Андрей Костерин
Россия как единство, Россия как нечто целое, осознанное и оформленное,
Россия как данность не существует. России не должно быть. Но она есть... Россия
- это не данность, а задание. А. Бовдунов
«Россия как задание»
Приходя в себя, мы идем в народ. Идя в народ, приходим в себя. В русском слиты «я» и «не я»... Быть русским значит быть всем. Никак не меньше. А.Г. Дугин «Быть русским - предназначение»
1. Космос как предчувствие (естественно-научная прелюдия). Современная физика безапелляционно утверждает, что во Вселенной есть ровно два состояния: бозоны и фермионы. Всё остальное - от лукавого гуманитария. Фермионы - это крайние индивидуалисты, не терпящие около себя и на орбите никого прочего, кроме себя, первым орбиту оккупировавшего. А бозоны - они, напротив, - говорят: давай заходи, гостем будешь, мы благодушны и всемрадушны. В кинозале одного зрителя уместится один фермион или любое количество бозонов.
Эти две частице-состояния взяли, да и породили Вселенную (Бог в Первый день Творения, несомненно, подрабатывал математиком и из 0 и 1 создал мириады Вселенных - ибо в вычислительных ресурсах Он не ограничен даже сэром Аланом Тьюрингом). Точнее, их две и ни Вселенной больше: одна, фермионная, разбегается - вторая, бозонная, сосредотачивается. Чья возьмет - вопрос, открытый даже для физиков-очкариков.
Так вот, неуловимые даже Большим адронным коллайдером бозоны имени товарища Хиггса наделили частицы массой, а Вселенную - гравитацией. Физик и математик Алексей Семихатов развивает любопытную метафору: мир - это патока, населенная бозонами Хиггса, проводниками частице-творящей силы. Без этой патоки наш мир разлетелся бы в кварки и вдребезги - а так частица, подобно мухе в сиропе, вязнет, получая квантово-механическое удовольствие и массу в нагрузку.
Мир-патока обладает удивительным свойством - притяжением без отталкивания. Массы всегда притягиваются. Это можно было бы назвать свойством любви в физике, но мы спешить не будем. Метафора «патока» отнюдь не случайна - это словно клей-герметик, сшивающий время, пространство и материю воедино (иногда намертво). Прозвать бозоны Хиггса «частицами Бога» сам Бог велел.
2. Мертвая вода (она же этика «фермионов»). При ближайшем рассмотрении оказалось у людей всё ровно то же самое, что у частиц. Люди не только состоят из молекул (с этим некоторые из нас смирились, особенно после облучения на МРТ). Люди делятся на «фермионы», взаимно отталкивающие друг друга, и «бозоны», взаимно притягивающиеся друг к дружке. Эти два типа квантования порождают «социально молекулярные» отношения в обществе, два типа коммуникабельности, две этики.Этика «фермионов» - либерализм, этика «бозонов» - коммунизм. Сопротивляться этому так же бессмысленно и бесполезно, как падать вверх, восставая против гравитации.
Давайте сперва обратимся к этике либерализма. Квантово-механическая аналогия здесь оказывается донельзя плодотворной. Что они нам там проповедуют: моя свобода ограничена носом другого? «Фермион», как ни крути. Сообщество «фермионов» с математически сопутствующей ему этикой порождает капитализм, как экономическую надстройку. Где вовсе не обязательно «человек человеку волк» - хотя и это тоже. А.Г. Дугин капиталистическую этику «фермионов» вскрыл как торжество слогана «человек человеку свинья»: «Когда у старичков, или у военных, или у докторов отбирают социальную поддержку, они не понимают, что произошло: отбирают только сейчас, а произошло-то это 20 лет назад! Просто никто не объяснил, не сказал, что капитализм - это общество для сильных, где слабый пусть пеняет на себя, слабый это дурной, и соответственно, самое главное - думать только о собственной шкуре и ступать по головам. Вот какая этика у нас с 91-года стала доминирующей, официальной - мы построили капитализм. Т.е. человек человеку свинья. Это закон капитализма, а мы до сих пор думаем, что человек человеку друг, брат, сестра... что надо думать о другом и любить, а государство должно кого-то опекать... А с 91-года государство сказало: свободны! Мы будем вас обирать, собаки! Только платите налоги и дальше напустит на вас МТС, которая все последнее отберет. Соответственно, это 20 лет происходим, а мы не осознаем. Мы думаем, что это шутки или критика патриотической оппозиции - нет, это факт» (А.Г. Дугин «Геополитика раскола Руси»).
