Литературный дебют В.Ф. Эрна

Сомин Н.В.

Имя выдающегося русского религиозного философа Владимира Францевича Эрна не нуждается в особых комментариях. Хорошо известны его циклы статей «Борьба за Логос» и «Меч и крест», а в последнем – хлесткая даже по названию статья «От Канта к Круппу». Однако, его работа «Христианское отношение к собственности» известна куда меньше. Эта статья впервые опубликована в 8-9 номерах журнала «Вопросы жизни»[1] за 1905 г., а затем вышла отдельным изданием в серии «Религиозно-общественной библиотеки»[2]. Обстоятельного анализа идей, высказанных в работе, не проводилось – ни в дореволюционное время, ни тем более – в постсоветское. Насколько известно автору, нет даже ни одной рецензии на эту работу. А она стоит серьезного разговора. Настоящая статья является попыткой заполнить этот пробел и воздать должное этому замечательному произведению русской религиозной мысли.

I

Несколько слов о том историческом контексте, в котором возникла статья. 1905 год. Эрн в это время – активный участник «Христианского братства борьбы»(ХББ) - нелегальной организации, считавшей, что «Идеал полной и всецелой правды людских отношений не должен полагаться только в будущее, как это делается рабочими партиями, а осуществляться теперь же, немедленно, всеми верующими во Христа. Вся правда должна теперь же быть реализована среди верующих, но верующими будут не все»[3].  Помимо Эрна в ХББ входят А.Ельчанинов, В. Свенцицкий, П. Флоренский – все будущие священники. Сначала, после 9 января, они расклеивают агитационные листовки с крестами, а затем носятся с планами издания собственной газеты или журнала, и наконец  находят способ пропаганды в форме «Религиозно-общественной библиотеки». В журнал «Вопросы жизни» статья Эрна попадает, видимо, по рекомендации С.Булгакова, который, наряду с Н.Бердяевым, является фактическим редактором  (номинальным редактором был Н.О.Лосский). Булгаков в это время – христианский социалист, и идеи Эрна вполне созвучны его тогдашним воззрениям. Еще интересное обстоятельство – «Христианское отношение к собственности» - первая публикация молодого, 23-х летнего автора, его литературный дебют.

Все эти обстоятельства наложили сильный отпечаток на восприятие статьи. Экстремистское ХББ, «неистовые москвичи» (Эрн и Свенцицкий – по выражению А. Белого)[4], «юные радикалы» (А.Волжский) – ясно что такие эпитеты не способствовали вдумчивому отношению к мыслям Эрна. Историк М.Колеров, весьма подробно прослеживая всю историю создания и распада религиозно-философских изданий того времени, рассматривает «Христианское отношения к собственности» лишь как образчик «пропагандистской программы»[5]. Да, безусловно, связь с программой ХББ имеет место, но статья Эрна –  не сама программа, а скорее богословское обоснование одного из положений программы.  Кроме того, даже поверхностное знакомство с текстом работы убеждает, что работа Эрна  - вовсе не агитка, а серьезное и вдумчивое рассмотрение проблемы, так что программа ХББ оказывается скорее поводом для того, чтобы разобраться со столь важным вопросом как подлинно христианское отношение к собственности. Что же касается молодости автора, то ни о какой «незрелости» статьи не может быть и речи. Наоборот, видна глубокая продуманность вопроса, умение четко выразить свою мысль. По этой статье уже можно разглядеть основные черты писательской манеры Эрна: логичность развития мысли, полемичность, умение отстаивать свою позицию невзирая на авторитеты, тонкую и часто едкую ироничность. Так что отнесемся с полным вниманием к мыслям, высказываемым одним из самых замечательных мыслителей России.

