Глава из очерка "Тайны
апокалипсического Вавилона".

I.  Вавилон исторический

Вячеслав Макарцев

Сказано в Откровении Иоанна Богослова: «Тайна, Вавилон великий». И ничего предосудительного, думается, нет в желании проникнуть в нее: эта тайна относится не догмату Церкви, а к истории человеческой, к тому, каким образом связана апокалипсическая блудница с великим Вавилоном древности. Одно понятно сразу: это тот период Вавилонского царства, когда в Вавилоне в плену пребывал еврейский народ. Что-то там восприняла часть еврейского народа и передала это грядущим поколениям в тайне. Поскольку эта тайна связана с  духовным блудом, была постыдна, постольку держащие тщательно скрывали ее от еврейского  народа.

Сегодня мы наблюдаем торжество «еретического либерализма», видим «пророческую» поступь «суммы Запада» - протестантской Америки, в которой не последнюю роль играют выходцы из еврейской общины. США прямо предъявляют  всему миру свои права на то, чтобы быть водителем человечества, его мессией. И если была какая-то тайна Вавилона великого, то она уже должна быть видна в Новом Вавилоне, как часто называют США и другие страны Запада.

До середины XIX столетия нечего было и помышлять о том, чтобы проникнуть в тайну Вавилона. Но, когда начались раскопки развалин городов Шумера, Аккада, Ассирии, Вавилонии, археологи стали находить тысячами глиняные таблички, содержащие различного рода тексты общественного и религиозного характера, деловую и частную переписку, судебные показания, деловые документы и прочее. И эпоха вавилонского столпотворения заговорила языком тех, кто жил в то время в Вавилонии. Причем, отдаленным потомкам было много  рассказано такого, о чем люди желали бы умолчать.

Но как пройти в Вавилон исторический? Где найти надежного и знающего проводника? Оказалось, что в нашем Отечестве есть такой: его зовут Виталий Александрович Белявский (1924-1977). Виталий Александрович прожил короткую, но яркую жизнь. Был защитником Родины. Контужен, дважды ранен. За храбрость и мужество награжден орденами и медалями. После войны поступил  на исторический факультет Ленинградского Государственного Университета и закончил его с отличием. Получил специальность «историк-античник». Но его с неудержимою силою влекла история Ассирии и Вавилона, потому что он считал, что «именно ассириологи являются обладателями ключа к пониманию всемирной истории»[1]. В 1959 году поступил в аспирантуру на ассириологическое отделение. В это время в среде советских ученых-востоковедов разгорелась бурная полемика по вопросу устройства политической и экономической жизни древней Месопотамии, расколовшая научную среду. Белявский, хотя и не поддерживал точек зрения лидеров противоборствующих направлений, оказался в опале. Защита кандидатской диссертации на тему «Образование Ново-Вавилонского царства» не состоялась. Белявскому был закрыт доступ в советские исторические журналы. Но это не сломило ученого. Он продолжал изучение истории Ассирии и Вавилона, делал переводы древних манускриптов, составлял картотеки, а по ночам работал сторожем на Радиотехническом приборостроительном заводе им. Н. Г. Козицкого. Его работы печатали авторитетные зарубежные исторические журналы. Положение его несколько улучшилось, когда он познакомился со Львом Гумилевым. Одной из самых интересных и известных работ Виталия Александровича Белявского является книга «Вавилон легендарный и Вавилон исторический». Эту книгу называют «первой и на долгие годы единственной в мировой литературе о Вавилоне эпохи Навуходоносора». Книга написана живым и доступным языком. При чтении книги складывается такое впечатление, будто бы автор сам лично побывал в древнем Нововавилонском царстве, прожил там значительное время. Очень почтительно автор вводит в свое повествование о Нововавилонском царстве древних библейских пророков, ничуть не сомневаясь в их историческом существовании.  Он показывает тайны великого Вавилона – и сразу же становится видимой преемственная связь между Вавилоном древним и Вавилоном современным, который возник в XVIII веке в Северной Америке.  