Не все «фермионы» заходят так далеко в своем отталкивании. Они даже любят порассуждать о любви к ближнему, лишь бы близкие не подходили слишком близко и не мешали ему, высоконравственному «фермиону», в спасительном уединении заниматься личностным ростом. А то, неровен час, утащат чего-нибудь, или того хуже, попрошайничать станут - «фермион»на прошлой неделе был щедрым, а сегодня у «фермиона» по плану обед и обет молчания. Такое состояние применительнок православным«фермионам» мы нарекли «православным эскапизмом». В более расширительном толковании его естественно назвать «бюргерской этикой».
Главная мотивация «фермионов» к общению, по меткому наблюдению А.А. Зиновьева, это выгода, или «деловой аспект»: «В деловом аспекте прежде всего зародились семена или первичные клеточки будущего западнизма. (...) При этом, естественно, получил преимущества тот, кто лучше делал и организовывал дело. Такие группки появлялись в большом числе в самых различных местах планеты, главным образом - в Западной Европе. Начался длительный процесс их борьбы за существование, отбор наиболее жизнеспособных. (...) Закон эффективности дела (наибольший результат с наименьшими тратами) естествен и самоочевиден. Он не нуждается ни в каком обосновании. Наоборот, он сам является основой более конкретных закономерностей деловой жизни людей в западном обществе. Он является самой глубокой основой прогресса средств производства и производительности труда. (...) Возникшая впоследствии конкуренция лишь усилила действие этого закона, но не породила его. Причем рост числа конкурирующих производителей не только усилил тенденцию к росту производительности труда, но сделал немало, чтобы помешать этому: конкуренты стремились помешать друг другу. (...) Структурирование людей в рамках западнизма происходило, естественно, прежде всего в зависимости от интересов дела и по правилам делового, а не коммунального аспекта, а именно - по характеру и степени важности участия в деле. Потому главной фигурой тут становился владелец и организатор дела - предшественник будущего собственника-предпринимателя. (...) Законы дела давали преимущества человеческому материалу особого рода, а время осуществляло соответствующий отбор. Законы дела сами по себе не порождали деловых людей. Они вообще ничего не порождали. Человеческий материал с деловыми задатками должен был появляться в силу каких-то причин, возможно - случайно. Но он появлялся, поощрялся и отбирался уже на основе законов дела, становился традиционным, множился и усовершенствовался, оказывая обратное воздействие на сам процесс дела и его закономерности» (А.А. Зиновьев «Феномен западнизма»).
Дальше всех идет немецкая философия, и тут она не оказалась в стороне. Манифест и панегирик «фермионной» этике в предельной мизантропической стадии читается в дерзких афористических заявлениях В. Ницше: «Поистине, человек - это грязный поток... Надо научиться любить себя самого - так учу я - любовью цельной и здоровой... Земля имеет оболочку; и эта оболочка поражена болезнями. Одна из этих болезней называется, например: «человек»... Бог умер: теперь хотим мы, чтобы жил сверхчеловек... Что падает, то нужно ещё толкнуть!.. Церковь - это род государства, притом - самый лживый» (Ф. Ницше «Так говорил Заратустра»).
По-моему, достаточно афоризмов, чтобы понять, почему мы этику «фермионов» сравнили с мертвой водой. Если она убивает Бога - неужели нас пощадит? Свой патологоанатомический эпикриз поставил А.Г. Дугин в короткой цепочке нисхождения: «Бог - полноценный человек - телесный человек - вещь - деньги - виртуальная валюта - ничто» (А.Г. Дугин «Метафизика денег и достоинство смерти»). Следование «фермионной» этике есть процесс возрастания энтропии, влекущий термодинамическую смерть.
