Католичество как социально-ориентированная конфессия. Святоотеческий период. Воззрения Фомы Аквинского. Причины поворота к «умеренной» доктрине. Католические утопии и государство иезуитов в Парагвае.Лев XIII и его энциклика Rerumnovarum. Развитие католической социальной доктрины в XX в. Папа Иоанн Павел II и его энциклика Centessimusannus. Постепенное сползание католической социальной доктрины.
Католичество как социально-ориентированная конфессия. Если восточная Церковь более склонна к мистике и созерцанию, то для католичества более характерны учительство и деятельность. Поэтому не удивительно, что проблемы социально-экономического устроения у католиков оказались в зоне повышенного внимания. Можно даже утверждать, что католичество является социально-ориентированной конфессией. Особенно эта ориентированность проявилась во второй половине XIX в., когда вышла энциклика Rerumnovarum («Новые вещи»), папы Льва XIII, предметом которой служит «рабочий вопрос». Эту энциклику последующие папы именуют «бессмертным посланием» /45:25/. Дата ее опубликования – 15 мая 1891г. – для католиков является чем-то вроде «7 ноября» и рассматривается как момент рождения католической социальной доктрины.
И в дальнейшем католическая социальная доктрина развивалась благодаря папским энцикликам и также решениям II Ватиканского собора. Возник даже особый жанр социальной энциклики, в который свою лепту внесли многие папы: Пий XI, Пий XII, Иоанн XXIII, Павел VI, Иоанн Павел II. Появился целый ряд книг и учебников по этой тематике. В общем, католическая социальная доктрина стала необходимым и достаточно важным элементом католичества.
Социальная доктрина католичества – это некий взгляд на общество, призванный объяснить его с точки зрения христианской веры и дать нравственную оценку различным общественным институтам и явлениям. Она является частью богословия, обращенного к социуму и пытающегося дать ему теологическое обоснование. Теоретики социальной доктрины рассматривают ее как часть антропологии, т.е. учения о человеке.
Энциклика Rerumnovarum родилась не на пустом месте – она впитала в себя всю предшествующую католическую социальную мысль. Если проследить развитие социальной доктрины католиков с древнейших времен, то выясняется удивительная закономерность. Католичество последовательно проходило три имущественных парадигмы, о которых шла речь ранее: «святоотеческое учение», «умеренную доктрину» и «протестантскую этику». Но все по порядку.
Святоотеческий период. Формально католическая церковь отделилась от православной в 1054 г., но фактически Рим всегда был независим от Востока, развивая собственное богословие и имущественную этику. В средние века на Западе господствует принцип подчинения экономики религиозным нормам. Причем, этот период современные историки католической социальной доктрины /46, 47, 48, 49/ практически игнорируют. Оно и понятно, ибо господствующими идеями в тот период являются нестяжательность и общность имущества. Папа св. Григорий Двоеслов (+604) в духе греческих отцов утверждает: "Земля принадлежит всем людям вообще, и поэтому она приносит и плоды для общего всех употребления людей". Католический святой Исидор Сельвинский (+636) считает, что «общее владение всеми вещами» соответствует естественному закону, «единому для всех народов» и установленному «побуждением природы, а не каким-либо соглашением» /50:83/, причем, это положение стало общеупотребительным в трудах теологов раннего средневековья. Наконец, укажем на "Декреты" болонского монаха Грациана (составлены в 1139-1142гг.), по которым несколько столетий - вплоть до середины XVI в. - на Западе изучали каноническое право. В них утверждается, что общность благ - установление естественного закона, а разделение благ («мое и чужое») - позитивного закона /50:83/.
Здесь следует кратко остановиться на важном для католиков понятии «естественный закон». В католическом учении довольно рано (VII в.) сформировалось понятие о «трех законах». А именно, различаются: 1) сверхестественный (Божественный) закон, 2) естественный закон (иногда говорят о «естественном праве»), под которым понимаются безгреховные склонности, заложенные Богом в человеческую природу и 3) позитивный закон, являющийся совокупностью установлений падшего человечества. Таким образом, отнесение общности имуществ к естественному закону означает, что эта форма собственности, «естественна», соответствует природе человека. Позитивный же закон отражает ментальность падшего человека, а потому, по мнению Грациана, частная собственность - грех. С этим соглашались католические святые Бонавентура и Альберт Великий, отмечая правда, что иметь необходимое в личной собственности - относится к естественному закону.
