Макарцев Вячеслав Степанович, 02.06.04
Геннадий Михайлович, с вашим утверждением - "о социализме в Священном Писании и у святых отцов нет тоже ни слова" - согласиться нельзя. Надеюсь, что Вы не имеете ввиду употребление именно слова "социализм"? В противном случае это будет логическая уловка - "учетверение терминов": мол, именно этого слова, в этом звучании нет - и говорить не о чем. Под "социализмом" большинством исследователей понималось то общество, что имело место в Апостольской Общине: "У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее.(Деян.4:32)"; "Не было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду.
(Деян.4:34,35)" А тех святых отцов, кто более других говорил об этом и призывал к повторению подвига Апостолов, давно называют "социалистами-утопистами". Самый первый из них - Иоанн Златоуст.
А на Ваш вопрос "допустима ли частная собственность при (христианском) социализме?" имеется ответ в Деяниях Святых Апостол в образе Анании и Сапфиры и в тех словах, что произнес Апостол Петр: "Чем ты владел, не твое ли было, и приобретенное продажею не в твоей ли власти находилось? Для чего ты положил это в сердце твоем? Ты солгал не человекам, а Богу.(Деян.5:4)" Вы полагаете, что частная собственность при социализме допустима. Апостол Петр установил, что имеющие собственность не могут войти в Апостольскую Общину, то есть в социализм. Ваши аргументы за частную собственность следующие: "забота о своей семье и неуверенность в том, в хороших или в плохих руках окажется собственность после её обобществления". Убежден, что именно такими же мотивами руководствовались и Анания с Сапфирою. Далее вы совершенно верно замечаете, что отказ от частной собственности сегодня не может быть насильственным. Действительно, те силы, что осуществляли это в XX веке в России были властью и имели, на мой взгляд, право как власть что-то делать и насильно. Но ныне ситуация изменилась кардинальным образом: власть во всем мире и в России в частности целиком и полностью служит Капиталу. Никакой реальной возможности перехватить власть из рук маммонопоклонников нет. А власть Капитала помогать строить социализм не намерена, поэтому организовываться в социалистические общины можно будет лишь добровольно и с Божьей помощью: как говорят в народе, не было бы счастья - да несчастье помогло. У Николая Владимировича Сомина на сайте выложена богатейшая подборка текстов из святых отцов, есть там и много мест, где говорится о том, что в подавляющем большинстве случаев собственность владеет человеком. Чем и велика Апостольская Община, что она позволила отдельному человеку не задумываться ежеминутно о хлебе насущном, а служить Богу. Вы пишите: "Человек сильнее его собственности. Частная собственность, как бы она велика ни была, порабощает человека не всегда и не полностью. В противном случае любой богач утратил бы вместе со своей свободой и образ Божий в себе." Если бы это не было так, тогда Господь бы не воскликнул: "Напротив, горе вам, богатые! ибо вы уже получили свое утешение.(Лук.6:24)" А Апостол Иаков сказал так: "Послушайте вы, богатые: плачьте и рыдайте о бедствиях ваших, находящих на вас. Богатство ваше сгнило, и одежды ваши изъедены молью. Золото ваше и серебро изоржавело, и ржавчина их будет свидетельством против вас и съест плоть вашу, как огонь: вы собрали себе сокровище на последние дни. Вот, плата, удержанная вами у работников, пожавших поля ваши, вопиет, и вопли жнецов дошли до слуха Господа Саваофа. Вы роскошествовали на земле и наслаждались; напитали сердца ваши, как бы на день заклания. Вы осудили, убили Праведника; Он не противился вам.(Иак.5:1-6)" Вот он как говорит: "плачьте и рыдайте". А вы рассуждаете о каких-то достоинствах частной собственности. Именно жажда частной собственности и подтолкнула богатых к распятию Иисуса Христа. Очень часто для защиты своей позиции сторонники частной собственности приводят в пример патриархов: Авраама, Исаака, Иакова. Но сегодня-то уж совершенно очевидно, что они были не частными собственниками, а главами больших семей, в которые входили не только прямые родственники, но и те, что были других степеней родства. И речь здесь может идти не о частной, а лишь о патриархальной собственности, которая является разновидностью общей. Послушайте , что об этой собственности говорит ненавидимый вами Энгельс: "Трудно сказать, являлся ли в глазах автора так называемой Первой книги Моисея патриарх Авраам владельцем своих стад в силу собственного права как глава семейной общины или же в силу своего положения фактически наследственного старейшины рода. Несомненно лишь то, что мы не должны представлять его себе собственником в современном смысле этого слова." Понимаю, что для Вас имена Энгельса и Маркса как красная тряпка для быка, но дело то не в них, а в том, что это настолько очевидная вещь, что