Когда мы говорим Вавилонское царство, то представляем себе, как правило, что-то подобное восточной деспотии: вверху царь, подобный египетской пирамиде, обладающий всей полнотой законодательной, исполнительной и судебной власти, бесконтрольный и ни перед кем не ответственный; подавление личности, отсутствие свобод, раболепие и прочее; социальная база восточной деспотии – сельские общины... Но Белявский сразу же приводит нас в изумление: «Здесь уместно пояснить некоторые особенности политического строя Вавилона, оформившиеся постепенно в XII —VIII вв. до н.э. Вавилон не только не был восточной деспотией, но даже не был в полном смысле слова и монархией. Скорее он был аристократической республикой, с ежегодно переизбираемым царем-магистратом. Перевыборы царя происходили во время праздника Нового года в нисану, первом месяце вавилонского лунного календаря, который совпадал с мартом — апрелем нашего солнечного календаря. В Новый год из Барсиппы в Вавилон в священной барке по каналу Нар-Барсиппа доставляли истукан бога Набу, главного бога Барсиппы. У вавилонских городских ворот бога Ураша истукан выгружали на сушу и в торжественной процессии через эти ворота по улице бога Набу переносили в храм Эсагилу, жилище бога Бэла, сыном которого считался бог Набу. Царь являлся в Эсагилу, слагал с себя царские инсигнии и, выполнив ряд церемоний, «брал руку бога Бэла» в присутствии бога Набу. После этого он считался избранным снова и получал назад знаки царского достоинства»[2]. Таким образом, первое, что мы узнаем о Вавилоне времени пленения еврейского народа, - он был аристократической республикой. Здесь сразу же становится понятной притягательность такого рода устройства для олигархов, для людей из родовитых семей: иметь возможность принимать участие в политической жизни, использовать власть для обустройства своих дел –  это огромный мирской соблазн.

Но помимо этого в Нововавилонском царстве отсутствовала и социальная база восточной деспотии: «Одновременно в Вавилонии был завершен тот аграрный переворот, который начался в 689 — 678 гг. Аристократическое землевладение окончательно пало. В Вавилонии почти не сохранилось частных латифундий. От них остались только названия населенных пунктов и каналов по именам их бывших собственников и межевые столбы «кудурру» с надписями, содержавшими перечень привилегий латифундистов. В стране возродилось мелкое и среднее частное землевладение, возродилось вавилонское гражданство, способное нести военную службу и другие обязанности». - И это второе открытие, не мене изумительное, чем первое. В своей книге Белявский по древним документам (глиняным табличкам) прослеживает реальную историю нескольких богатых семейств Нововавилонского царства: как они разрушали сельскую общину, скупая земельные участки односельчан, как проворачивали свои дела, как пробирались на верх вавилонского общества в олигархическое сословие. Опору Нововавилонского царства, отмечает Белявский, составляли зажиточные землевладельцы: «В Вавилонии крепнет слой зажиточных хозяев-землевладельцев. К нему принадлежала, например, халдейская по происхождению семья Эа-илута-бани. Ее глава Пух-хуру, житель Барсиппы, во время войны обогатился, округлив свои земельные владения за счет разорявшихся сограждан. Именно такие крепкие хозяева и должны были составить костяк вавилонского гражданства...».

Удивительно, но факт: уровень демократии в Вавилоне был не ниже, чем, скажем, в нынешних США, так что Бушу-младшему не нужно лететь на самолете времени в Вавилон, чтобы «научить» вавилонян демократии... Вероятнее всего, именно вавилоняне через тайное устное предание научили отцов-основателей Америки азам демократии. Вот что нам рассказывает Виталий Белявский: «Общество демократизировалось. В Новом Вавилоне гражданин именовался mar-bani, т.е. «благообразный, благородный сын», а в переносном значении — «свободнорожденный». Между гражданами существовало юридическое равенство, которое, однако, не означало равенства социального.

Гражданин не только обладал правами, но и нес определенные обязанности, причем объем тех и других прямо зависел от его имущественного ценза. Он обладал полной юридической и имущественной правоспособностью. Его дети, рожденные в законном браке или усыновленные им, становились вавилонскими гражданами. Граждане имели право участвовать в народном собрании и занимать любую общественную должность вплоть до должности царя Вавилона».

Упоминая пленение иудейского народа, Белявский пишет: «...В 597 г. начинается знаменитый «вавилонский плен» иудейского, народа. Общее число пленников достигло 10 тысяч человек, не считая угнанных вместе с ними домочадцев. Это был цвет иудейского народа, его имущие и наиболее социально-активные слои. Но часть иудейского гражданства осталась на родине». И далее, касаясь нравственного облика плененных, он приоткрывает еще одну шокирующую тайну: «Земли и прочее имущество угнанных в плен иудеев перешли в руки «бедного народа земли», оставшегося в Иудее. Пленники, находясь в Вавилонии, долго не могли примириться с этим. Они считали только себя истинным Израилем, а законным царем только Иехонию. томившегося в вавилонской темнице. К оставшимся на родине иудеям они относились с презрением, именуя их «очень плохими смоквами», а себя называли «очень хорошими смоквами». Да, это уже кое-что проясняет: пленению подверглись большею частью люди из так называемой элиты общества, то есть те, кто правили Израилем как в социальном, так и духовном смысле. Конечно, надо полагать, что не все из пленников с презрением относились к «плохим смоквам». Но, во всяком случае, становится понятным, где (в какой общественной группе) могли хранится тайны Вавилона и через кого передаваться на протяжении многих веков.