Однако, о естественном законе зачастую было трудно и говорить в силу греховности человеческой. А потому католическими богословами было введено усовершенствование: следует отличать просто естественный закон от вторичного естественного закона, который является нормой уже для падшего человечества. Но поскольку пали все, то часто такой вторичный естественный закон называли «всеобщим законом» (jusgentium). Заметим, что Исидор Сельвинский считает общность имуществ соответствует всеобщему закону, «единому для всех народов», а значит – тем более и естественному закону.
Идеалы нестяжания и общности имуществ активно поддерживались католическими орденами. Причем, интересно, что требование нестяжания и общности имущества идут рука об руку. Основатель западного монашества Бенедикт Нурсийский (+512) запретил своим монахам употреблять слово "мое", и велел говорить "наше". Орден цистерианцев, реорганизованный Бернаром Клервосским (+1153) , исповедывал аскетизм и телесный труд; роскошь исключалась. Доминиканцы (основан Домиником (+1221) в нач. XIII в. для борьбы с альбигойцами) провозгласили отсутствие всякой собственности, включая личную. То же верно и для Августинцев - самого многочисленного ордена (точнее - группы орденов; августинцы - монахи, следующие "уставу бл. Августина"). Так, с XI в. был распространен институт уставных августинских каноников, которые жили коммунами, и Латеранский собор 1059г. предписывал им "иметь общие доходы и вести апостольскую жизнь" /51:193-194/. У них утаение подарка приравнивалось к воровству.
Однако заметим, что все эти ордена в конце концов обзаводились общей собственностью, ибо для успешной миссионерской или благотворительной деятельностью необходим «капитал». В этом смысле интересна история францисканского ордена. Основатель ордена, св. Франциск Азисский (+1226) видел в нем проповедников нестяжания, целиком устремленных к Царству Небесному. Предписывалось носить рубище, опоясанное веревкой, и даже книги иметь только богослужебные и только грамотным братьям. Сам Франциск нищету связывал не с аскетизмом, а с любовью к ближнему. Предание доносит нам удивительные примеры его милосердия. Он отдал кафтан бедняку, объясняя: «это было бы воровство, если бы мы не отдали кафтан более нуждающемуся. Ведь мы получили его временно до встречи с еще более бедным». От дал Евангелие матери двух братьев: «я твердо уверен, что это угоднее Богу и Святой деве, чем наше чтение» /52:14-15/. Но вот францисканцам для организации своих школ понадобились деньги. И вскоре орден делится на «конвентуалов», ратовавших за организацию больших монастырей (с неизбежной общей собственностью) и «обсервантов» («соблюдающих»), стремящихся дословно исполнять нестяжательный устав Франциска /53:249/.
Монастырский опыт Церкви, в том числе опыт орденов, наглядно показывает, что идеал личного нестяжания и идеал общественной собственности не противоречат друг другу, а наоборот, являются взаимодополнительными.
Воззрения Фомы Аквинского и позднейших католических писателей.Новая фаза социальной доктрины католичества связана с Фомой Аквинским (+1274). Имущественные воззрения Фомы Аквинского изложены в его трактате «Сумма теологии», причем расшифровать мысль великого схоласта весьма непросто. После кропотливой работы комментаторов взгляды Фомы на собственность реконструируются следующим образом. «Общность имущества» следует понимать не в смысле общественной собственности, а в смысле наличия у всех частной собственности. Именно это и является естественным законом, доказательством чему служит наличие права частной собственности у всех народов (хотя способ распределения ее различен). Более того, право собственности как раз и дает возможность реализовать естественный закон в имущественной сфере.
Таким образом, Фома в общественной собственности не видит никакого идеала, а наоборот, уверен в необходимости частной собственности, и в подтверждение этого приводит ряд аргументов:
"Человеку позволительно владеть благами на правах собственности. Это даже необходимо для человеческой жизни по трем причинам. Во-первых, каждый человек больше заботится о том, что является его собственностью, чем о том, что принадлежит всем или многим; действительно, в этом случае каждый избегает усилий и предоставляет другим заботу об общем благе. Во-вторых, в управлении благами больше порядка, когда забота о каждой вещи доверена одному человеку, тогда как был бы полный беспорядок, если бы все занимались всем. В-третьих, мир между людьми лучше гарантируется, если каждый довольствуется тем, что имеет; действительно, мы констатируем частые ссоры между теми, кто владеет вещью сообща и нераздельно" (SummaTheologica, 2a-2ae, LXVI, 2, цит. по /54:77/).
Кроме того, Аквинат формулирует дополнительные аргументы /46:146/:
- социальный: владение собственностью формирует социальную структуру общества;
- гедонистический: владение собственностью приносит человеку радость;
- этический: владение собственностью позволяет нам давать милостыню (здесь Фома следует за Климентом Александрийским, который первым высказал это соображение);
- библейский: частная собственность освящена Десятословием ("не укради").