3. Живая вода (этика «бозонов»). Если в сообществе «фермионов» человек человеку свинья, то кто человек человеку в сообществе «бозонов»? Оказывается, этика коммунизма тоже имеет глубокую биологическую природу, которую подметил биолог и философ, анархист кн. Петр Кропоткин в трактате «Взаимная помощь как фактор эволюции»: «Едва только мы начинаем изучать животных - не в одних лишь лабораториях и музеях, но также и в лесу, в лугах, в степях и в горных странах, - как тотчас же мы замечаем, что хотя между различными видами, и в особенности между различными классами животных, ведется в чрезвычайно обширных размерах борьба и истребление, - в то же самое время, в таких же, или даже в еще больших размерах, наблюдается взаимная поддержка, взаимная помощь и взаимная защита среди животных, принадлежащих к одному и тому же виду, или, по крайней мере, к тому же сообществу. Общественность является таким же законом природы, как и взаимная борьба. (...) Привычка собираться вместе в период гнездования настолько обыкновенна у большинства птиц, что едва ли надо приводить дальнейшие примеры. Вершины наших деревьев увенчаны группами вороньих гнёзд; живые изгороди полны гнёзд мелких пташек; на фермах гнездятся колонии ласточек; в старых башнях и колокольнях укрываются сотни ночных птиц; и легко было бы наполнить целые страницы самыми очаровательными описаниями мира и гармонии, встречаемых почти во всех этих птичьих сообществах для гнездования. А насколько такие сообщества служат защитою для самых слабых птиц, само собою очевидно. (...) Жизнь сообществами не прекращается и тогда, когда закончено время гнездования; она только принимает новую форму. Молодые выводки собираются тогда в сообщества молодёжи, в которые обыкновенно входит по несколько видов. Общественная жизнь практикуется в это время главным образом ради доставляемого ею удовольствия, а также, отчасти, ради безопасности. (...) Наконец, мы имеем перед собою ещё одну громаднейшую область взаимопомощи у птиц, во время их перелёта; она до того обширна, что я могу только в немногих словах напомнить этот великий факт природы. Достаточно сказать, что птицы, жившие до тех пор целые месяцы маленькими стаями, рассыпанными на обширном пространстве, начинают собираться весною или осенью тысячами; несколько дней подряд, иногда неделю и более, - они слетаются в определённое место, прежде чем пуститься в путь и, очевидно, обсуждают подробности предстоящего путешествия. Некоторые виды каждый день, под вечер, упражняются в подготовительных полётах, готовясь к дальнему путешествию. Все они поджидают своих запоздавших сородичей и, наконец, все вместе исчезают в один прекрасный день, т.е. улетают в известном, всегда хорошо выбранном, направлении, представляющем несомненно плод накопленного коллективного опыта. При этом, самые сильные особи летят во главе стаи, сменяясь поочерёдно для выполнения этой трудной обязанности».
Кропоткин не останавливается на исследовании взаимопомощи как фактора биологической эволюции. Он постулирует новую, поистине живую, этику «бозонов», этику будущего общества. Взаимопомощь в его этике выступает первым, исходным, и в то же время природным принципом нравственности. Его развитие и усложнение в процессе эволюции человеческого общества, по мнению П.А. Кропоткина, связано с постепенной выработкой второго основного понятия этики - справедливости, которая одновременно выступает как требование равноправия и равноценности всех членов общества. Требование справедливости - требование одновременно и нравственное, и социальное, и экономическое, поскольку предполагает равенство людей во всех этих областях. Поэтому он и не мог согласиться с утверждениями о «справедливости» отношений капиталиста и рабочего, помещика и крестьянина, называя их софизмами умозрительной этики. Без признания справедливости «общественная нравственность останется тем, - писал П.А. Кропоткин, - что она представляет теперь, т.е. лицемерием. И это лицемерие будет поддерживать ту двойственность, которой пропитана современная личная нравственность. На уровне деклараций: «свобода, равенство, братство», - а на уровне реальной жизни: угнетение, неравенство, эксплуатация».Справедливость, являясь важнейшей составной частью нравственности, по мнению П.А. Кропоткина, еще не дает всей нравственности. Ее третьей составной частью выступает то, что он условно называл готовностью к самопожертвованию, великодушием. Последний принцип этики Кропоткина - это не только собственный, теоретически обобщенный нравственный опыт автора и его товарищей по революционной борьбе. Это скорее принцип этики будущего общества. И не случайно он подчеркивал, что именно с этого принципа начинается действительная нравственность человека.
