Сомин Н.В. (ПСТБИ)

Возможен ли "христианский капитализм"?

Все мы понимаем, что Россия сейчас переживает тяжелейший кри­зис, буквально находится на грани небытия. Нас насильно встраивают в новый мировой порядок, причем в нем России отводится роль отнюдь не процветающей независимой державы, а нищей колонии, сырьевого придатка западного капитализма. Естественно, такого рода перспекти­ва нас, христиан, никак не устраивает. Но какова же альтернатива? И вообще, каково должно быть экономическое устроение православного государства?

К сожалению, над подобными вопросами наши православные мысли­тели задумываются очень редко. А если и задумываются, то берут на вооружение т.н. теорию "русского капитализма". Говорят, что весь советский период представляет собой сплошной кошмар из воинствующе­го атеизма и репрессий. Поэтому этот зигзаг истории надо покрепче осудить, вернуться к истокам русской цивилизации и продолжать тот путь, которым шла Россия до революции. Говорят, что нынешний капи­тализм плох, потому что он делается по протестантской модели, кото­рая для нас, православных, не годится. Но возможен другой - хоро­ший, русский капитализм. Говорят о великих реформах Столыпина, о замечательных купцах, так любивших строить церкви, о капиталис­тах-меценатах и т.д. Получается, что будто-бы наш молодой русский капитализм был в полной гармонии с Православием, и если бы не рево­люция, то, идя по такому пути, Россия достигла бы и духовного, и экономического процветания. Более того, кажется очевидным, что ни­какого другого пути и нет.

Однако давайте попытаемся посмотреть на капитализм с более строгих христианских позиций. Утверждается, что капиталистическое общество, в отличие от советского, не идеологизировано. Это совер­шенно неверно. Наоборот, капитализм генерирует из своих недр мощную идеологию. Это идеология наживы, прибыли, приобретения. Святые отцы нас учат, что человек - существо падшее, он тянется ко всему земно­му, материальному, эгоистически хочет сделать это своим собствен­ным. И если этой "похоти очес" не поставить заслон, а наоборот, по­ложить ее в основу всей социально-экономической жизни общества, то эти страсти приобретают необычайную власть над человеком. Произвес­ти, чтобы продать и получить прибыль - вот цель, которой подчиняет­ся все. Прибыль - вот стимул, задающий скорость всего производства. И даже если вы не стяжательны, вам все равно приходится бежать не отставая от всех, ибо закон конкуренции безжалостен: отстающий по­гибает.

Но что думает об этом Церковь? В святоотеческую эпоху были только зачатки капиталистических отношений. Однако и к ним святоо­теческая мысль относилась резко отрицательно. Именно на учении свя­тых отцов воочию видна противоположность христианства и капитализ­ма. Святые отцы учат, что только Бог является владельцем всего. Че­ловек же поставлен лишь управителем, и если он начинает присваивать Божие себе в собственность, то становится управителем неправедным. Нет, - говорит капитализм, - человек должен быть именно собственни­ком; это необходимо, чтобы покупать, продавать и получать (в собс­твенность) прибыль. Святые отцы предупреждают, что богатство - это величайший соблазн, который делает человека зверем. "Чем больше у тебя богатства, тем меньше в тебе любви" утверждает Василий Вели­кий. Капитализм же говорит наоборот: приобретение богатства - это вожделенная цель жизни. Святые отцы единодушно выступают против ростовщичества. Капитализм, наоборот, кладет принцип взимания про­центов на ссуду в основу функционирования банковского капитала.

Но ныне власть наживы носит настолько всеобщий характер, что возникают новые чудовищные эффекты, еще неизвестные святым отцам. Итак, чтобы получить прибыль, надо продать. Но чтобы продать, надо производить наиболее привлекательное для человека. Но для падшего человека нет ничего привлекательнее греха. Поэтому оказывается, что раздувание грехов и пороков выгодно экономически.