Что же касается самих критериев разделения собственности, то они уже относятся к позитивному закону, а потому должны корректироваться. Так, признавая институт частной собственности, Фома, вопреки римскому праву, подчеркивает обязанности, возложенные на собственника. Относительно способов вступления в собственность Аквинат считает негрешными только два: присвоение ничейного и труд. Отвергая в принципе ростовщичество, Фома тем не менее указывает на несколько случаев, когда взимание процента не есть грех (напр. риск утраты капитала).
В учении Фомы Аквинского можно найти и элементы политической экономии, а именно учение о стоимости и цене. При образовании цены он усматривает пять влияющих на нее факторов (натуральная стоимость вещи, затраты на изготовление, полезность вещи, редкость и субъективная привлекательность для покупателя). По Аквинату, цена может быть: а) справедливая (т.е. природная, без прибыли), б) законная (нормальная рыночная цена) и в) незаконная (спекулятивная, с намерением нажиться за чужой счет). Последнюю он считает недопустимой, а вторую - допустимой, хотя она и дает прибыль торговцу.
Причины поворота к «умеренной» доктрине. Учение Фомы Аквинского, несмотря на его не раз отмечавшуюся противоречивость, стало поворотным пунктом в истории католической социальной доктрины. Если до него доктрина следовала святоотеческим заветам, то вместе с Аквинатом она меняет курс на «умеренную» доктрину. (Правда нужно отметить, что у Фомы Аквинского уже были предшественники. Так, Руфин (+1158) говорит, что естественное право не всегда непререкаемо, как, например, в случае частной собственности /49:84/.)
Почему так получилось? Можно указать на три главных причины перехода к «умеренной» доктрине.
Во-первых, «новые вещи» в лице нарождающегося капитализма становятся все яснее, и в позднее средневековье схоласты стали постепенно приближать церковное учение к реалиям «века сего». Так, Антонин, архиепископ Флорентийский (+1459), оценив потенциальные возможности теории Фомы Аквинского, применяет ее для нравственной оценки экономических институтов этого капиталистического города, исследуя право собственности, налоги, торговлю, страхование, процентные займы и прибыль /48:61/. Относительно двух последних он пишет: "Простой ссудный процент во всяком виде запрещен; прибыль на капитал во всяком виде дозволена, вытекает ли она из торговых дел или из ссудного "закладного" предприятия, или она извлекается из транспортного предприятия, или путем участия в предприятии" (цит по /56:191/). Антонин со знанием дела пишет о быстроте оборота капитала для повышения прибыли.
Постепенно теологи начинают признавать законными рыночные цены, открывая путь католикам для участия в капиталистических сделках. Позднее и Рим признает займы с низким процентом - до 5% (Лев X, 1515) и ренту (Пий V, 1568г.) /46:176/.
Во-вторых, церковь без хозяйственной деятельности прожить не может. А увеличение ее активности, давая значительные богатства, приводит к сильным искушениям. Уже ученик Бенедикта Нурсийского Колумбан в монастыре Боббио завел громадное хозяйство. Аббатство Клюни разрослось по всей Европе. Католическая церковь становится богатейшим собственником, гораздо более состоятельным, чем Церковь Восточная. Но мы, наученные Златоустом, хорошо знаем, что собственность развращает. Конечно, общественная собственность является исущением несравненно меньшим, чем частная. Однако и она, особенно если она принадлежит ограниченному кругу лиц, может стать серьезным соблазном. В результате строгость жизни как монахов, так и священников падает. Так к IX веку бенедиктинские монастыри стали владеть деревнями, работавшими на монахов. Например, аббатство Сен Жермен-де-Пре в начале IX в. владело 22.234 га пахотной земли, 200 тыс. га леса и 10.000 душ крепостных и зависимых крестьян /29:170/.
Наконец, в третьих, католицизм взял курс на независимость от мирской власти, и более того, поставил целью самому ставить князей и королей. Но что обеспечивает независимость и дает мирскую власть? Деньги. А потому католическая церковь не стесняется в стяжании имений. А когда началось противостояние королям, то вообще деньги стали нужны как воздух. И Рим их начинает добывать индульгенциями.
Так, проповедуя на словах евангельские нестяжательность и общность имущества, Рим впадает в омут любостяжания, что, конечно же, не укрывается от паствы. Постепенно создается оппозиция, приведшая в конце концов к Реформации. Католики сами прекрасно понимают, что протестантизм явился реакцией на обмирщение Церкви /46:163/. Лидеры реформации декларировали возврат к апостольским принципам. Но фактический разрыв в традиции привел их к скорее обратному результату: комплекс социальных евангельских идей ими востребован не был. Все свелось личному спасению и невмешательству в социально-политическую жизнь мира, который быстро двигался по рельсам капитализма. Но заметим, что первую брешь в доктрине, кардинально противостоящей этому обмирщению, сделало учение Аквината.