А.А. Зиновьев, развивая принцип общительности П.А. Кропоткина, формулирует «коммунальный аспект», доминирующий в коммунистическом обществе: «Коммунальный аспект охватывает такие поступки людей и такие отношения между ними, которые обусловлены самим тем фактом, что людей в человеческом объединении много и каждый из них в своей жизнедеятельности поступает в силу законов экзистенциального эгоизма: не действовать во вред себе, противиться действиям других во вред тебе, из двух зол выбирать меньшее, а из двух благ - большее и т.д. Члены объединения должны выработать средства самозащиты от самих себя. Коммунальный аспект охватывает, далее, все то, что члены объединения вырабатывают для сохранения единства объединения и для защиты его от сил, разрушающих его изнутри и извне. (...) Именно в коммунальном аспекте формируется система власти и управления человеческим объединением, которая становится важнейшим средством коммунальности. Доминирование коммунального аспекта над деловым является социальной основой особого типа человеческих объединений, к числу которых можно отнести коммунистическое общество. Так что русский (советский) коммунизм не был чисто субъективным изобретением фантазеров, идеологов и революционеров. Он имел реальные основания в объективных законах социальной организации больших человеческих объединений в определенных исторических условиях. Его разгром не означает, будто исчезли эти основания. Они остаются. От них может избавить только полное исчезновение человеческого объединения» (А.А Зиновьев «Русская трагедия»).
А что говорит немецкая философия? В «Бытии и времени» основоположник экзистенциальной философии Мартин Хайдеггер предлагает исследовать смысл бытия и описать формы, в которых бытие себя являет, - эту задачу он называет «фундаментальной онтологией». Отправным моментом, с его точки зрения, должно быть описание наиболее близкого нам феномена бытия - человеческого существования. Хайдеггер настаивал, что человеческое существование должно анализироваться через его конкретные отношения с социально-историческим миром, в котором человек говорит, мыслит и действует. Человеческий субъект уже «здесь», он присутствует (Dasein, здесь-бытие), «заброшен» в пред-существующий мир. Хайдеггер анализирует несколько первичных способов («экзистенциалов») человеческого «бытия в мире», таких как инструментальное обращение с вещами, понимание и истолкование мира, использование человеком языка, понимание того, что существует «другой» и забота о других, а также настроения и наклонности. В каждом из этих способов бытия человеческое существование отличается от существования объектов.
Итак, Хайдеггер независимо от Кропоткина приходит к открытию «бозонной» этики, в которой постулируется существование «другого», равноправное с существованием «Я»; утверждается экзистенциал «забота», как одно из базовых нравственных начал, позволяющих человеку преодолеть «заброшенность» и обрести Подлинность «здесь-бытия» (Дазайн).
4. Этика геополитики. Отмеченный квантово-механический и этический дуализм имеет неожиданные цивилизационные и метаисторические аспекты, обнаруженные В.Ю. Катасоновым:
«Все многообразие цивилизаций можно свести к двум типам: а) авелева цивилизация; б) каинитская цивилизация. Главным водоразделом между этими двумя типами цивилизаций являются различия не в уровне развития производительных сил, не в государственном и политическом устройстве, не в национальности и расах людей, а различия духовного порядка. Прежде всего, различия в отношении человека к Богу. Капитализм - одно из не очень внятных и точных названий каинитской цивилизации. Что касается термина «денежная цивилизация», то он точнее раскрывает сущность каинитской цивилизации (при условии, если деньги воспринимать не только как экономическую, но и как духовную категорию). Но все-таки каинитская цивилизация - более широкое понятие, чем "денежная цивилизация", поскольку во времена Каина и его первых потомков (...) Скорее, это была подготовка падшего человека к переходу к "денежной цивилизации" - такому состоянию общества, в котором деньги из простого средства обмена превращаются в цель жизни, из слуги делаются хозяином человека» (В.Ю. Катасонов «Каинитская цивилизация и современный капитализм»).
Каинитская цивилизация победила почти везде. Они почти победила даже в России. «Почти» - потому что в душе каждого русского прячется и тайно присутствует «другая Россия»; Россия, которой нет на современной карте мира - но в то же она незримо присутствует над континентом Евразия, страша одних и вселяя робкую надежду в других. Развивая свою мысль, неоевразиец А. Бовдунов продолжает: «Русский - это тот, чья душа полна неизбывной тоской по великой русской утопии. Тот, кто жаждет ее явления, тот, кто взыскует таинственный град Китеж, незримое Беловодье. Тот, кому это все по-барабану - не русский. Это звание еще надо заслужить. Русский - прилагательное, это тот, кто принадлежит России, незримой Руси. Это не столько кровь, сколько дух. Быть верным духу предков, быть верным оставленному нам завету, нашей чаемой Руси - вот что значит быть русским. России в общем-то и нет и не было никогда, Россия грядет, будет, она существует лишь в заданности. Россия - это всегда проект, который вот-вот готов материализоваться, он всегда рядом, но никогда не наступает».