II

Уже начало статьи обращает на себя внимание. Эрн ставит три вопроса, ответы на которых раскрывают все содержание вопроса и которым посвящены три главы работы: «1) Каково должно быть отношение каждого отдельного верующего к своей частной собственности? 2) Каково должно быть отношение, в среде верующих, объединенных в церкви, к собственности верующих и принадлежащих к церкви. 3) Каково должно быть отношение верующих к собственности неверующих (или иначе верующих) и не принадлежащих (или не хотящих принадлежать) к Церкви?»[6]. Тут высказана глубокая мысль: христианский взгляд на проблему собственности требует трех уровней рассмотрения: уровень личный – я и моя собственность; уровень микросоциальный – собственность внутри христианской общины; и наконец уровень макросоциальный – производство и распределение в обществе, в котором далеко не все христиане. Христианин-Церковь-Государство – вот те ступени, каждая из которых, поддерживая вышестоящие, требует все же своего особого решения. Эрн зорко видит все три уровня, понимая, что выпадение одного из них приводит к искажению христианского воззрения на проблему. Он продолжает: «Последний (третий – Н.С.) вопрос является "камнем преткновения", о который, спотыкаясь, многие христиане из не-Христовых теряли окончательно свои христианские манеры и обнаруживали свое настоящее естество, - а потому для меня он является главным, хотя и первые два вовсе не так уж ясны, потому что решались они правильно очень и очень давно»[7]. И действительно, в имущественном вопросе – сплошь «камни преткновения». Так например, если полистать современные  православные «тонкие» брошюры, издаваемые для «народа»[8], то выяснится, что в них говорится только о  первом уровне: отношении индивидуальной личности к «своему», а второй и третий – полностью замалчиваются. Да и первый уровень трактуется с такими искажениями, что фактически выхолащивается сущность святоотеческого имущественного учения. Непреходящая заслуга Эрна в том, что он строго фиксирует эти уровни, ставя их в основу всего рассмотрения. И эта схема оказывается столь удачной, что теперь уже ее должен иметь в виду всякий, кто хочет рассуждать о собственности с христианских позиций.

Кстати, та же схема, только распространенная на всю «правду» жизни, прочитывается и в «Программе ХББ»: «Вся правда должна теперь же быть реализована среди верующих, но верующими будут не все»[9]. Только максималистское «теперь же»  у Эрна отсутствует, так что тезис приобретает корректный вид. И особенно подчеркивается: «верующими будут не все» - это указание на важность третьего, «главного» уровня. Но пока отложим его и посмотрим, как философ трактует первые два уровня.

III

Нижний уровень – личное отношение к собственности. С церковной точки зрения это самый разработанный уровень. К сожалению, Эрн не использует многочисленные святоотеческие мнения о воздействии богатства на душу человека. Видимо, по молодости лет он просто не был достаточно  сведущ  в святоотеческих писаниях. Мы постараемся этот пробел заполнить цитатами из творений свт. Иоанна Златоуста, особенно много писавшего о собственности, богатстве и милостыне. Однако, подход  Эрна по-своему убедителен. Он обращается непосредственно к Новому Завету, причем к местам, не прямо трактующим имущественную тему, а говорящим о другом – приходе ко Христу и пребывании со Христом: "Если кто приходит ко мне и не возненавидит отца своего, и матери своей, и жены, и детей, и братьев, и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником" (Лк.14,26), "никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, неблагонадежен для Царствия Божия" (Лк.9,62). И делает логический вывод: Но если нужно отречение от всего, то, значит, и от личной собственности»[10]. Но тут же замечает: «Значит, весь вопрос в том, может ли быть удержана личная, частная собственность после отречения (как любовь к родителям) и претворена в новое? На этот вопрос можно ответить только отрицательно»[11].  Почему? Да потому что никакие внешние условия «не определяют необходимость собственности, для них достаточно владения, пользования. Существенный признак собственности "мое" в противоположность всякому другому вносится не этими внешними условиями, а психическим моментом, "присвоением", внутренним постановлением предела, границы и препятствия для другого»[12]. «Собственность подобна жидкости, которая сдерживается стенками сосуда. "Стенки" эти определяются не чем-нибудь внешним, а, как сказано, внутренним психическим моментом; и раз порыв ко Христу разбивает эти стенки, то уж от собственности не останется ничего. Она растекается в разные стороны, и неутомимость человеческой нужды впитывает ее всю. А не растекаться она не может: "Кто имеет достаток в мире и видит брата своего в нужде, - затворяет от него сердце свое, как пребывает в том любовь Божия" (I Ин.3,17)»[13]. Христианская любовь к ближнему заставляет человека раздавать свою собственность – вот ответ Эрна. И надо заметить, что он совершенно идентичен святоотеческим соображениям – св. Иоанн Златоуст говорит: «он (владеющий богатством – Н.С.) становится благим, когда раздает свое богатство. Когда же не имеет его, тогда он и благ; и когда раздает его другим, тогда тоже благ; а до тех пор, пока удерживает его при себе, он не бывает благим» /XI:705-706/[14].