Католические утопии и государство иезуитов в Парагвае. Интересно, что современники Фомы Аквинского сначала не поняли тонкостей его учения и интерпретировали его в коммунистическом духе. Так поняли Фому отцы Венского собора 1267г. Католическая святая Екатерина Сиенская (1347-1380) неотступно молила Бога, чтобы Он отнял у ее близких богатство и удостоил бы их бедности /55:99/. Позднее же, когда «умеренная» сущность теологии Аквината стала ясной, появляется глухая, но достаточно отчетливая оппозиция этому курсу в самой католической церкви.
Прежде всего упомянем знаменитую «Утопию» (1516г.) Томаса Мора, в которой развернута картина жизни целого государства, живущего по законам общественной собственности. Причем такое устроение государства вытекает, по мнению Мора, как из любви к ближнему, так и просто из элементарной разумности. Позже (в 1623 г.) появляется еще одно сочинение – «Город Солнца» монаха-доминиканца Т. Кампанеллы, в котором с еще большей яркостью, чем в «Утопии», обрисован идеал общинной христианской жизни.
Интересно, что именно идеологию «Города Солнца» попытались воплотить иезуиты в Парагвае, где они в XVII в. создают удивительное государство, ставшее самой впечатляющей реализацией христианского коммунизма в истории человечества. Иезуиты стали работать с племенем гуарани, отличавшимся людоедством. И результаты оказались поразительными. Были созданы особые поселения «редукции» (от исп. reducir – превращать, обращать, приводить к вере), которыми руководили священники ордена /58:34/. Редукции представляли собой укрепленные поселения, в каждом из которых было только два отца-иезуита – духовник и администратор. Кроме того, была администрация из туземцев-«коррехидов», во главе с касиком, т.е. старейшиной. На все общественные должности раз в год назначались выборы, в которых участвовало все население редукции. Из индейцев была создана своя армия, - довольно большая (до 12 тыс. чел.).
Социальная организация редукций поражает воображение. Частной собственности не было (это было в соответствии с традициями гуарани, не знавших собственности). Правда, каждой семье выдавался небольшой личный участок, на котором, однако, можно было работать не более трех дней в неделю. Остальное время – работа на общественное хозяйство. Все выработанное помещалось в общественные склады, откуда всем выдавалось поровну. Деньги применялись только на свадебном обряде: жених «дарил» невесте монету, но после венца монета возвращалась. Вся жизнь редукций была подчинена церковным установлениям. Были возведены величественные, богато украшенные храмы. Присутствие на богослужениях и исповедь были обязательны. Все причащались установленное число раз. Иначе говоря, все жители редукции составляли один приход, причем соблюдалось удивительное послушание духовным отцам. Утром и вечером – до и после работы – все отправлялись в церковь. очевидцы свидетельствуют, что в храмах всегда присутствовало большое количество народа, проводящего все свободное время в молитвах.
Уровень преступности был чрезвычайно низкий. В подавляющем большинстве случаев наказания ограничивались епитимьей (молитва и пост), замечаниями или публичным порицанием. Правда, иногда приходилось применять более серьезные меры: наказание палкой (не более 25 ударов) или тюремное заключение, срок которого не превышал 10 лет. Смертной казни не было, хотя и случались убийства. В нравственном отношении гуарани сделали громадный скачок. Каннибализм был полностью ликвидирован. Отцы добились перехода в основном на растительную пищу. Отметим, что были и дисциплинарные меры: ночью выходить на улицу запрещалось, а выход за границы редукции возможен был только по благословению отца-иезуита; брак в государстве – по выбору отцов, девушки в 14 лет, юноши – в 16. Эти ли меры, или высокая социальная защищенность, дали удивительный рост населения: в лучшие времена численность «государства» составляло не менее 150 тыс. чел. (в /59:36/ говорится даже о 300 тыс. чел.).
Но ничто не вечно под луной. В 1767г. иезуиты были запрещены в Испании и ее владениях. Они подняли мятеж, для подавления которого присланы войска. Некоторое время туземцы сопротивлялись и пытались защитить своих отцов, но затем стали разбегаться. Окончательный удар нанес папа Климент XIV, в 1773г запретивший орден иезуитов.