Очень важно пояснение автора и о том, кем были пророки во времена седой древности. Его свидетельство важно тем, что он, в основном, не касается религиозной стороны вопроса, а пишет о том, как воспринимало их общество, в том числе вавилонское. Вот что он замечает: «В описываемую эпоху пророком называли человека, который брал на себя смелость выступать от имени бога и учить народ... Пророк не был предсказателем будущего, как это принято считать ныне. Предсказаниями на Древнем Востоке занимались прорицатели и гадатели, с которыми пророки не имели ничего общего. Обращаясь к людям, пророк говорил им обычно о том, что они видели вокруг себя и что волновало их. Пророчества представляли собой, как правило, страстные и полные силы речи на общественно-политические темы, выдающиеся образцы ораторского искусства. Пророки были политическими деятелями, выражавшими интересы и мнения определенных кругов общества». Вот этот момент - «пророки были политическими деятелями» - удивительный: стало быть Бог через пророков воздействовал на политику Израиля, на общественные процессы. То есть пророки были в центре политической жизни общества. Отсюда возникает вопрос: как появилось мнение, что Церковь вне политики? Как вообще может быть Бог (Церковь – это Тело Христа, Который является ее Главой) вне политики? Это равнозначно тому, чтобы отец был вне семьи, глава государства – вне государства.

Но Белявский продолжает срывать покровы тайны с древнего Нововавилонского царства. Оказывается, в то время в Вавилоне уже ни во что не ставилась воинская доблесть: «В Вавилоне времен столпотворения[3] не хвастались военными подвигами. В этом обществе ценили не заслуги на поле битвы, а нечто другое — размер земельных владений, количество рабов и городских домов, содержимое кошелька, ловкость в денежных и торговых делах — одним словом, богатство». Да, было чем соблазниться пленникам из еврейского народа.

Очень интересно описан автором процесс зарождения налоговой системы в Вавилоне: «Продолжал действовать древний принцип поголовного участия всех граждан, включая самого царя, в строительных, прежде всего ирригационных, общественных работах. Однако вместо личного отбывания трудовой повинности гражданин мог выставить в качестве заместителя, который назывался «урашу», либо своего раба, либо наемного работника. Наконец, он мог просто откупиться от повинности деньгами или натурой. Так возник налог, называемый тоже «урашу»». И этот процесс вполне естественен для общества, в котором деньги становились символом свободы.

Довольно сильно в Вавилонии того времени были развиты промышленность и торговля. Вавилонские товары служили эталоном моды и качества для всей Передней Азии. Отсутствие в Вавилонии сырья для промышленности – дерева, камня, металлов –  и изобилие продуктов сельского хозяйства и промышленного производства способствовало развитию внешней торговли.

Основным средством производства являлась земля. Оказывается, во времена этого царства не было и царского землевладения: царских земель не существовало. Царские каналы, дороги, некоторые земельные участки были общегосударственными, и не являлись частной собственностью царя: «Царь был таким же гражданином, как и любой свободный вавилонянин», - пишет Белявский. Если у него и была земля, то это было его частным владением. В Вавилонии существовало два вида собственности на землю: храмовая и частная. Но в результате аграрного переворота VII века в храмовом землевладении произошли коренные перемены: «Храмовое хозяйство в собственном смысле исчезло. Храмы располагали огромными латифундиями, но сами непосредственно на земле хозяйства не вели. Храмовые земли и храмовый скот находились в руках частных лиц. Храмовые доходы также в значительной мере распределялись между последними». Если выражаться современным языком, произошла приватизация общенародной собственности.Право на получение храмовых доходов – пребенда – стало частной собственностью, подобием акций: они давали право их владельцам на получение доли храмового дохода натурой, деньгами, землей. «Пребенды, - пишет Белявский, - покупались и продавались, сдавались в аренду и отдавались в залог целиком и по частям. Их мог приобрести любой гражданин, располагавший достаточными средствами. Среди владельцев пребенд известны обладатели должностей пивоваров, маслоделов, мясников, привратников, «входящих в храм», измерителей, устроителей трапезы для богов, виночерпиев и пр. Владельцы пребенд были обычно людьми состоятельными и лично не несли обязанностей, связанных с пребендами. Они перекладывали их на плечи арендаторов, батраков и рабов, но зато доходы в виде «месячины» (massartu) получали сами».