Есть ли у России свой суверенный Дазайн, учреждающий ее Подлинное «здесь-бытие», а не в трансцендентально далекой Святой Руси? Долго ли ей суждено жить по чужому паспорту, обмеряя себя по заморским лекалам, тайно мысля, что «Россия - це Европа»?
5. Космос как Русское задание, или Откроет ли в себе Россия частицу Бога? С последним тезисом А. Бовдуновамы не будем спешить соглашаться, ибо уверены в неизбежности победы проекта «Православный социализм» Н.В. Сомина и А.Е. Молоткова в России (и далее везде): «Россия уже дважды в мировой истории разными путями пыталась достичь своего предназначения. Первый раз - через идею «Третьего Рима». Тогда Русь пошла путем храмового православия, но не уделила должного внимания просветлению социальной жизни народа. Второй раз - через III Интернационал, через идею построения общества социальной справедливости, но отрицая веру в Бога. Обе попытки оказались безуспешными. Достичь синтеза не удалось. Теперь перед Россией стоит задача реализации своей идеи через христианский социализм, в котором органично сливаются обе русские традиции. Христианский социализм - идея огромного масштаба, которая может сплотить русскую нацию. Эта задача - не возврат к прошедшему, а творческое созидание будущего. Эта идея - поистине идея великая, которую давно чает великий русский народ, вне которой его полноценное историческое бытие невозможно. Только она сможет актуализировать дремлющие в нём силы и указать ему путь к выходу из теперешнего затяжного кризиса. Подчеркнем еще раз: эта идея - не мечта прекраснодушных идеалистов. Она - веление Божие. И судьба русского народа была и будет всегда связана с воплощением этого великого метаисторического призвания. Попытки же уклонения от этой трудной, но высокой судьбы были и будут наказуемы Богом» (Н.В. Сомин «Христианский социализм как русская идея»).
Что нам дает основания для такой уверенности? Ровно то, что краеугольным камнем проекта православного социализма является «бозонная» этика с презумпцией справедливости и братства как нравственных идеалов: «Справедливость - прежде всего общественная добродетель. Она призвана обеспечить социальный мир и стабильность в большом обществе, давая каждому по степени его вклада в благополучие общества. (...) В связи с этим возникает законный вопрос: а не лучше ли те средства, которые православные пускают на благотворительность, использовать на создание общин (пусть и в малых масштабах), в которых реализованы более совершенные социальные отношения, чем царящие в обществе мамоны? По такому пути и пошел Н.Н. Неплюев. Он обычную милостыню, которую, как считают православные, надо обязательно творить, называл "бессистемной благотворительностью" и утверждал, что на нее идут огромные средства, а результат практически нулевой - деньги уходят в песок, а эффект подобен, как он говорил, эффекту "вычерпывания ковшиком моря зла и страданий". По Неплюеву, имеющиеся средства надо использовать на создание трудовых христианских братств» (Н.В. Сомин «Милостыня и справедливость»).
Что это значит? Что для выполнения проекта русский народ должен сплотиться в единое целое. Но это целое не должно быть пошлым патриотизмом из «патриотических» СМИ, где предлагают сплотиться не вокруг задач (которые держатся в страшном секрете - и это правильно: слишком они ужасны и гибельны для народа), а вокруг национального лидера, с головы до ног погрязшего в «фермионной» этике. Мы можем и должны сплотиться лишь на основе взаимного притяжения друг к другу, то есть на принципах справедливости, солидарности и взаимопомощи, долженствующих быть категорическим императивом для всякого русского.
Мы достоверно не знаем, открыта или нет в коллайдере «частица Бога» - но мы способны и обязаны открыть частицу Бога в своей душе, дабы заразить и зарядить живущих рядом или не очень соотечественников силой взаимного притяжения, превращающую патоку лицемерия в чистый мед сострадания и любви. Такое вот задание от Бога, для русских - домашнее.