В XIX веке католическая социальная мысль вплотную сталкивается с «диким» капитализмом, разделившим общество на два антагонистических класса: собственников и наемных рабочих. Капитализм победил бесповоротно, и католичество уже не пытается задержать его развитие путем ограничений на торговлю, финансовую спекуляцию и прибыль. Теперь задача другая - нивелировать негативные стороны капитализма, ввести его в пристойные рамки. Выход видится в том, чтобы сгладить противоречия между классами, привести их к согласию. Возникает две католические «партии» - либералы и консерваторы, которые согласны в главном – незыблемости частной собственности, но по разному видят пути к достижению консенуса между классами: консерваторы уповают на традиционную семью и патронаж владельцев предприятий над рабочими; либералы – на общественные организации типа профсоюзов, кооперативов и касс взаимопомощи.
Римский престол сначала занимает крайне консервативную позицию. В этом смысле любопытным документом является энциклика папы Пия IX (1846-1878) Quanta cura (1864) с приложением "Силлабус" ("перечень"), построенным как перечень заблуждений, несовместимых с католичеством. Среди них – либеральная экономика, социализм и коммунизм, библейские общества и пр. Консервативный путь оказался столь одиозным, что следующий папа Лев XIII меняет курс.
Энциклика Rerum novarum. Как указывалось, с этой энциклики папы Льва XIII начинается новейшая история католической социальной доктрины. Энциклика сразу же начинается с самого важного: папа в резкой форме обрушивается на социализм и утверждает незыблемость частной собственности. Обсуждая теории социалистов, он пишет:
"Однако предложения эти настолько непригодны, что если бы выполнить их, рабочие пострадали бы первыми. К тому же они несправедливы - ведь, следуя им, пришлось бы ограбить законных владельцев, ввести государство туда, где ему не место, и совершенно расстроить общественную жизнь" /60:7/.
Три главных аргумента приводится в поддержку этой точки зрения.
1. Аргумент от "естественного права": "Каждый человек имеет от природы право владеть собственностью, она ему принадлежит (...) Среди живых существ лишь у человека есть разум и потому он вправе владеть вещами не только для временного, даже минутного, употребления, как владеют другие существа, но и прочно, постоянно" /60:7/; "...собственность согласна с законами природы" /60:8/.
2. Аргумент от справедливости вследствие вложенного труда. "Все, что нужно для поддержания жизни и для физического благополучия, земля производит в изобилии, но лишь тогда, когда человек обрабатывает ее с заботою и искусством. Прилагая деятельность духа и силы тела к добыванию плодов природы, он делает своею ту часть природы, которую он обрабатывал и на которую наложил отпечаток своей личности; а потому справедливо, чтобы он владел этой частью как своей собственной, и мог спокойно удерживать ее за собой" /60:8/.
3. Аргумент от семьи. "право собственности, естественно принадлежащее отдельным лицам, должно принадлежать и человеку в качестве главы семейства... Отец может осуществить все это (содержание семьи - Н.С.), лишь владея прибыльной собственностью, которую волен передать детям" /60:9/.
Лев XIII, однако, признает, что "Бог даровал землю всему роду человеческому" /60:8/. Но, по его мнению, "это нимало не отрицает частной собственности", ибо "Земля, разделенная между частными собственниками, не перестает удовлетворять нужды всех, ибо все живут тем, что она приносит" /60:8/. Иначе говоря, принцип всеобщего предназначения благ следует понимать не в том смысле, что все должно быть общим, а в том, что у всех должна быть частная собственность. Вывод ясен:
"Отсюда явствует, что главное основание социализма, общность имущества, следует всецело отвергнуть, ибо это причинило бы вред именно тем, кому должно было бы принести пользу, стало бы в противоречие с естественными правами человека и внесло бы смуту в общественную жизнь. Стало быть, стремясь облегчить положение народных масс, мы должны признать первым и основным принципом нерушимость частной собственности. Только тогда сможем мы искать врачующее средство" /60:10/.
Папа даже в сердцах восклицает: "Доводы эти столь очевидны, что просто удивительно, как могли ожить противоположные мнения" /60:8/. Но что же взамен предлагает Лев XIII?
Во-первых, утверждается, что противостояния капиталистов и рабочих по сути дела не должно быть, ибо: "Каждый нуждается в другом; капитал не может обойтись без труда, труд без капитала" /60:11/. Классовая борьба - это недоразумение: "Взаимное согласие рождает лад и порядок, непрерывная же борьба разрешается смутой и одичанием" /60:11/. Церковь всегда стремилась "примирить богатых и бедных, напоминая каждому классу об обязанностях к другому, особенно же - о справедливости". А кроме справедливости, папа напоминает о Царстве Небесном, в свете которого упование богатых на богатство приобретает характер греха; бедным же дается надежда на небесное блаженство. Такие рассуждения должны склонить "первых к великодушию, последних - к смиренной покорности" /60:13/.