Вот иллюстрация к оригинальности эрновского мышления. Вспоминая евангельский эпизод с богатым юношей и слова Спасителя: "Если хочешь быть совершенным, пойди продай имение твое и раздай нищим" (Мф.19,21), он пишет: «Слова эти задали большую работу истолкователям, и они приложили все усилия к тому, чтобы как-нибудь ослабить значение их, если не качеством, так хоть количеством соображений, например, такого рода, что тут не завет раздать имущество, а только совет (как будто советом Христа можно пренебрегать!), что Христос тут сказал: если хочешь быть совершенным, тогда продай имение твое, ну, а если не хочешь... тогда можно и не продавать. Значит, можно оставаться при старом, ничего не менять - и имущество не раздавать, "что и требовалось доказать". А некоторые, более находчивые и искушенные, к этому добавляют, что так как считать себя совершенным - является признаком гордости и не подобает по чувству христианского смирения, то раздавать имущество совсем даже и не нужно... Все это, впрочем, вызывает улыбку, если только забыть, что такого рода тончайшие соображения создавались для того, чтобы Евангелием оправдывать деяния всякого рода приобретателей и строителей своего благополучия на чужом ноту.

Смысл приведенных слов, конечно, совершенно ясен. Христос сказал: "если хочешь быть совершенным"... Хотеть совершенства, конечно, не значит быть совершенным, и раздача имущества вовсе еще не обозначает достижение полного совершенства, "ибо, если я раздам имение мое.., а любви не имею, то нет мне в том никакой пользы" (I Кор.13, 3). А раз так, то раздача имущества нужна не для полного совершенства, а необходима как предварительное действие для всех тех, кто только хочет совершенства. А так как хотеть совершенства должен безусловно всякий христианин (ибо если даже не хочет совершенства - то какой он после этого христианин?), то значит освобождение от имущества и раздача его нуждающимся является безусловно необходимым для всякого христианина»[15].

Тут, помимо блестящей экзегезы, видна полемика с современными богословами. Эрн бросает им перчатку – мол, попытайтесь опровергнуть эти рассуждения. А для того, чтобы богословам было труднее отмолчаться, их еще и задирает. В то время такие вещи плохо кончались. Стоило профессору Киевской Духовной академии В.И. Экземплярскому такого рода современное богословие подвергнуть критике и назвать, к тому же, «официальным», как он в 1912 г. был уволен из академии с формулировкой «за антиправославную литературную деятельность». Эрн не был на официальных церковных должностях, а потому справиться с ним было, конечно, труднее. Статью Эрна проще всего было замолчать, что и было сделано и делается сейчас. До сих пор перчатка не подобрана. Евангельские аргументы Эрна остаются не опровергнутыми.