и спорить-то не о чем. А ведь именно на богатства Авраама, Исаака, Иакова ссылаются сторонники клементистской точки зрения для доказательства того, что можно быть богатым и угодить Богу. А далее идет цепная реакция: ошибочные мнения некоторых святых отцов возводят чуть ли не в ранг Писания. Возразите Иоанну Златоусту, который относительно современного ему богатства, что оно имеет недоброе происхождение, не сомневался никогда, о чём говорится в его XII беседе "На первое послание к Тимофею": "Скажи мне, откуда ты приобрёл богатство? От кого ты получил его? От деда, - скажешь ты, - от отца. Но можешь ли ты, восходя через длинный ряд поколений, доказать таким образом, что имущество это законно приобретено? Никак не можешь этого сделать. Напротив, начало и корень его непременно должны скрываться в какой-нибудь несправедливости. Почему? Потому, что сначала Бог не сотворил одного богатым, а другого бедным и, приведши людей, не показал одному пути ко многим золотым сокровищам, а другому идти этим путём воспретил, но всем предоставил для возделывания одну и ту же землю. Каким же образом, в таком случае, ты владеешь столькими-то и столькими-то участками, а ближайший не имеет ни клочка земли, если земля составляет общее достояние? Скажешь - мне отец передал. А он от кого получил? Тоже от предков. Но постоянно восходя выше, непременно нужно найти начало… Положим… ты не виноват в том, что отец твой награбил; правда, ты владеешь тем, что приобретено посредством грабительства, однако сам ты не грабил… Что же из этого? Ужели богатство есть благо? Нисколько. Но оно и не зло, скажешь ты… Но разве это не зло, что один владеет тем, что принадлежит Господу, и что один пользуется общим достоянием? Не Божия ли земля и всё, что на ней есть? Поэтому, если наши имущества принадлежат Богу, то они в равной степени составляют достояние и наших сорабов; что принадлежит Богу, то принадлежит всем сообща. Разве мы не видим такого устройства в больших домах? Именно всем поровну выдаётся определённое количество хлеба, потому что исходит из житниц домохозяина; дом господский открыт для всех. И всё царское принадлежит всем: города, площади, улицы принадлежат всем; мы в равной мере пользуемся ими. Посмотри на строительство Божие: он сотворил некоторые предметы общими для всех, чтобы хоть таким образом пристыдить человеческий род. Таковы воздух, солнце, вода, небо, море, свет, звёзды; он уделил их всем равномерно, как будто братьям. Для всех он создал одинаковые глаза, одинаковое тело, одинаковую душу; всем дал одинаковое устройство, всех из земли, от одного человека произвёл; всем предоставил один и тот же дом. Но всё это нисколько не послужило к нашему обращению. И другое сделал он общим: бани, города, площади, улицы и заметь, что касательно того, что принадлежит всем, не бывает ни малейшей распри, но всё совершается мирно. Если же кто-нибудь покушается отнять что-нибудь и обратить в свою собственность, то происходит распря, как будто вследствие того, что сама природа негодует на то, что в то время, когда Бог отовсюду собирает нас, мы с особенным усердием стараемся разъединиться между собою, отделиться друг от друга, образуя частное владение, и говорить эти холодные слова: это твоё, а это моё. Тогда возникают споры и огорчения. А где нет ничего подобного, там ни споры, ни распри не возникают. Следовательно, для нас предназначено скорее общее, чем частное владение вещами. Между тем для того Бог и дал нам первое в общее употребление, чтобы мы научились из этого, что и последние должны быть общими…" Частная собственность лишь разжигает "корень всех зол ... сребролюбие". а о сребролюбии Иоанн Кассиан Римлянин так сказал: "Сребролюбие можно победить только живущему в киновии".
Из вашего письма, уважаемый Геннадий Михайлович, становится ясно, что вас более всего беспокоит то, что вас кто-то насильно потащит в социалистическую общину. Уверяю Вас: это время прошло. Но и Ваша частная собственность социалистической общине, если Вы не будете ее членом, не нужна. Живите себе в капитализме и доказывайте, что при помощи частной собственности Вы способны служить Богу "В БОЛЬШЕЙ СТЕПЕНИ, чем отказаться от неё полностью". Ну не хотите Вы, не готовы вступить в социалистическую общину - так и не вступайте. Вас же никто не неволит.Только не мешайте тем, кто готов идти по стопам Апостолов. Кто-то желает этого. Ищет пути к этой общине. И этих людей не страшит то, что кто-то будет неправильно распоряжаться собственностью общины, обделит их семьи. Да и опыт, в том числе и нашей страны, накоплен огромный в этом деле. Другое дело, что эти общины не могут быть замкнутыми. Они должны быть открыты другим социалистическим общинам, то есть быть членами единого тела, единой Общины. Всем тем, кто пожелает пойти по пути Апостольской Общины, всегда будут открыты ворота.