Помимо храмовой, существовала и частная собственность на землю. Гражданин имел право свободно распоряжаться землей: продать, купить, подарить, завещать, передать по наследству, отдать в аренду и в залог. Таким образом, в Вавилонии во времена Нововавилонского царства существовало общество с довольно развитой для своего времени промышленностью и торговлей, экономическим фундаментом которого была частная собственность на землю, а для регулирования вопросов, связанных с функционированием этого института, использовались почти все известные нам виды гражданских правовых сделок. Но это не новость, не тайна. Тайной, которая открылась благодаря Виталию Александровичу Белявскому, является другое: рождение впервые в мировой истории банков, банковского дела. Вот что об этом нам сообщает автор: «Рассказывая о семье Эгиби и об Иддин-Мардуке, я не оговорился, упоминая банки. Вавилон эпохи столпотворения был родиной банков, как Шумер III тысячелетия до н.э. — родиной бухгалтерии. Банки родились в результате развития ссудно-ростовщического и торгового капитала, а также денежного обращения. Их вызвала к жизни потребность в кредите, без которого деловая жизнь в Вавилоне VI в. до н.э. стала уже невозможной. Ростовщические ссуды не могли удовлетворить дельцов, нуждавшихся в наличных деньгах. Тогда появилась комменда — по-вавилонски harrana («дорога»), т.е. ссуда, выданная на торговую поездку». Вот  это действительно открытие тайны: эта новость проливает свет на то, откуда у части евреев появилась способность к денежным делам, где истоки еврейского финансового гения. И появление банков в средневековой Италии, о чем автор упомянет ниже, опять же связаны с представителями этого народа. Далее Белявский пишет: «Комменда уже представляла зародыш банковских операций. По крайней мере, средневековые итальянские банки выросли на операциях типа комменды. Так было и в Вавилоне. Следующим шагом явился переход к приему и выдаче вкладов, предоставлению кредита, безналичному расчету между вкладчиками, оплате чеков, выданных вкладчиками. Это были уже чисто банковские, а не ростовщические операции. Банки Эгиби, Иддин-Мардука и многие другие постоянно занимались ими. В деловой жизни Вавилона VI в. до н.э. такие операции стали обычным явлением.

Благодаря вкладам банкир получал возможность по своему усмотрению распоряжаться деньгами вкладчиков, пускать их в оборот. Они приносили ему в среднем 20% годовых (такова была средняя ставка ссудного процента), а банковский процент, который получали вкладчики, был ниже ссудного примерно на 7%, что и составляло прямой доход банкира. Кроме того, банкир получал возможность контролировать имущество вкладчиков и приобретал власть над ними, а это, в свою очередь, приносило ему разнообразные выгоды и доходы». Представляется чрезвычайно маловероятным, чтобы банковское дело в христианской средневековой Европе могло зародиться самопроизвольно, к тому же именно в среде того народа, представители которого когда-то побывали в вавилонском плену: для самопроизвольного зарождения банковского дела Вавилонии понадобилось много столетий и попрание всех нравственных законов. Вот что отмечает Белявский: «Каждая сделка, будь она самой незначительной и с кем бы она ни заключалась — с близким соседом, родственником, братом, женой, мужем, сыном, дочерью, отцом, — фиксировалась письменно. Когда дело доходило до денег, голос крови, дружбы, любви и привязанности у вавилонян замолкал. Поэтому вавилонское общество производило отталкивающее впечатление на многих иноземцев, которые близко соприкасались с ним. Не случайно в Библии Вавилон стал синонимом неуемной корысти и бессердечия».

 Это было первое в мировой истории общество, которое уничтожило до основания общую собственность, в результате чего оно полностью «атомизировалось». Была отвергнута любовь к ближнему и все отношения строились на корысти, на выгоде. Дело доходило до того, что, скажем, отец оказывался на улице, но никто из детей не оказывал ему помощь. И это было для того общества естественным. А поскольку Бог есть любовь, то это было полным разрывом с Богом. Это состояние полного разрыва с Богом породило «войну всех против всех». А в этой ситуации единственным арбитром и богом становятся банки как храмы маммоны, то есть князя мира сего, и их служители.