IV

Позиция Эрна по второму из поставленных им вопросов: «каковы должны быть отношения собственности в среде верующих?» тоже совершенно ясна. Указывая на то, что в общине верующих должно быть полное единство во Христе и ссылаясь на слова Деяний Апостольских: “у множества уверовавших было одно сердце и одна душа” (Деян. 4,32), он заключает: «После этого становится как будто излишним спрашивать, что же становилось с имуществом верующих, как они с ним распоряжались - до того это ясно и само собой разумеется. Ну, конечно, раз у них была одна душа и одно сердце, то и имущество у них было  одно, у всех  общее, никому в отдельности не принадлежащее»[16]. Эту очевидность Эрн подкрепляет свидетельствами раннехристианской литературы, приводя выдержки из «Деяний XII апостолов», послания Варнавы и сочинений Тертуллиана. Можно дополнить аргументацию Эрна и кое-какими выписками из Златоуста. Например, описывая жизнь апостольской Иерусалимской общины святитель говорит : "Это было ангельское общество, потому что они ничего не называли своим (...)Видел ли ты успех благочестия? Они отказывались от имущества и радовались, и велика была радость, потому что приобретенные блага были больше. Никто не поносил, никто не завидовал, никто не враждовал, не было гордости, не было презрения, все как дети принимали наставления, все были настроены как новорожденные(...) Не было холодного слова: мое и твое; потому радость была на трапезе. Никто не думал, что ест свое; никто (не думал), что ест чужое, хотя это и кажется загадкою. Не считали чужим того, что принадлежало братьям, - так как то было Господне; не считали и своим, но - принадлежащим братьям" /IX:73/. А вот слова Златоуста об «общении имений»: «Не Божия ли земля и исполнение ее? Поэтому если наши блага принадлежат общему Владыке, то они в равной степени составляют достояние и наших сорабов: что принадлежит Владыке, то принадлежит вообще всем. (…)Следовательно, для нас предназначено скорее общее, чем отдельное, владение вещами, и оно более согласно с самой природой» . /XI:704-705/. Но и без экскурсов в святоотеческое наследие  Эрн делает четкий вывод: «мы, согласно Евангелию и живому примеру первенствующих христиан, должны ответить: верующие, отрешившись от частной собственности, должны перейти к полному общению имуществ. Между ними все должно быть общее, и всем, что имеют, они должны делиться братски и любовно»[17]. Но отсюда следует и другой вывод, который Эрн опять-таки не боится сформулировать: «Если Евангелием требуется отказ от частной собственности и общее совместное и любовное владение имуществом, то этим весь социально-экономический строй нашей жизни - в котором господствуют совершенно иные - диавольские принципы, и в котором все мы необходимо участвуем и живем - объявляется как нехристианский»[18].

Тут-то и начинается подлинно эрновское. Используя весь свой талант публициста, философ ярко показывает разительное противоречие между этой евангельско-святоотеческой позицией и воззрениями современных ему богословов. Он продолжает: «Все, кто содействует активно этой неправде, т.е. все, кто так или иначе участвует в безбожной эксплуатации труда масс бедного люда, совершающейся по городам и деревням, во всяческих промышленных предприятиях и заведениях, - могут найти для себя в Евангелии только определенные указания на геенну огненную, и все представители человеческого рода, приспособление коих к капиталам, очень большим или не очень большим, унаследованным или благоприобретенным, вызвало в них непомерное развитие свойств глотательных и вообще потребительных и полную атрофию сил производительных, а также простого понимания, что такое значат чужие слезы, чужой пот и страдания, -  хорошо бы сделали, если бы окончательно сложили бы с себя почетное звание христиан»[19]. Чуть выше Эрн иронизировал:  «В странное и двусмысленное положение попадают теперешние христиане. При чтении Евангелия им приходится со смущением перелистывать некоторые страницы, скорей, притворяться, что они их не замечают, делать вид, что их там совсем и нет (положения - все удивительно христианские!); или с милой житейской откровенностью признавать вместе с позитивистически настроенными неверами с одной стороны и нравственными циниками с другой (союз опять-таки чрезвычайно подходящий для христиан!), что да, все это так, места и страницы эти есть, но все такое... и т.д. - словом, человечество не даром жило с тех пор, чтобы признать мечту»[20]. Теперь же он признает, что современные богословы теперь уже и не упоминают о «мечте», а прямо оправдывают существующий строй. Так, за это от него достается епископу Никанору (Каменскому), заявившему, что наличие богатых и бедных оправдано соображениями «разнообразия в жизни». Эрн комментирует этот так: «Для “оправдателей” в Евангелии есть только многократное: «горе вам книжники, фарисеи и лицемеры» и “отойдите от Меня все делатели неправды”...»[21].

V

Наконец, мы подошли к макроуровню – наиболее сложному из всех. По сути дела Эрном ставится вопрос: можно ли христианские идеалы нестяжания и общности имущества перенести на все человечество, в том числе – и неверующее? И как всегда, Эрн пускается в самостоятельное плавание. Прежде всего, он делает важное различие между общинным и общественным. Если христианское общинное начало вытекает из единения во Христе, а потому не провоцирует конфликта личности и коллектива, то для начала общественного это не так. Если в общине по выражению Эрна «все свои», то в обществе в целом налицо самые разнообразные группы, преследующие свои интересы. А потому механически переносить христианские идеалы на все общество было бы неверно. Но тогда как же быть христианам – быть лишь пассивными наблюдателями за общественными процессами, или активно в них участвовать? Разумеется, Эрн за второе. Но что значит активно участвовать? Например, является ли таким достаточным для христиан участием милостыня и благотворительность, к которым призывает нас Церковь? Эрн уверен, что нет – этого недостаточно. Как он пишет, «Не только с обычной, общечеловеческой точки зрения, но и с христианской вопрос этот гораздо шире, глубже, значительнее и мучительнее»[22]. И в подтверждение этого тезиса Эрн приводит ряд глубоких соображений.