Ваши колебания, уважаемый Геннадий Михайлович, понятны: собственность тянет как магнит, отказ от нее, по слову Иоанна Златоуста, "страшит более, чем прыжок в открытое и беспредельное море". Самое главное не поступать так, как это сделали Анания и Сапфира. Все сомнения должны быть разрешены до вступления в социалистическую общину. В одном я твердо убежден: без социализма, то есть без жизни в общине, устроенной по типу Апостольской, Православия быть не может.
Шиманов Геннадий Михайлович, 30.06.04. ОТВЕТ В.С. МАКАРЦЕВУ
Уважаемый Вячеслав Степанович,
у меня создалось впечатление, что мы говорим о разных вещах. Для Вас социализм это сравнительно маленькая община, подобная древней христианской в Иерусалиме, в которой не было ни частной собственности, ни, судя по новозаветному тексту, общественной организации производства, ни заботы о земном будущем своих потомков. А не было их по той причине, что её члены ждали со дня на день и из года в год второго пришествия Спасителя, в силу чего, как не трудно догадаться, были заняты подготовкой к этому величайшему событию. И, естественно, распространением Благой вести.
Ясно, что брать эту общину в качестве примера разумной организации общества для народов в их нынешнем состоянии можно только с очень большими оговорками. Ибо, с одной стороны, что может быть лучше такого общества, в котором все его члены имеют одно сердце и одну душу? Однако, с другой стороны, что может быть хуже такого общества, которое исчезает из истории так быстро, что не оставляет после себя других следов, кроме немногих слов о нём в священной для христиан книге?
Вы, может быть, скажете, что эти слова так драгоценны, что их невозможно забыть. И я полностью соглашусь с Вами. Иерусалимская община останется на все времена идеалом нравственного состояния людей на нашей падшей земле. Или, точнее, каким-то приближением к этому идеалу. Но, даже признавая нравственное состояние членов этой общины идеальным, можно ли забывать о том, что она оказалась, в силу её отрешённости от земных забот, нежизнеспособной и потому не может служить для нас примером во всех отношениях?
Я думаю, что об этом забывать нельзя. И потому надо признать более высоким в интеллектуальном и нравственном отношении такое общество, которое было бы, при всём его единодушии, ещё и жизнеспособным. Вот почему социализм для меня это не столько древняя иерусалимская община, сколько общественный строй, который рождается в муках истории и который позволит народам правильно себя организовать. Т.е. сделает их способными победить, в союзе друг с другом, мировую раковую опухоль капитализма.
Если иерусалимская община не знала частной собственности, то, как представляется мне, именно по той причине, что не сомневалась в скором завершении мировой истории. А если бы её члены знали, что этому миру предстоит ещё долгая жизнь, то, конечно, занялись бы и организацией общественного труда, и заботами о потомстве, и множеством других дел, неизбежных в мирской жизни. Это переключение их внимания и усилий, даже частичное, на земные заботы, конечно, осложнило бы их духовный настрой и тем самым ослабило бы их проповедь Евангелия, но зато сделало бы их общину более жизнеспособной в условиях земной истории.
Однако Промысел Божий повёл первых христиан иным путём. Именно вера в такое пришествие Спасителя, которое состоится вот-вот (вопреки Его предупреждению о том, что никто из людей не знает времени Его второго пришествия и что "жених", обещавший "скоро" придти, может и "задержаться"), а также последующие гонения на христиан, сделали их способными стать солью земли в тогдашнем пресном языческом мире. Стать солью земли и осолить его своей солью. Осолить и подготовить его к признанию христианства своей официальной религией (со всеми сопутствующими этому обстоятельству плюсами и минусами для самого христианства). Вот какой неоднозначный смысл имеют наши, человеческие, прозрения и заблуждения.
Но вернусь к предположению о том, что стало бы с иерусалимской общиной в том случае, если бы она стала сочетать служение своему евангельскому идеалу с земным устроением. Которое - и это важно понять, - не равнозначно служению маммоне. Ибо одно дело доставлять себе и обществу необходимое и совсем другое дело - стремиться к тому, что вредно как для отдельного лица, так и для всего общества. Земное устроение может переходить в служение маммоне лишь в качестве извращения его истинной природы. Служение маммоне это БОЛЕЗНЬ необходимого земного устроения. Правильное устроение всегда, в принципе, АСКЕТИЧНО, но аскетично не на монашеский лад (монахи есть отошедшие от мирской жизни), а в более широком смысле - в смысле отсечения человеком и обществом от себя всего, что противоречит его истинным идеям, целям и потребностям.