Известный мыслитель Игорь Шафаревич находит в древних обществах  Азии, Месопотамии, Африки, Южной Америки наличие социалистических форм экономических отношений, почти полное отсутствие частной собственности. Объясняет он это «стремлением к самоуничтожению, инстинктом смерти человечества». А чем мы можем это объяснить? Попробуем опереться не на академический стиль осмысления проблемы: пойдем в своем размышлении от Священного Писания, святых отцов Церкви в ранге вселенских учителей. Для начала задумаемся над следующим: отступление от Бога в человечестве после потопа происходит одним моментом, как грехопадение в райском саду, или это процесс постепенный, или же имеет место то и другое? Представляется, что нет никаких оснований утверждать первое и второе. Если согласится с Шафаревичем (его позиция соответствует первой точки зрения), то становится не понятно, по какой причине древние общества Азии, Месопотамии, Африки, Южной Америки, которые находились в исторической или цивилизационной близости от патриарха Ноя, следует относить к тем, где преобладает «инстинктом смерти», то есть забвение Бога. Мы видим, что повсеместно такого рода общества предшествуют тем, где получает преобладание частная собственность. Стало быть, именно такое устройство общества было благословлено Ноем, и существовало еще при его жизни. Никаких намеков на то, что через короткое время по выходе из Ковчега  в семействе Ноя произошло новое грехопадение, затронувшее всех людей, в Священном Писании нет. Новое грехопадение совершил лишь Хам, и только на его потомков распространяется проклятие. Но здесь проклятие налагает уже сам Ной: «Ной начал возделывать землю и насадил виноградник; и выпил он вина, и опьянел, и [лежал] обнаженным в шатре своем. И увидел Хам, отец Ханаана, наготу отца своего, и выйдя рассказал двум братьям своим. Сим же и Иафет взяли одежду и, положив ее на плечи свои, пошли задом и покрыли наготу отца своего; лица их были обращены назад, и они не видали наготы отца своего. Ной проспался от вина своего и узнал, что сделал над ним меньший сын его, и сказал: проклят Ханаан; раб рабов будет он у братьев своих. Потом сказал: благословен Господь Бог Симов; Ханаан же будет рабом ему; да распространит Бог Иафета, и да вселится он в шатрах Симовых; Ханаан же будет рабом ему (Быт.9:20-27)». Что мы здесь видим. Да, один из сыновей – Хам – совершил грехопадение и была проклята земля Ханаана, ее народы, отцом которых был Хам. Но два других сына – Сим и Иафет – грехопадения не совершали и проклятия Ноя на народы, отцами которых они стали, не существует. Стало быть, общественное устройство, форма собственности, которые существовали в недрах этих народов, не осуждены Ноем, жившим еще после потопа триста пятьдесят лет. А какое общественное устройство, какого рода собственность мы видим, скажем, у древних германцев и славян – потомков Иафета - известно: общинная собственность, отсутствие рабства. Совершенно иная ситуация наблюдается в районе Благодатного Полумесяца. Можно согласиться с Игорем Шафаревичем, если касаться только и только лишь потомков Ханаана, что часть общества древних государств Передней Азии находилась по существу в «поголовном рабстве». Но делать из этого вывод, что «поголовное рабство» – это неотъемлемое свойство обществ с преобладанием общей собственности, а тем более социалистических, на наш взгляд, совершенно неправомерно. В противном случае такого рода государства «с поголовным рабством» возникли бы на территориях, занимаемых германскими и славянскими племенами. Но нам известно, что многие народы древности, несмотря на наличие общинной собственности, не знали рабства.

Но опять таки, возвращаясь к Месопотамии, Ной предрек «поголовное рабство» Хаму, но ничего не сказал о том, что рабами могут быть потомки Сима и Иафета. То есть «социалистические принципы» древних обществ никак не могли устанавливаться потомками Хама, поскольку на них распространяется проклятие патриарха Ноя за грехопадение их отца: их удел «поголовное рабство». Отсюда следует, что преобладание общественной формы собственности в древних государствах – это то состояние, которое благословил Бог и которое поддерживали в древних обществах потомки Сима и Иафета.