Всякий человек, окунувшийся в дело благотворительности, быстро замечает, что его деятельность как бы уходит в песок, не принося никаких результатов по преображению общества. Почему так? Да потому, что милостыня может помочь личным судьбам, но не всему обществу в целом, ибо для последнего необходимо изменение общественных отношений, т.е. всего строя общества, включая экономическую и правовую сферы. Эрн пишет: «случайная и недостаточная помощь двум или трем не может заслонить предо мною горе и слез сотен и тысяч. Горе это и слезы остаются вполне самостоятельным вопросом, - и вопрос этот, поставленный рядом с маленьким вопросиком филантропии, только обнаруживает свои громадные мучительные размеры»[23]. И этот вопрос для христианского сознания – новый. До сих пор «историческое христианство с полной законченностью развило и осуществило в себе только идеал святости индивидуальной (в которую вошла и святость плоти) и индивидуального спасения и совершенно забыло другую сторону - идеал святости тела всего человечества и идеал спасения общественного»[24]. Но это не означает, что поднятый вопрос и вовсе не требует решения. Нет, это вопрос подлинно христианский и необычайно важный. Почему?

Ответ Эрна типичен для русского сознания. Отмечая тотальность и безличность безблагодатных общественных отношений, философ указывает: «Если б для продолжения нашей жизни нам бы сказали, что мы должны собственноручно отравить хотя бы одного человека, наверное, на такую операцию согласились бы очень немногие. Собственноручно отравить... Да ведь это преступление, злодеяние. И оказывается, что каждым днем своей жизни мы все, без всякого исключения, действительно совершаем это преступление, действительно участвуем в этом злодеянии. Будучи связаны физиологической необходимостью питаться и одеваться с общим механизмом нашего социально-экономического строя, результат которого налицо, мы все так или иначе ходим по чужим ранам, обезображиваем детские лица, вырываем из семей девушек для публичных домов. Мы все, один больше, другой меньше, участвуем и живем в преступлении. Тут бесконечно важно, что в преступлении этом участвуют все и неизбежно против воли и против желания, даже без сознания. Все виноваты одной виной»[25]. Здесь слышится перекличка с Ф.М. Достоевским, который тоже говорил об ответственности христианина за все зло в этом мире. Нет чистых и безгрешных. Если не делом, то помыслом каждый грешит против каждого.

Но Эрн подчеркивает и другое – что «в преступлении этом участвуют все и неизбежно против воли и против желания». Тут философ являет ясное понимание сути общественного греха. Сути далеко неочевидной: грех, исходя из глубин души человеческой, фиксируется, как бы застывает в виде общественных установлений, которые, в свою очередь, заставляя людей подчиняться себе, вынуждают людей уже личностно участвовать в грехе. Поэтому бесчеловечность, безблагодатность общественных отношений для христианина – вовсе не нечто внешнее, а тот же грех, с которым он не может и не должен примириться.  Отсюда ясно, что личного покаяния мало – оно лишь омоет свои собственные грехи; мир же и вся его мерзость останутся не поколебленными. Эрн об этом пишет так: «Таким образом, уже недостаточно переродиться внутренне и стать чистым в душе своей, мало того: недостаточно религиозной любви и религиозного общения во Христе с верующими в общинной жизни, т. е. мало должного отношения к тем, кто во Христе, необходимо еще должное Христово отношение к тем, кто вне Христа, вне церкви и вне общины. Необходимо общественное служение»[26]. Последнее предложение Эрн выделяет курсивом. Это ответ на третий вопрос об отношении к миру. Ответ, который в большинстве своем, к сожалению, забывают современные православные христиане. Впрочем, ответ неполный. Еще следует обсудить вопрос «как служить?». Ф философ и тут высказывает очень интересные соображения.