Итак, если бы иерусалимская община знала о том, что миру предстоит ещё долгая жизнь, она, конечно, утратила бы в какой-то мере высоту своего духовного строя за счёт большей погружённости в земные дела и, как следствие, приобрела бы иные потребности, которых не было у неё раньше. А потому и обнаружила бы необходимость общественного производства наряду с производством частным, которым занимались до этого члены общины.
Кроме того, семейная жизнь членов этой общины стала бы более плотской и, вследствие этого обстоятельства, разделила бы их отчётливее на отдельные ячейки с их частными интересами. Или, говоря образно, переселила бы их из общей коммунальной квартиры в квартиры односемейные или даже в односемейные дома и усадьбы. Потому что семья, рождающая и воспитывающая детей (и потому живущая, помимо чисто духовных, ещё и родственными, бытовыми и прочими частными интересами), нуждается в гораздо большей степени, чем семья чисто духовная (т.е. бездетная), в собственном пространстве, отличном от пространства общественного. Она нуждается в собственном пространстве, наполненном не только собственными - и потому отличными от общинных - отношениями, но и собственными вещами (ассортимент которых, как и качество, могут увеличиваться и возрастать или, наоборот, сокращаться и снижаться в силу самых разных обстоятельств).
Стремление упразднить эту частную жизнь, подчинив её интересы исключительно общественным интересам, есть фактическое упразднение детородной семьи и, следовательно, самой общины, способной жить из поколения в поколение. Мирская жизнь невозможна без частной жизни и частной собственности, а потому и правильное устроение этой мирской жизни предполагает разумное СОЧЕТАНИЕ в ней разнонаправленных и, вместе с тем, дополняющих друг друга интересов - религиозных, общественных и частных. Религиозных, которые соединяют членов семьи в одно идейное и нравственное целое и правильно их ориентируют. Общественных, которые создают наиболее благоприятную атмосферу для жизни семьи и охраняют её от насилия внешнего мира, а ради этой охраны подчиняют её до известной степени интересам общим. И, наконец, собственно семейных интересов, которые неустранимы, пока существует сама рождающая детей семья.
Мирская жизнь, в условиях падшего мира, это ПОЧВА чисто духовной жизни в истории человечества. Поэтому она нуждается в религиозном оправдании и куда большем религиозном осмыслении, чем это было до сих пор. Порицать мирскую жизнь, противопоставляя ей жизнь чисто духовную, нелепо. Оба типа жизни необходимы, и они должны разумно дополнять друг друга. Мирскую жизнь надо правильно организовывать, учитывая её особенности, и тогда она будет совершенствоваться и одухотворяться в ходе истории, оставаясь при этом мирской жизнью. В этом случае общий положительный духовный потенциал общества будет расти. А при нарастающей дезорганизации мирской жизни он будет сокращаться, и никакие подвижники, посылаемые в мир Богом, этого сокращения не предотвратят. Их голоса окажутся голосами "вопиющих в пустыне". Но правильная организация общества даст и подвижников больше, и деяния их сделает понятнее и заразительнее для всех.
Как видите, я связываю идею социализма не с исключительными состояниями сравнительно немногих людей, а с нуждами подавляющего их большинства, требовать от которого явно невозможного для него в современных условиях значит не что иное, как дискредитировать идею социализма. В её проповеди, как и в самом созидании лучшего общества, надо исходить не только из идеального представления о нём, но также из наличных условий, в которых люди находятся. Чтобы постепенно изменять к лучшему и состояние их умов, и само устроение общества.
В этом ещё одно различие между нами по части понимания социализма. Вы максималист, а я не минималист, но "постепенновец". Вы хотите, используя государственное насилие над людьми, поднять их сразу на ту высоту, на которую, по моему разумению, они должны подниматься сами, т.е. свободно и осмысленно. Причём подниматься постепенно, переступая с одной ступени на другую, и с передышками, если у них нет сил подниматься быстро.
А государство должно помогать им в этом. Но как? Я не отрицаю необходимости государственного насилия. Государство без насилия невозможно. Однако, насилие насилию рознь. Всё дело в том, чтобы насилие было разумным. Чтобы оно было разумным не только по его целевой направленности, но и по степени и формам его применения в разных конкретных обстоятельствах. Всё хорошо в меру, к месту и во время. А если не так, то ничего хорошего из государственного насилия не получится, какими бы прекрасными намерениями это насилие ни объяснялось.
Насилие, ограничивающее свободу зла, в принципе, разумно. Но только в принципе. А в конкретных ситуациях может быть и неразумным. В конкретных ситуациях нужна мудрость, чтобы точно определять размеры и форму необходимого насилия. Ибо полностью запретить зло невозможно, не уничтожив при этом свободы человека в его нынешнем грехопадном состоянии. Лишь в Царстве Небесном свобода человека и его неспособность на зло совместятся полностью. А пока, на этой земле, идёт борьба за приближение к этому состоянию. И борьба, в первую очередь, идейная.