И самое страшное в том, что капитализм имеет силу изменять все общество в нужном ему духе. Причем делает он это тотальной властью денег. Христианство учит, что мерой всего является Господь Бог. Нет, говорит капитализм, - мерой всего является доллар. Деньги - вот новый объект поклонения, вставший на место Бога. Человек есть то, сколько начислено на его банковском счету. Вся жизнь современ­ного общества пронизана властью денег, и нет от нее спасения. Куп­ленная государственная власть издает законы, предоставляющие людям свободу грешить напропалую, закупленные на корню средства массовой информации изображают грех привлекательным и престижным, подкорм­ленные ученые-экономисты дружно пишут теории, оправдывающие новый экономический порядок. Тем самым одна страсть приобретения через экономический механизм приводит к раздуванию всех остальных страс­тей человеческих. И именно поэтому вся сфера капиталистического производства так тесно переплетается с грехом. Капитализм по сути дела есть эксплуатация нашей падшести ради наживы.

Итак, двигателем капиталистической экономики является стремле­ние к прибыли. В нем все ориентировано на работу в собственный кар­ман. Все его экономические законы (как нам утверждают - универсаль­ные) основаны на всесильности наживы, и если из капитализма удалить эту приводную пружину, то его механизмы перестанут действовать и экономика мгновенно развалится. Капитализм без наживы - нонсенс. Но и христианство с наживой - нонсенс. Как разрешить эту дилемму?

Евангелие отвечает на этот вопрос совершенно однозначно: "Не можете служить Богу и мамоне" (Мф.6,24). Эти слова, как Иисусову молитву, должны твердить все христиане, размышляющие о православной экономике. Речь здесь идет о том, что христианство и капитализм - две вещи несовместные, что никакое сращивание капитализма с правос­лавием по большому счету невозможно, что здесь налицо вовсе не гар­мония, а столкновение двух противоположных идеологий, что, наконец, смысл респектабельного слова "прибыль" состоит в служении маммоне.

То, что без прибыли капитализм немыслим, ясно понимают и тео­ретики "православного капитализма". Поэтому, для того чтобы помирить капитализм с христианством, у них остается единственная воз­можность: все-таки признать, что христианство совместимо с наживой. Прибыль предпринимателя признается законной. Выходит, все-таки мож­но служить Богу и мамоне! Они словно не видят, что признание прибы­ли в качестве необходимой и безусловной основы христианского устро­ения экономики входит в противоречие с Евангелием, где сказано: "кто не отрешится от всего, что имеет, не может быть Моим учеником" (Лк.14,33).

Самое существенное из того, что привнесло христианство в сферу экономики - это "метанойя", изменение мотивации труда. Ради чего должен трудиться человек? Христианство отвечает: не ради наживы, и даже не ради хлеба насущного, а ради Бога. И если действительно, благодаря терпеливой церковной работе по преображению душ, такая метанойя происходит в обществе, то она в конце концов приводит и к изменению всех социально-экономических отношений. Очень интересно об этом пишет св. Иоанн Златоуст. По его учению христианская милос­тыня, если она дается щедро, всеми и всем просящим, должна привести к разрыванию пут частной собственности и образованию нового общест­ва, экономика которого базируется на общественной собственности. Таким именно обществом, которое образовалось в результате подлинно христианской милостыни, Златоуст считал Первоапостольскую Иеруса­лимскую общину, жизнь которой описана в книге Деяний апостольских. Здесь движение вослед Христу привело к образованию отнюдь не акцио­нерного общества или холдинга, а христианской коммуны.

В случае же "христианства с наживой" ни о какой "метанойе" воп­рос уже не ставится. По сути дела - это попытка чисто внешне сов­местить христианство и капитализм, когда человек остается прежним стяжателем, но ведет образ жизни с посещениями храма. Не исключено, что в таком случае и благотворительность бизнесменов может быть ис­кажена, ибо такой "православный предприниматель" может усвоить лож­ный облик Бога - нечто вроде невидимого, но могущественного рэкети­ра: если Ему "отстегивать" от прибыли, то Он и защитит от напастей и поспособствует в получении еще большей прибыли. Ясно, что все это к христианству не имеет никакого отношения.