Конечно, никто не будет против обычных для христианина средств: молитвы и проповеди. Но для Эрна этого мало – он считает, что некоторые формы силовой борьбы, например, стачки вполне приемлемы для христианина, но для этого, как пишет Эрн, «Нужно принять эти старые формы, наполнить их новым духом и сделать их христианскими средствами»[27].  Для Эрна-борца такой тезис нисколько не удивителен. Он и других призывает  «перестать быть толстовцами и стать христианами»[28]. И в оправдание философ, как и в предыдущих случаях, призывает Евангелие, а именно эпизод с изгнанием торгующих из храма (Ин.2,14-17). Правда, толком объяснить, как конкретно влить в стачку христианское содержание, философ так и не сумел.

В вопросе отношения христианина к экономическому аспекту мирского общества Эрн является первопроходцем. И может быть только здесь слегка заметно влияние ХББ с его идеей «борьбы». Святоотеческие источники подтверждают позицию Эрна только частично. Известно, что свт. Иоанн Златоуст использовал все свое красноречие для обличения богатых. А его утверждение, что "Бог предписал заповедь милостыни не столько для бедных, сколько для самих подающих" /X:211/ может рассматриваться как косвенное отрицание общественного значения милостыни. Правда, по Златоусту, милостыня, будь она очень щедрой, оказываемой всеми и для всех, все-таки может привести к преображению социума. Именно это произошло, по мнению Златоуста, в Иерусалимской общине, о которой он высказывал уже приведенные выше восторженные отзывы. Но это явилось следствием изменения сознания, на которое способны только глубоко верующие люди. Что же касается силовых методов борьбы, то у Златоуста мы ничего подобного не найдем. Наоборот, он убежден, что к социальному преображению может вести только добровольный отказ богатых от своей собственности. Никогда святитель не призывал к экспроприации или даже к актам гражданского неповиновения. Впрочем, за полтора тысячелетия (в 1907 г. христианский мир отмечал 1500 лет со дня трагической гибели святителя) налицо и изменение общества и обогащение церковного опыта в социальном вопросе. Кто прав – Златоуст или Эрн? Оставим этот вопрос открытым.

VI

Таково содержание статьи, явившейся литературно-философским дебютом мыслителя. Позже появился ряд блистательных работ, может быть превосходящих эту статью и объемом и пафосом. Но с каждым годом все более и более вырисовывается значительность первой работы Эрна. Четкая структура статьи и ясные, без уверток, ответы на поставленные вопросы – вот главные ее достоинства. Статью даже можно сжать до следующих кратких тезисов.

 Христианское отношение к собственности, по Эрну, таково:

в личном плане – полное нестяжание;

в плане общинной христианской жизни – общая собственность;

в плане жизни всего общества – неустанная работа над совершенствованием отношений собственности в сторону приближения их к христианским идеалам.

По сути дела Эрн сформулировал основные положения христианского социализма – учения, которое можно было бы рассматривать как социальную доктрину православия. Доктрину, которая пока еще не завоевала должной авторитетности, но основания которой очень крепки. Это Писание Нового Завета (Деян. 2, 44-45; 4, 32-36 и др.), святоотеческое учение (прежде всего, свт. Иоанн Златоуст) и повседневная практика Церкви (общежительные монастыри). Суть христианского социализма – в христианской любви, которой должны быть наполнены общественные отношения. Позицию Эрна отвергают и замалчивают, но аргументированно опровергнуть ее не удается.

И все же эта работа преподносит нам одну загадку, которую разрешить мы пока не в состоянии. Дело в том, что нив одной из своих последующих работ к теме христианского отношения к собственности Эрн не возвращается. Почему? На ум приходят разные объяснения. Может быть цензурные условия не давали возможности открыто высказывать свою христианско-социалистическую позицию. Может быть, автор перестал интересоваться этой темой, переключившись на «борьбу за Логос» (эта тема звучит и в конце этой статьи). И наконец, может быть Эрн посчитал, что по обсуждаемому вопросу высказал «все», так что к сказанному нечего было добавить. Какое из этих предположений попадает в цель – должны ответить исследователи.

Февраль 2005 г.