Вот почему так важно, не предавая друг друга анафеме, но и не отступая от своих взглядов, если они сознаются правильными, разбираться терпеливо хотя бы в главных вопросах, связанных с обществом. А затем уже осваивать подробности.
Отсутствие разумного и удобопонятного для всех благонамеренных людей представления о должном обществе как раз и является причиной бессилия современного патриотического движения, в котором нет объединяющей всех положительной идеи. А есть, в качестве объединяющего начала, лишь возмущение самоубийственной политикой властей - и только. Но на одном отрицании, хотя бы и праведном, далеко не уедешь.
Одними возмущениями положения не исправишь. А потому и можно сказать, что самоубийственную политику проводит сегодня не только российское правительство, но и по видимости противостоящая ему оппозиция, в которой нет самого главного, без чего спасение Родины невозможно: нет выработки здравого представления о том, какое общество нам нужно и как его создавать.
Москва. 28 июня 2004 г. Г.М. Шиманов.
Р.S. Да, забыл одну малость. Вы расценили мои соображения о необходимости частной собственности при социализме не просто как ложные, а как преступные, и даже приравняли их к греху Анании и Сапфиры, солгавшим Святому Духу. Я думаю, что Вы погорячились и по здравом размышлении не будете настаивать на этой своей мысли. Или всё-таки будете?
Всего Вам доброго.
Макарцев Вячеслав Степанович, 05.07.04
Уважаемый Геннадий Михайлович! Начну ответ с конца Вашего письма. Грех Анании и Сапфиры не в том, что они засомневались в возможности прожить в общине, где все было общее, а в том, что они не только скрыли свои сомнения, но и солгали Богу. Поэтому-то я Вам и написал: " Самое главное не поступать так, как это сделали Анания и Сапфира. Все сомнения должны быть разрешены до вступления в социалистическую общину".
Относительно Апостольской Общины Вы, на мой взгляд, не правы: "брать эту общину в качестве примера разумной организации общества для народов в их нынешнем состоянии" не только можно, но и нужно. Это как в строительстве: если фундамент надежный - здание простоит века. Первый и главный вопрос: ради чего объединятся в Общину? Если ради Бога - дело верное. Если же ради достатка, богатства, комфорта, тогда и не стоит приступать. Но и с другим Вашим тезисом - "что может быть хуже такого общества, которое исчезает из истории так быстро, что не оставляет после себя других следов, кроме немногих слов о нём в священной для христиан книге" - позвольте не согласиться. Еще раз привожу взгляд на историю Апостольской общины Иоанна Кассиана Римлянина: "Итак, род жизни киновитян получил начало со времени апостольской проповеди. Ибо таким было всё множество верующих в Иерусалиме, которое в Деяниях Апостольских описывается так: у множества уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но всё у них было общее. Не было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели землями или домами, продавали их, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов; и каждому давалось, в чём кто имел нужду (Деян. 4, 32, 34, 35). Такова была тогда вся Церковь, каких ныне с трудом, весьма мало можно найти в киновиях. Но когда после смерти Апостолов начало охладевать общество верующих , особенно те, которые из иноплеменников и разных народов присоединились к вере Христовой, от коих Апостолы, по их невежеству в вере и застарелым обычаям языческим, ничего больше не требовали, как только воздерживаться от идоложертвенного и крови, блуда, удавленины (Деян. 15, 29); и когда свобода, предоставленная язычникам по причине слабости их веры, начала мало помалу ослаблять соврешенство и церкви Иерусалимской, и при ежедневном возрастании числа из туземцев и пришельцев горячность первой веры стала охладевать; то не только обращавшиеся к вере Христовой, но и предстоятели церкви уклонились от прежней строгости. Ибо некоторые, позволенное язычникам считая позволительным себе и для себя, думали, что они не потерпят никакого вреда, если при имуществе и богатстве своём будут содержать веру и исповедание Христа. А те, у которых ещё была горячность апостольская, помня о прежнем совершенстве, удаляясь из своих городов и общения с теми, которые считали позволитетельным для себя и для Церкви Божией распущенную жизнь, стали пребывать в местах подгородных и уединённых, и что было установлено Апостолами вообще для всей Церкви, в том начали упражняться всякий сам по себе". "Отсюда последовало, что по совместному жительству они стали называться киновитянами, а кельи и местожительство их - киновиями. Следовательно, этот только род монахов был самый древний, который не только по времени, но и по благодати есть первый... Следы этого даже ныне мы видим в отдельных киновиях
От этих совершенных, как бы от плодовитого корня, после произошли цветы и плоды святых анахоретов".