Чем ближе общество к Богу, тем больше любви к ближнему и к Богу в этом обществе, и тем меньше в этом обществе занимает место частная собственность.  Святитель Василий Великий учит: «...Чем больше у тебя богатства, тем меньше в тебе любви»[4], а значит тем дальше человек от Бога. И далеко не случайно в обществах, которые стоят ближе ко времени патриарха Ноя, преобладала общественная собственность в различных ее формах: это было свидетельством того, что процессы апостасии еще не набрали силу в этих обществах. О том, что это так и было, говорят и слова святителя Василия Великого: «Скажи же мне, что у тебя собственного? Откуда ты взял и принес с собою в жизни? Положим, что иной, заняв место на зрелище, стал бы потом выгонять входящих, почитая своею собственностию представляемое для общего всем употребления; таковы точно и богатые. Захватив всем общее, обращают в свою собственность, потому что овладели сим прежде других. Если бы каждый, взяв потребное к удовлетворению своей нужды, излишнее предоставлял нуждающемуся, никто бы не был богат, никто бы не был и скуден. Не наг ли ты вышел из матерняго чрева? Не наг ли и опять возвратишься в землю? Откуда же у тебя, что имеешь теперь? Если скажешь, что это от случая: то ты безбожник, не признаешь Творца, не имеешь благодарности к Даровавшему. А если признаешь, что это от Бога, то скажи причину, ради которой получил ты? Ужели несправедлив Бог, равно разделяющий нам потребное для жизни? Для чего ты богатеешь, а тот пребывает в бедности?»[5]. Святителю Василию Великому вторит святитель Иоанн Златоуст: «...Сначала Бог не сделал одного богатым, а другого бедным, и, приведши (людей), не показал одному многих золотых сокровищ, а другого лишил этого приобретения, но всем предоставил для возделывания одну и ту же землю. Каким же поэтому образом, когда она составляет общее достояние, ты владеешь столькими-то и столькими участками, а ближний не имеет ни клочка земли?», - вопрошает он. И далее прямо говорит, что это зло: «Но разве это не зло, что один владеет тем, что принадлежит Господу, и что один пользуется общим достоянием? Не Божия ли земля и исполнение ея? Поэтому, если наши блага принадлежать общему Владыке, то они в равной степени составляют достояние и наших сорабов: что принадлежит Владыке, то принадлежит вообще всем»[6]. И заканчивая это отступление приведем слова святителя Василия Великого «К соблюдающим подвижническое правило в общежитии», которые являются гимном общежительной жизни: «...Поелику большая часть подвижников живет обществами, изощряя друг в друге мысли об усовершении себя в добродетели и чрез взаимное сравнение того, что делает для сего каждый, возбуждая себя к преспеянию в добром, то почли мы справедливым и им предложить словесное увещание. А прежде всего, выразумев великость и важность того блага, какое усвояют себе, должны они так принять сие увещание, чтобы показать в себе усердие и тщательность, достойную добродетели, в какой упражняются.

Итак, во-первых, возлюбив общение и совокупную жизнь, возвращаются они к тому, что по самой природе хорошо. Ибо то общение жизни называю совершеннейшим, из которого исключена собственность имущества, изгнана противоположность расположений, в котором с корнем истреблены всякое смятение, споры и ссоры, все же общее, и души, и расположения, и телесные силы, и что нужно к питанию тела и на служение ему, в котором один общий Бог, одна общая купля благочестия, общее спасение, общие подвиги, общие труды, общие венцы, в котором многие составляют одного и каждый не один, но в ряду многих (выделено и подчеркнуто автором статьи – В. М.).

Что равняется сему житию? Но что и блаженнее оного? Что совершеннее такой близости и такого единения? Что приятнее этого слияния нравов и душ? Люди, подвигшиеся из разных племен и стран, привели себя в такое совершенное тождество, что во многих телах видится одна душа, и многие тела оказываются орудиями одной воли. Немощный телом имеет у себя многих состраждущих ему расположением; больной и упадающий душою имеет у себя многих врачующих и восстановляющих его. Они в равной мере и рабы, и господа друг другу, и с непреоборимою свободою взаимно оказывают один перед другим совершенное рабство - не то, которое насильно вводится необходимостью обстоятельств, погружающею в великое уныние плененных в рабство, но то, которое с радостью производится свободою произволения, когда любовь подчиняет свободных друг другу и охраняет свободу самопроизволением. Богу угодно было, чтобы мы были такими и вначале, для этой цели и сотворил Он нас. И они-то, изглаждая в себе грех праотца Адама, возобновляют первобытную доброту, потому что у людей не было бы ни разделения, ни раздоров, ни войны, если бы грех не рассек естества (выделено и подчеркнуто автором статьи – В. М.). Они-то суть точные подражатели Спасителю и Его житию во плоти. Ибо как Спаситель, составив лик учеников, даже и Себя соделал общим для Апостолов, так и сии, повинующиеся своему вождю, прекрасно соблюдающие правило жизни, в точности подражают житию Апостолов и Господа. Они-то соревнуют жизни Ангелов, подобно им во всей строгости соблюдая общительность»[7].

Здесь, из приведенных цитат, очень хорошо видна ошибка философа Ивана Ильина и других апологетов частной собственности. Никакого отношения к христианству их либеральные воззрения на собственность не имеют, они в корне противоречат святоотеческому учению. Именно оскудение любви приводит к появлению частной собственности, поскольку основанием общества становится не любовь, а корысть. Можно, конечно же, говорить о том, что в условиях распада общества, фундаментом которого была общественная собственность, ради интересов мира и безопасности, ради прекращения «войны всех против всех» желательно иметь частную собственность, права на которую будет защищать «сильное государство». Но это уже взгляд из апостасии, попытка примирить существующее положение дел со своею совестью.