Противоположность целей христианства и капитализма хорошо вид­на и в истории. Давно замечено, что народы, наиболее глубоко укоре­ненные в литургической жизни, имеют наименьшие успехи в развитии своего капиталистического хозяйства. Успешнее всех по пути капита­лизма бегут протестанты, но именно у них литургическая жизнь почти полностью выхолощена. За ними, чуть медленнее - католики, а правос­лавные, в частности Россия, всегда плелись в хвосте. И Слава Богу. Причина этого вовсе не в том, что русские любят лежать на печи, а в том, что они глубже других народов восприняли христианство. Но, увы, и Россия периодически взбрыкивала и начинала бежать вслед За­паду. И всегда такие попытки "догнать и перегнать" западный капита­лизм приводили к умалению Православной веры. Так было в случае пет­ровских реформ, приведших к разорению монастырской жизни и подчине­нию Церкви секулярному государству.

Еще более яркий пример являет нам Россия конца XIX - начала XX вв. Наши патриоты зачастую с большим пиететом говорят об экономических успехах России. Действительно, тогда Россия имела самые высокие в мире темпы роста национального продукта (около 10%  в год), ввела устойчивую валюту,  завалила Запад зерном.  Все это, конечно, греет патриотическую душу,  но присмотревшись пристальнее мы увидим,  что эта гонка была движением к пропасти. Столыпинская реформа разрушила крестьянскую общину, а как известно, это была не только экономичес­кая, но и религиозная община, поддерживавшая достаточно высокий нравственный уровень ее членов. Результатом реформ стало резкое сни­жение благочестия в самых глубоких слоях народа. Неудивительно, что вскоре случился февральский обвал, когда к власти приходят минист­ры-капиталисты (и по совместительству - масоны). А затем - катастро­фа октября.

Итак, приходится сделать непривычные для многих выводы. "Капи­тализм с православным лицом" противоречив - это гибрид волка с яг­ненком. И неважно какой он - русский или западный. Надежды на то, что гигантская машина капитализма вдруг вместо греха начнет произ­водить добродетель, иллюзорны. Полагая в основу экономики капита­лизм, создать подлинно Православное государство вряд ли возможно.

Однако теория благодатности русского капитализма бытует в на­шей Церкви, к сожалению, давно. Весь XIX век в наших семинариях и академиях, учили, что частная собственность "священна". Митр. Сер­гий (Страгородский) в 1924г. написал записку, в которой он спокойно, но твердо говорит об искажениях церковного учения в вопросе частной собственности. Причем, он, со свойственной ему широтой и мудростью, указывает на три причины возникновения этих искажений.

Во-первых, долгое время наша богословская наука находилась под сильным влиянием западной, в частности, протестантской. Оттуда, из протестантских книг и перекочевала к нам теория святости частной собственности.

В качестве второй причины, по мнению митр. Сергия - главной, указывается зависимость Церкви от частнособственнического государс­тва. В результате, многие богословы, оправдывая основы существующе­го экономического строя, как пишет митр. Сергий, "остерегались со всею ясностью и последовательностью высказывать идеальный, подлинно евангельский взгляд нашей церкви на собственность",

Наконец, в третьих, в развитие второй причины, критика социа­лизма, развернутая в церковной печати в начале XX в., оказалась ме­тодически неудачной. Разумеется, критиковать было необходимо, пос­кольку в то время социализм приобрел явно богоборческие, демоничес­кие черты. Но тогда рассуждали иначе: раз социализм за общественную собственность, то мы будем за частную, забывая при этом, что обще­ние имуществ - высочайшая, подлинно христианская религиозная идея, о которой недвусмысленно сказано в Новом Завете.

Но ныне времена другие. Можно прогнозировать, что капитализм в России, как говорил Владимир Ильич, "всерьез и надолго". И поэтому Церкви необходимо будет как-то налаживать отношения с новым строем, чтобы в его рамках существовать и работать. Но избави Боже нас бла­гословить капитализм и признать его необходимой основой христианс­кой жизни, как это уже сделали протестанты и католики. Ибо в этом случае мы отойдем от правды Божией, а этого мы должны страшиться более всего.

Спаси Господи.

январь 1998