" Когда христианская Церковь имела эти два рода монахов и когда это звание мало-помалу стало приходить в худшее состояние, возник тот самый худший и неверный род монахов, или скорее выросло то ожившее вредное насаждение, которое, в начале Церкви происходя от Анания и Сапфиры было посечено строгостью Апостола Петра, и которое между монахами столь долго считалось гнусным и отвратительным, ни у кого не было в употреблении, пока продолжался запечатленный в памяти верных страх того строго суда, по которому блаженный Апостол указанных виновников нового злодеяния не стал исцелять покаянием и удовлетворением, но поразил гибельное произрастание скорой смертью. Но когда этот пример строго наказания Анании и Сапфиры мало-помалу, по долгой беспечности и по древности времени, вышел у некоторых из мыслей, то появился этот род сарабаитов. Происходя из числа тех, которые желали лучше принять личину евангельского совершенства, нежели истинно приобрести его, они отделялись от сожительства в киновиях и заботились всяк о своих нуждах, и потому на египетском языке названные сарабаитами (Romoboth или Remoboth renuitae, то есть отвергающие иго подчинённости игумену и правила монашеского общежития, живущие по своей воле, на своём иждивении). Возбуждаемые соревнованием или похвалами тех, которые нестяжательность Христову предпочли всем богатствам мира, они, будучи вынуждены необходимостью вступить в это звание и думая считаться монахами только по имени, без всякого усердия к подвигам, никак не принимают благоговения киновийского, не подчиняются воле старцев, не принимают их наставлений, не учатся отсекать свою волю, от правильной учёности не принимают никакого правила здравой рассудительности, но отвергая мир только напоказ, по человекоугодию, остаются в своих жилищах, связанные теми же занятиями, или, строя себе особые кельи и называя их монастырями, живут самочинно, по своей воле, никак не подчиняясь евангельским заповедям, чтобы не предаваться никаким заботам о ежедневном пропитании, никаким развлечением домашними делами. Это исполняют лишь те, которые, отказавшись от всякого имущества мирского, так подчинились настоятелям, что не считают себя господами себе (говоря современным "демократическим" языком, подавили свою волю, стали жить в "тоталитарном обществе", устроенном по типу Советской Коммуны - В.М.); а сарабаиты ("демократы" в современном звучании - В.М.), которые, уклоняясь от строгости киновийской, живут по двое и по трое в кельях, не довольствуясь попечением аввы и не подчиняясь его власти, но, заботясь особенно о том, чтобы, освободившись от ига подчинённости старцам, иметь вольность исполнять свою волю, выходить куда бы ни вздумалось и делать что угодно, - днём и ночью изнуряют себя поденными работами даже больше, нежели живущие в киновиях, но не с той верою и не с тем намерением. Ибо они это делают не для того, чтобы плод своего труда передать в распоряжение эконома, но чтобы приобрести деньги, которые сберегают. Смотрите, какое различие между ними (то есть киновитянами и сарабаитами). Те, нисколько не думая о завтрашнем, с благодарность приносят Богу плоды своих трудов; а эти, не только на завтра, но и на многие годы вперёд простирая заботы без веры, считают Бога лживым или неимущим, как будто он обещанного ежедневного пропитания и одежды доставить им не может или не хочет. Те стараются жить в несотоятельности и нищете, а эти - приобрести полное обилие всех благ. Те ревностно стараются в ежедневных работах сделать ещё сверх назаначенного урока, чтобы из того, что будет превышать потребность монастыря, по распоряжению аввы отдавать в темницы, или странноприимницы, или больницы, или нуждающимся; а эти стараются о том, чтобы то, что превышает ежедневное пропитание, употреблять на роскошные удовольствия или, по крайней мере, сберегать по сребролюбию. Наконец, если, положим, что они собранное не с лучшим намерением могли бы употребить лучше, то и это не равнялось бы с заслугою и совершенством киновитян. Ибо последние, принося монастырю столько доходов и ежедневно отдавая их, живут в таком смирении и подчинении, что отказываются от власти распоряжаться как собою, так и приобретённым собственными трудами, постоянно возобновляя горячность первого самоотвержения, когда ежедневно лишают себя своих трудов. А сарабаиты, превозносясь тем, что подают кое-что бедным, ежедневно стремятся к погибели. Тех терпение и строгость, по которой они так благочестиво пребывают в принятом однажды звании, что никогда не исполняют своей воли, - ежедневно делают распявшимися этому миру и живыми мучениками; а этих холодность воли живыми низвергает в ад. Итак, эти два рода монахов в этой области соперничают между собою почти равной численностью". Следы этого соперничества были видны и в нашей Русской Православной Церкви, их отголосок - спор иосифлян с нестяжателями... Дело не в жизнеспособности Апостольской Общины, а в том, что, как правильно заметил Иоанн Кассиан Римлянин, есть "два рода" монахов и, как показало время, мирян. Некиновитяне, как бы Вы бы их не убеждали, ни "вместе и разом" ни "постепенно" войти в Апостольскую общину не пожелают. Их убеждать - напрасный труд. Апостольская община не знала частной собственности не по причине того, " что не сомневалась в скором завершении мировой истории", а по той, что так было угодно Богу. А те, кто пытался протащить в Апостольскую Общину принцип частной собственности, были умерщвлены Богом. Считаешь, что без частной собственности жить нельзя, - живи в миру, но, коль ты пожелал приобщиться к Ангелам Апостольской общины, - отказывайся от частной собственности. А жизнеспособность Апостольской общины подтверждают две тысячи лет христианства. Не совсем понятно, что Вы имеете в виду: "Итак, если бы иерусалимская община знала о том, что миру предстоит ещё долгая жизнь, она, конечно, утратила бы в какой-то мере высоту своего духовного строя за счёт большей погружённости в земные дела и, как следствие, приобрела бы иные потребности, которых не было у неё раньше. А потому и обнаружила бы необходимость общественного производства наряду с производством частным, которым занимались до этого члены общины". Апостольская Община водима была Духом Святым, а Дух Святой знает все, поскольку Он от Отца исходит. И о каком "частном производстве" Вы говорите? У них было все общее, ни о каком частном производстве речи быть не может. Речь может идти лишь о работе, исполняемой индивидуально.