Но вернемся к прерванной нити изложения – в Нововавилонское царство, по которому нас ведет известный ассириолог Виталий Александрович Белявский.

 Когда он описывает роскошь и нищету Вавилона, его злачные места, возникает ощущение, что это один из современных Вавилонов, скажем, Лос-Анджелес или Чикаго, Буэнос-Айрес или Рио-де-Жанейро: «Собственники домов предпочитали иметь дело с солидными и платежеспособными съемщиками. На бедноту они смотрели как на обузу, и ей с трудом удавалось найти жилье в таком городе, как Вавилон. Роскошные особняки с садами, водопроводом, бассейнами, канализацией и даже средние дома с двориками и колодцами были доступны лишь богатым людям. Беднякам же приходилось ютиться в лачугах, развалившихся домах, комнатушках многоэтажных домов и пользоваться водой из реки и каналов.

Вавилон был многолюдным и шумным городом. Он притягивал к себе людей, как магнит, и среди его прелестей не последнее место занимали злачные места — публичные дома, дорогие рестораны и подозрительные трактиры, нередко служившие притонами для разного сброда. Содержали эти заведения обычно рабы, отпущенные на оброк, часто рабыни, совмещавшие ремесло трактирщиц и проституток. Производство алкогольных напитков — виноградных вин и разных сортов сикеры (род пива или браги) из фиников и ячменя — и торговля ими были прибыльным делом. Рабовладельцы охотно разрешали своим рабам заниматься этим промыслом и, отпуская на оброк, давали им необходимые средства на обзаведение». Но и это еще не полная характеристика Вавилона. В городе был очень высокий уровень преступности, сравнимый с современным в американских городах: «Вавилонский уголовный мир в древности славился не менее, чем багдадские воры времен халифа Харун ар-Рашида (786 — 809 гг.), «Двор чудес» в средневековом Париже или современные американские и итальянские гангстеры. В Вавилоне при желании можно было получить своего рода высшее образование и диплом мастера уголовных дел. Так, в апреле 629 г. в Барсиппе некий Набу-уцалли обязался за 2 года 5 месяцев обучить свободного вавилонянина Бэл-аххе-риба профессии высококвалифицированного бандита и сутенера. За это учителю, помимо доходов от «работы» ученика, полагалось 2 сикля (17 г) серебра на «угощение». В случае неудачи в обучении ученик имел право взыскать с учителя 1 суту (15 л) ячменя за каждый день ученичества. Сделка была оформлена контрактом.

Ночью ходить по Вавилону в одиночку не рекомендовалось. Недаром, по свидетельству Геродота, на ночь разбирали настил моста через Евфрат. Шайки воров и бандитов доставляли немало хлопот властям».

И, подытоживая нравственную характеристику Вавилона времени пленения еврейского народа, Белявский пишет: «Таков был Вавилон — «Врата божьи», крупнейший и богатейший город мира, где великолепие, роскошь и утонченный разврат уживались с трущобами, нищетой и уголовщиной. Громадный город ни в чем не знал соперников. Священный Вавилон был в то же время проклятым Вавилоном, вместилищем всех пороков, какие только существовали на земле». Но те же самые слова можно сказать и о любом современном Вавилоне, то есть крупнейшем городе мира: Нью-Йорке, Торонто, Риме, Париже, Лондоне, Токио, Берлине, Москве и прочих. Как верно замечает прот. Сергий Булгаков, «Вавилон имеет значение собирательное, есть понятие не столько географическое и политическое, сколько морально-мистическое»[8]. Другими словами, Вавилон – это начало и конец апостасии, дерзкий вызов Богу. Уже давно замечено, что жизнь в современных крупнейших городах мира однообразна, и, если бы не язык, человеку трудно было бы избавиться от ощущения уже виденного при посещении этих городов. А если  касаться нравственной стороны, то единство, несомненно, полное: это один великий Вавилон, сообщество людей, большая часть которого фундаментом мира считает корысть, независимо от того, к какой социальной группе, к какому классу принадлежат составляющие его люди.