Во-вторых, такой союз между капиталистами и рабочими не должен оставаться только на нравственном уровне. Должны быть организованы учреждения и общества, в которых оба класса находили бы общий язык и вырабатывали соглашения. Это - христианские профсоюзы, союзы взаимопомощи, кооперативы. Приветствуются также усилия предпринимателей-католиков к улучшению быта и условий труда рабочих.
В-третьих, государство не должно быть лишь "ночным сторожем", безучастно смотрящим на рыночную стихию. Его задача - поддерживать и охранять эти "смешанные" учреждения, ограждать их законом, как, впрочем, и охранять частную собственность.
Наконец, в-четвертых, "Что же до Церкви, то в ее помощи никогда не будет недостатка" /60:24/. Более того, насчет разрешения социального вопроса папа утверждает, "... что все усилия будут тщетны, если Церковь останется в стороне" /60:10/.
Энциклика Rerumnovarum произвела на современников большое впечатление. Впервые Церковь заявила, что социальные проблемы человечества ей не чужды – наоборот, она собирается активно в них участвовать и предлагать свои пути их решения. Правда, были и хулители, выдвигавшие всякие обвинения - от потворства революционерам до благословения бесчеловечного капитализма. Но основная мысль энциклики иная. Отвергнув как социализм, так и либеральный капитализм, папа фактически предлагает "третий путь" - путь сотрудничества капиталистов и рабочих под эгидой Церкви. Позднее он получил известность как "корпоративный строй".
Развитие католической социальной доктрины в XX в. В XX веке католическая социальная доктрина в основном прирастает папскими энцикликами или радиопередачами, большинство из которых выходит в ознаменование юбилея «Rerumnovarum». Здесь любопытно проследить медленный но верный дрейф доктрины в сторону «соглашений с прогрессом, либерализмом и современной цивилизацией». В 1931г. папа Пий XI (понтификат 1922-1939) издает энциклику Quadragesimo anno ("Сороковой год"), посвященную 40-летию Rerum novarum. В ней идея «корпоративного строя» получает свое явное выражение: "К полному исцелению можно, видимо, прийти лишь в том случае, если заменить противостоящие друг другу классы хорошо организованными органами, корпорациями, которые объединяют людей не по их положению на рынке труда, а по их принадлежности к той или иной отрасли общественной деятельности" /61:74/.
Однако, очень знаменательно, что «корпоративизм» вдруг воплощается. Правда не христианский, а на основе национализма или этатизма. Имеется в виду экономический строй фашизма (Германия, Италия, Австрия, франкистская Испания, Португалия). И именно Пию XI пришлось непосредственно с ним столкнуться. Дело в том, что в 1922г. фашисты приходят к власти в Италии, а в 1930г. создают Национальный совет корпораций /62/. причем, под корпорациями понимались организации, включающие предпринимателей и рабочих и обладающие законодательными функциями. В частности, они устанавливали уровень зарплаты и цены на основные предметы потребления. Безусловно, это была попытка создать новую экономическую организацию, в которой буржуазия и рабочие, под нажимом государства, находили бы консенус. Пий XI говорил о Муссолини, что это «человек, посланный Провидением» /62:172/. Однако утверждать, что папы предлагали фашизм, было бы передержкой, поскольку в энциклике Nonabbiamobisogno (1931г.) Пий XI отметил его «нехристианский» характер.
Следующий папа Пий XII (1939-1958) в радиопередаче, посвященной 50 летию "Рерум" (1941) продолжает поддерживать идею корпоративного строя, однако уже без использования скомпрометированного фашизмом термина "корпоративизм". Он говорит, что "противоположность между капиталом и трудом" – «кажущаяся». Иначе говоря, не нужно создавать никаких нарочитых корпораций, ибо корпоративный строй фактически уже реализован в современном капитализме.