То, что Вы пишите далее, никак иначе как неверием в Апостольскую Общину не назовешь: "Кроме того, семейная жизнь членов этой общины стала бы более плотской и, вследствие этого обстоятельства, разделила бы их отчётливее на отдельные ячейки с их частными интересами. Или, говоря образно, переселила бы их из общей коммунальной квартиры в квартиры односемейные или даже в односемейные дома и усадьбы. Потому что семья, рождающая и воспитывающая детей (и потому живущая, помимо чисто духовных, ещё и родственными, бытовыми и прочими частными интересами), нуждается в гораздо большей степени, чем семья чисто духовная (т.е. бездетная), в собственном пространстве, отличном от пространства общественного. Она нуждается в собственном пространстве, наполненном не только собственными - и потому отличными от общинных - отношениями, но и собственными вещами (ассортимент которых, как и качество, могут увеличиваться и возрастать или, наоборот, сокращаться и снижаться в силу самых разных обстоятельств).
Стремление упразднить эту частную жизнь, подчинив её интересы исключительно общественным интересам, есть фактическое упразднение детородной семьи и, следовательно, самой общины, способной жить из поколения в поколение. Мирская жизнь невозможна без частной жизни и частной собственности" Вы старательно обходите то, что говорил об Апостольской Общине Иоанн Златоуст, как он призывал к повторению подвига Апостолов. Да, он говорил, что людей "общение имуществ" "страшит более чем прыжок в открытое и беспредельное море". Вы полагаете, что Община "есть фактическое упразднение детородной семьи и, следовательно, самой общины"? То есть, если бы частная собственность не победила в Апостольской Общине, то и христианства бы не было, поскольку оно бы вымерло вместе с последними членами общины? О том, что Община еще существует, писал сто лет спустя в "Апологии" Тертуллиан: "Но то, что мы называем друг друга братьями, вменяют нам в порицание, полагаю, не по чему-либо другому, как потому, что у них самих всякое наименование родства заподозрено в страсти. А мы и вам братья по праву природы - единой матери всех, хотя в вас мало человеческого, потому что вы злые братья. Но насколько справедливее и называются, и считаются братьями те, которые познали единого Отца Бога, которые приняли одного Духа Святого, которые вышли из одного чрева неведения и достигли в трепете света единой истины. Но, может быть, мы потому не считаемся законными братьями, что ни одна трагедия не говорит о нашем братстве, или потому, что мы - братья по имуществу, которое у вас почти уничтожает братство? Мы, соединяясь духовно, имеем общее имущество. У нас все нераздельно, кроме жен. В этом мы не допускаем общности, в чем другие только и имеют общность. Они не только сами пользуются женами друзей, но и весьма радушно предлагают им своих жен" (Отцы и учителя Церкви III века. М-ва. 1996, с. 363-364). Видите, как говорит Тертуллиан о частной собственности, об имуществе: "которое у вас почти уничтожает братство"? Частная собственность, таким образом, уничтожает семью. Примеров этому наше время дает массу: миллионы братьев и сестер, родителей и детей переругались, перессорились из-за того, кому будет принадлежать квартира. Надеюсь, Вы не полагаете, что Иоанн Златоуст был настолько наивен, чтобы не думать о семье, о том, какой она будет при "общении имуществ"? Дело опять-таки упирается в то, кому служить должен человек. Если Богу, то семья раздвигает рамки. И это будет уже не та семья, что посторожена на фундаменте частной собственности. В семье Апостольской Общины нет своих и чужих детей: они становятся детьми Церкви, детьми Бога. Церковь становится им Матерью. Бог становится Отцом. "Возлюби ближнего твоего, как самого себя" (Матф.22:39) значит не только взрослого человека, но и "возлюби чужого ребенка как своего собственного". Отстаивая принцип частной собственности для семьи, вы невольно выступаете и за то, чтобы заморозить, передать по наследству какие-то потомственные семейные