Есть еще одна тайна у великого Вавилона древности, которая имеет прямое отношение к нашему времени. В 552 году по приказу царя Набонида начинается перестройка храма Эбаббарры в Сиппаре. Этот храм был восстановлен Навуходоносором II в 597 г. и не нуждался ни в каком ремонте. Официальная причина была в следующем: при закладке храма Навуходоносор не нашел, мол, древний закладной камень, что стало причиной искажения облика храма. Все постройки храма были снесены: «После упорных раскопок обнаружили закладной камень древнего аккадского царя Нарамсина (2290 — 2254 гг. до н.э.) который, по вычислениям царских специалистов, жил якобы 3200 лет назад. По древнему плану Нарамсина и началось новое строительство Эбаббарры и ее зиккурата Э-идиб-ан-азагги на месте снесенных построек», - сообщает Белявский. Народ, который в такого рода вопросах почти всегда проявляет консерватизм, резко воспротивился. Далее предоставим слово нашему замечательному гиду: «В Сиппаре поднялась настоящая буря. Шутка ли сказать: несколько поколений сиппарцев, по мнению Набонида, вместо храма имели невесть что! Чтобы утихомирить разъяренных горожан и направить их гнев против жрецов и магистратов, по приказу Набонида собрали совет старейшин Сиппара и народное собрание вавилонских граждан и двинули на них всю рать царских специалистов — математиков, историков, мудрецов, тайноведцев академии Бит-Мумму, с которыми никто из сиппарцев тягаться не мог.

Вслед за тем город поразила еще более ошеломляющая новость: от имени Набонида объявили, что сиппарский истукан бога солнца Шамаша — грубая и невежественная подделка, ибо на его тиаре недостает эмблемы полумесяца, поскольку бог солнца Шамаш является сыном бога луны Сина. Сиппарцы окончательно вышли из равновесия: ну хорошо, у них не было настоящего храма, но если и вместо настоящего бога они из поколения в поколение служили какому-то чурбану — это уж чересчур! Особенно задело их то, что бога Шамаша, палладия Сиппара, объявили ниже рангом, чем Сина, бога каких-то захудалых провинциальных Харрана и Ура. Страсти разгорелись. Трижды проводились гадания по печени и собирались вавилонские граждане Сиппара, перед которыми выступали крупнейшие ученые со своими малопонятными речами, а стянутые Валтасаром солдаты не позволяли пустить в ход кулаки. И сиппарцам пришлось сдаться. После этой победы по распоряжению Набонида в соседнем с Сиппаром городе Агаде был заново перестроен Эульмаш, храм богини Анунит, тоже восстановленный Навуходоносором II, а в самом Сипларе возведен новый храм бога Бунене». В чем здесь заключается тайна? Мы видим впервые в мировой истории насильственное изменение веры (идеологии) людей при помощи «рати царских специалистов — математиков, историков, мудрецов, тайноведцев академии Бит-Мумму». По существу, эта мощная интеллектуальная группа выступила в качестве искусственного коллективного пророка. Думается, что найдется очень мало тех, которые не понимают, как трудно изменить воззрение людей на веру, особенно когда это касается каких-то фундаментальных представлений. Но Набониду это удалось. Люди, умеющие наблюдать и анализировать, а среди той части еврейского народа, что оказалась в вавилонском плену, таких, вне всякого сомнения, было не мало, увидели своими очами, каким образом возможно изменить веру народа, его идеологическую матрицу. Сознание индивидуального человека не может долго противиться концентрированному интеллектуальному натиску. Искусственный пророк в состоянии убедить большие массы людей в верности решений, принимаемых политической властью, чего бы они ни касались. Был у главного божества Вавилона Мардука помощник: довольно симпатичный зверь с двумя рогами. Звали его Мушхуш, то есть «огненно-красный дракон». Вот что говорит о нем энциклопедия «Мифы народов мира»: Мушхуш («огненно-красный дракон»)... в аккадской мифологии дракон, одно из чудовищ, созданных Тиамат; эмблема бога Мардука, Сочетал в себе черты льва, орла, змеи, скорпиона»[9]. Желающие могут пройтись по ссылке[10] и посмотреть этого дракона. Роль именно такого помощника и сыграл искусственный пророк: «царские специалисты» набросились на народное собрание с яростью льва, гордынею орла, хитростью змеи, бессердечием скорпиона.  Что могут противопоставить этому натиску простые не очень ученые люди? Но и все же «двурогий Мушхуш» не всесилен: он способен действовать лишь при наличии царских солдат.

И кто бы мог подумать, что через две с половиною тысяч лет «двурогий Мушхуш» будет задействован вновь, как искусственный пророк, как орудие для уничтожения «устаревшей» идеологии народа. Но здесь, благодаря техническому изобретению, позволяющему передавать «два рога» «Мушхуша» - изображение и звук - на большие расстояния, сила этого дракона увеличилась невероятно. Более того, он получил возможность входит почти в каждый дом, в душу каждого человека...

Вот такие тайны Вавилона открыл нам замечательный наш ассириолог Виталий Александрович Белявский.