Преемник Пия XII папа Иоанн XXIII (1958-1963) понимает, что идея корпоративного строя провалилась. Мир развивается совершенно иначе. С одной стороны на Западе побеждает либеральная экономика (которая прочно превратилась в господство крупных финансово-промышленных кланов). С другой стороны – противостоящая западу социалистическая система, быстрое развитие которой впечатляет. В таких условиях папе ничего не остается, как генерировать обтекаемые фразы и попытаться покивать и в ту и в другую сторону. Это он и делает в энциклике Mater at Magistra («Мать и Наставница»), написанной в 1961 г. к семидесятилетию Rerumnovarum. Прежде всего, приветствуется "социализация" (отметим, что Пий XII предостерегает от "опасностей социализации"); это не социализм (хотя и шаг к нему), а признание усложнения структуры общества, придание большей значимости социальным связям. Социальная справедливость признается как норма всеобщего блага. Но, как всегда "...частная собственность даже на производительные блага ... является естественным правом, которое не может уничтожить государство" /54:74/. В энциклике Pacem in terris ("Мир на земле", 1963г.) Иоанн XXIII, очень хорошо чувствовавший политическую конъюнктуру, благословляет концепция прав человека; провозглашает идею "мирового авторитета". Папа в качестве примера приводит ООН, но думается, что скорее здесь он говорит о «мировом правительстве», которое в лице НАТО сейчас фактически выполняет аналогичные функции.
Павел VI (1963-1978) продолжает курс своего предшественника. Энциклика Populorum progressio (1967г.) говорит о социальной справедливости в геополитическом масштабе, осуждает колониализм. Там провозглашается хорошо известная мысль: не "иметь", а "быть". Интересно, успехи социализма в то время были столь весомы, что Павел VI, решил подстраховаться в случае его всемирной победы. Поэтому он, критикуя либеральный капитализм, неожиданно произносит похвалы (правда, умеренные) ограниченному планированию, а в энциклике Octogesima adveniens (80-летию Rerumnovarum, 1971г.), говорит о разных видах социализма, причем, в отличие от Пия XI, положительно оценивает немарксистские разновидности социализма.
Папа Иоанн Павел II и его энциклика Centessimus annus.Наконец, «великий» папа Иоанн-Павел II - папа, ненавидящий советский строй, как его может ненавидеть только человек, живший при нем и вкусивший всю его подноготную. И эта ненависть просвечивает в его знаменитой энциклике Centessimus annus ("Сотый год"), посвященной столетнему юбилею «Rerumnovarum». Ее главная тема - 1991г. (в Польше – 1989г.) – время крушения «реального социализма». О социализме Иоанн-Павел II говорит, что "лекарство хуже болезни" /45:33/, ибо он, уничтожив частную собственность, свел человека "к набору общественных отношений". Вторая мировая война "должна была вернуть свободу и восстановить права народов, а завершилась, не достигнув этих целей. Собственно говоря, для многих народов, особенно - для тех, кто больше всех от нее пострадал, все вышло наоборот" /45:38/. И "плодотворный переход к более демократическому и справедливому строю" /45:39/ задержался до 1989г.
Падение "репрессивных режимов" обусловлено несколькими причинами, первый из которых - "нарушение прав рабочего". Победу над коммунизмом католическая церковь приписывает себе:
"борьба, которая привела в 1989 году к таким переменам, потребовала сдержанности, страданий и жертв. В определенном смысле она рождена молитвой и была бы просто немыслима без полной вверенности Богу" /45:41/.
"Еще недавно многие верующие... пытались найти заведомо невозможный компромисс между марксизмом и христианством" /45:42/. Теперь это исключено. Капитализм, хвала Богу, победил. Так что Centessimus annus можно назвать энцикликой победившего капитализма.
И папа, имея за плечами главный аргумент - гибель социалистического лагеря, переходит к теоретическим вопросам обоснования частной собственности. Аргументацию Льва XIII он дополняет аргументом от свободы и достоинства человека:
"Если у человека нет ничего "своего" и он не может заработать на жизнь, проявив свою инициативу, он зависит от социальной машины и от тех, кто ею управляет. Тогда ему труднее признать свое достоинство как личности и строить подлинно человеческое общество" /45:34/.
Другой аргумент, правда очень старый, - отсутствие стимула к труду при социализме:
"Второй фактор кризиса (социализма - Н.С.), бесспорно - неэффективность экономической системы, которую надо расценивать не только как техническую проблему, но главным образом как следствие нарушения человеческих прав - на инициативу, на собственность и на свободу в области экономики" /45:40/.
Папа умело использует старинные теоретические наработки. Так, главная теоретическая проблема – как согласовать частную собственность с тезисом всеобщего предназначения благ - решается в духе Фомы Аквинского: частная собственность должна иметь всеобщее предназначение, т.е. быть у всех. А что касается законности прибыли (в чем папа не сомневается), то тут он следует Антонину Флорентийскому.