грехи. Вот Вы частенько вспоминаете, как раньше у нас в русских селах старшие делали замечание младшим, выговаривали отцам, а те могли и ремня всыпать. Это и есть воспитание Общиной. Сегодня, видя неправильное поведение чужого дитяти, чаще всего испытывают злорадство: смотри какой у него непутевый ребенок. Конечно, никто не призывает к тому, чтобы грудного ребенка отрывали от материнской груди. Но то, что воспитание детей Церковью, которая только и может действовать через общину, более соответствует духу Православия, - несомненно. В той семье, которую предлагаете Вы, можно лишь повторить себя. А семья, которую породила Апостольская Община, воспитывает Ангелов Божьих, "причастников Божеского Естества". Никто не собирается "порицать мирскую жизнь, противопоставляя ей жизнь чисто духовную". Дело-то совсем в другом: " Итак, не ищите, что вам есть, или что пить, и не беспокойтесь, потому что всего этого ищут люди мира сего; ваш же Отец знает, что вы имеете нужду в том; наипаче ищите Царствия Божия, и это все приложится вам. (Лук.12:29-32)" Разве сказал Господь "плюньте на еду питье, одежду"? Он обратил внимание на то, что лишь, когда мы ищем в первую очередь Царство Божие, тогда и по правде прилагается нам материальное. Разговор идет о том, что Апостольская Община - это путь в Царство Божие.
Вот, Вы пишите: "Вы хотите, используя государственное насилие над людьми, поднять их сразу на ту высоту, на которую, по моему разумению, они должны подниматься сами, т.е. свободно и осмысленно". И где я говорил об этом? Я постоянно подчеркиваю, что масон Фукуяма прав: наступил конец истории. Государственные машины везде в мире захвачены сторонниками "либеральных ценностей", никакой возможности перехватить управление этими машинами нет. КПРФ, другие оппозиционные силы тешат себя иллюзиями захвата этих машин и даже "построения православной монархии". Мир подошел ко Второму Пришествию Христа. Ни о каких насильственных втаскиваний в Общину и речи быть не может. Мир все явственнее разделяется на овец и козлищ. Где Вы читали в Писании, у святых отцов, что козлищ "постепенно" сделают овцами?
Многие говорят, что среди патриотов "нет объединяющей идеи". Вернее, как мне кажется, сказать, что ее большинство не видят. Идея же, на мой взгляд, есть: возвращение в Апостольскую Общину. Но здесь многим патриотам надо пересмотреть свои взгляды. К примеру, членам КПРФ: пора бы понять, что "снятие религии" было серьезнейшей теоретической ошибкой. Если бы речь шла о "снятии" ложных религий, тогда можно бы было и признать это положение. Мне недавно пришлось дискутировать с одним атеистом на интернет-форуме по этому поводу. Вот, говорю ему, отменили Бога, а все равно для детей вынуждены были найти замену Ему: "дедушка Мороз" - это суррогат Бога. К чему ведет "снятие религии" в детском возрасте показывает пример дочерей Маркса, которые закончили жизнь самоубийством. Вместе с Богом был "снят" и какой-то внутренний духовный стержень. Почему коммунисты не "сняли" и "дедушку Мороза", который умеет "творить" чудеса? Они поняли, что без Великого Чудесника наступает духовная смерть ребенка, он перестает нравственно развиваться. Так насколько выше "дедушки Мороза" Бог, которому служили многие поколения предков? Насколько Выше "Снегурочки" Церковь, стоящая на крови великого сонма мучеников, угодников Божьих? Это ошибка "красных". Ошибка же "белых" в том, что за социализмом "красных" они отрицают православные корни. Идея общежития, идея великой Общины или коммуны, как говорят коммунисты, имеет свои корни в Апостольской Общине. Лишь зависть подталкивает к отрицанию этой связи. Но я не вижу возможности сближения между этими отрядами русских патриотов. Должно быть ВЕЛИКОЕ СТРАШНОЕ ОГНЕННОЕ ИСПЫТАНИЕ, ЧТОБЫ МЫ ОЧИСТИЛИСЬ И ПРОЗРЕЛИ. Должен сгореть этот старый мир, чтобы Бог воздвиг " святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего. (Откр.21:2)" И еще раз повторю: мир вплотную подошел ко Второму Пришествию Христа.
С уважением,
Вячеслав Макарцев