Иоанн-Павел II отнюдь не склонен замалчивать недостатки капитализма. В Третьем мире он видит эксплуатацию, на Западе – отчуждение. Папа даже опасается, что, благодаря краху конкурировавшего социализма, эти негативные тенденции могут усугубиться. Однако, "В западном обществе преодолели эксплуатацию, по крайней мере - ту, о которой писал Карл Маркс" /45:52/. А отчуждение, которое выражается в индивидуализме и потребительстве, - что ж, с ним нужно бороться (правда, в качестве меры борьбы предлагается только напоминание об ответственности человека). Зато "У современной деловой экономики есть положительные стороны. Основа ее - свобода человека, осуществляемая в экономической сфере" /45:46/.
Итак, несмотря на недостатки, современный западный капитализм вполне приемлем, ибо он обеспечивает свободное развитие личности. И это главное. Вообще, лейтмотив энциклики: "права человека", "ценность человеческой личности"; приветствуется "Декларация прав человека" и Хельсинкская конференция 1972г. Главная задача государства - создать «благоприятные условия для свободной экономической деятельности». А для этого оно должно обеспечить прочную правовую базу, и, в частности, антимонопольные законы /45:57/.
Выход этой энциклики подвел черту под глухим противостоянием двух католических группировок – сочувствующих социализму и приветствующих капитализм, – утвердив безоговорочную победу второй. Таким образом, в Centessimus annus католическая церковь фактически сошла с позиций «умеренной» доктрины и "благословила" все реалии "нового мирового порядка".
Правда, иногда высказывается мнение, что Иоанн Павел II на самом деле является приверженцем «третьего пути». Действительно, папа критикует капитализм и в Centessimus annus, а позже он не раз об этом высказывается. Например в 1995 г. он писал:
"Поскольку глобализация руководствуется только законами рынка в интересах наиболее могущественных, ее последствия могут быть только негативными. Таковы, к примеру: подход к экономике как к абсолютной ценности, безработица… разрыв между бедными и богатыми, несправедливая конкуренция, которая ставит бедные нации в положение все большей униженности".
Во время своего пребывания в Мексике в 1999 году Иоанн Павел II осудил доминирующую в мире экономическую систему, которая «позволяет сильным становиться еще более сильными и превращает слабых в еще более слабых и более зависимых». А во время визита в Польшу он отметил:
«Церковь всегда утверждала, что нельзя строить счастливое будущее на бедности, социальной несправедливости и страданиях своих братьев и сестер».
Тут видно желание папы стать своим и для богатых и для бедных. Богатым он выдает карт-бланш на развитие всей системы современной экономики, поскольку с его точки зрения лучше капитализма все равно ничего придумать нельзя. О положении же бедных он скорбит, соболезнует им, утверждает, что их тяготы не могут оставить католиков равнодушными и пр. пр. Причем, одно как бы не связывается с другим.
Постепенная эволюция католической социальной доктрины. В истории католической имущественной доктрины ясно видны все три парадигмы, о которых мы говорим на протяжении этого курса. Но у католиков эти парадигмы выстраиваются в виде как бы трех ступеней, по которым они спускались вниз: святоотеческое учение (до XII в.), «умеренная доктрина» (до 1991 г.) и «протестантская этика» (после 1991 г.). Сейчас воззрения теоретиков католической социальной доктрины на экономику ничем не отличаются от позиции протестантских теологов.
Этот факт крайне поучителен. Он говорит может быть о самом характерном противоречии католичества: между желанием быть верными евангельскому учению и боязни растерять паству, а потому – желании всегда идти в ногу со временем. Причем второе, после некоторого периода глухой борьбы, побеждает первое. Ставя во главу угла частную собственность, католическая социальная доктрина приходит к капитуляции перед силами зла и широко открывает двери приходу антихриста.
Контрольные вопросы.
1. Что такое католическая социальная доктрина? Какие вопросы она призвана решить?
2. Каковы основные имущественные принципы, закладываемые в основание католических орденов? Как эволюционировали ордены в экономическом плане?
3 Что вы знаете о Франциске Ассийском? Что он проповедовал?
4. Каковы воззрения на собственность Фомы Аквинского?
5. Когда были изданы «Утопия» Мора и «Город солнца» Кампанеллы?
6. Почему католическая церковь перешла со святоотеческой позиции на «умеренную доктрину»?
7. Расскажите о государстве иезуитов в Парагвае? В какой период русской истории это государство существовало?
8. Что такое «Силлабус»?
9. Каковы основные положения энциклики Rerumnovarum?
10. Какие папские документы XX в. развивают социальную доктрину?
11. Что такое «корпоративное общество»? Где оно было реализовано?
12. Какова позиция папы Иоанна-Павла II о социальном вопросе? Каково его отношение к капитализму и социализму?
13. Какие парадигмы имущественной этики проходят католики в своей истории? В каком порядке?
