К идеологии Союзного государства
Вячеслав Макарцев
Почему пробуксовывает строительство Союзного государства России и Белоруссии? Ответ, как видится, может быть только один: нет не то что единой идеологии, а даже всё еще не намечается общих принципиальных подходов к её созданию. Да их пока и не может быть в силу наличия в Конституции РФ следующих положений статьи 13:
1. В Российской Федерации признается идеологическое многообразие.
2. Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной.
Если говорить понятным каждому человеку языком, «идеологическое многообразие» без «государственной идеологии», значит следующее: стоим на месте, толкаемся, но не ищем ни ни пути, ни истины, ни жизни. Застой — это в лучшем случае. Скорее же всего — духовно-нравственная деградация.
Призывать же белорусскую сторону, считая это «уместным», чтобы она обратилась к российской с призывом «объединения усилий в разработке общей идеологии» довольно странно на фоне этого конституционного «шлагбаума»… Другое дело, что общественность Белоруссии понимает насущную необходимость создания государственной идеологии и пытается делать какие-то шаги в этом направлении. И поскольку белорусское государство входит в Союзное, постольку это идеологическое строительство так или иначе будет оказывать воздействие и на российскую сторону.
Думается, что разработчики белорусской государственной идеологии тщательно анализируют и попытки создания идеологических конструкций со стороны представителей определённых групп российского общества. То, что в России стремление части общественности разработать идеологию, устраивающую хотя бы патриотическое (не либеральное) большинство, пока не даёт видимых результатов — совершенно очевидно. Кто-то видит в этом амбиции «оригиналов» и «умников», «ищущих "себя в искусстве, но не искусство в себе"», другие — «злые происки врагов», третьи — вообще неспособность русских (великороссов) договориться по этому вопросу…
Но и всё-таки, почему возникла такая «полифония мнений» по вопросу идеологии? Как представляется, причина этого кроется в том, что многие пытаются разрешить идеологические вопросы минуя принципиальные положения, и, самое главное, важнейшее из них: кому служить будем, Богу или маммоне? Вот как этот вопрос перед фарисеями поставил Господь и Бог наш Иисус Христос: «Никакой слуга не может служить двум господам, ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить, или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне» (Лк. 16:13). Маммона, как известно, — это богатство. «Ответ» «лучших из иудеев» был следующий: «Слышали все это и фарисеи, которые были сребролюбивы, и они смеялись над Ним» (Лк. 16:14). Последующая история, описанная Иосифом Флавием, показала, к чему это привело: иудейское общество, раздробленное маммоной, окончательно раскололось на множество группок и групп, некоторые из которых яростно враждовали между собой, да так, что даже во время штурма римлянами Иерусалима они убивали друг друга в Храме.
И это главный, основополагающий вопрос, с ответа на который и должно начинаться идеологическое строительство: мы отказываемся от навязанного человечеству правящим ядром англосаксонской элиты капитализма, то есть открытого служения маммоне, или нет? В белорусском обществе, как показывает практика, есть запрос (который отчасти удовлетворяется) на то, чтобы взять под государственный контроль силы, разжигающие страсти к маммоне, и увести людей от поклонения золотому тельцу в лице языческого бога — капитала. Однако пока белорусская сторона, похоже, осознаёт эту проблему лишь на интуитивном уровне, ибо нет открытой привязки через указанные выше слова Иисуса Христа маммонизма к капитализму, что, вне всякого сомнения, сразу же прояснит ситуацию с тем, какова должна быть направленность государственной идеологии.
Но это были не только слова Спасителя, поскольку Церковь, которая является Телом Христа, и родилась как ярко выраженный противник маммонизма: «Все же верующие были вместе и имели все общее. И продавали имения и всякую собственность, и разделяли всем, смотря по нужде каждого» (Деян 2:44-45); «У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее. Апостолы же с великою силою свидетельствовали о воскресении Господа Иисуса Христа; и великая благодать была на всех их. Не было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду» (Деян. 4:32-35).
И такой Церковь пребывала, пусть и короткий период, до начала того времени, когда к ней стали присоединяться язычники, для которых была из-за их «заскорузлых обычаев» допущена икономия в плане этого. Однако социальный идеал Новорожденной Церкви никто не отменял: он был ориентиром, к которому и уверовавшие из язычников обязаны стремиться, пусть, на первых порах, и через как можно более щедрую милостыню. Те же из верующих, кто противится такому устроению жизни — называйте его как угодно, хоть православным социализмом, хоть апостольским коммунизмом, хоть христианским социализмом, — показывают лишь то, что они, в лучшем случае, подобно ветхозаветным фарисеям, убеждены, в противность Христу, в том, что можно без вреда для души служить и Богу и маммоне.
Очень часто противники православного социализма в защиту своей позиции ссылаются на слова некоторых новомученников и исповедников из тех, кто был против любого социализма, в том числе православного. Во-первых, их взгляды не канонизировали. Во-вторых, здесь нужно принимать во внимание ту предреволюционную обстановку либерального угара, в которой тогда жили православные, сутью которой было ускоренное строительство по примеру англосаксов и под их давлением «развитого капитализма», то есть общества служения маммоне: такого рода настроения господствовали тогда особенно в кругах так называемого высшего общества. К чему это привело известно: повальному клятвопреступлению, предательству Императора и Февральской буржуазной революции. Никаких святоотеческих аргументов против православного социализма в природе нет и не может быть: разве только «отредактировать» Новый Завет, выбросив из него приведённые выше «коммунистические строки».
Не будем забывать и о том, что уже к концу четвёртого века в монастырях, а стало быть и во всей Церкви, по свидетельству записанному в восемнадцатом собеседовании преподобного Иоанна (Кассиана) Римлянина с египетскими подвижниками, маммонопоклонники (сарабаиты) и киновитяне (сторонники «общения имений») соперничали «между собою почти равной численностью». Другими словами, наиболее ярые противники того образа жизни, что установила Новорожденная Церковь, являются новозаветными фарисеями: хватит, мол, для вас, «коммуняк» и общежительных монастырей, если хотите «общей собственности», а в нашу «частную» не лезьте… Разве кто-то принуждал в Новорожденной Церкви отдавать имения в общую собственность? Или в Иерусалимской общине не было людей семейных? Воздвигать преграды идеологического (именно так!) характера перед движением православных мирян в социально-экономической жизни по пути, проложенному Новорожденной Церковью, — это фарисейство.
Подводя итог: пока этот вопрос не разрешён, ни о какой серьёзной идеологии не может быть и речи. Но жизнь — неизбежный конец вавилонской блудницы, «владычицы морей», «сидящей на водах многих», — заставит определяться, ибо с англосаксонской социально-экономической системой из хаоса, который возникнет в связи с этим, не выбраться.
Что же касается «тезиса», что православный социализм неизбежно «выродится в марксизм-ленинизм», то это, скорее, из разряда, так скажем, странных фантазий. Ни Иисус Христос не может «переродиться» в Маркса, ни общество, только Им живущее, в другое, чему свидетельство почти сорокалетнее существование православного Крестовоздвиженского Трудового Братства, созданного русским подвижником и мыслителем Николаем Николаевичем Неплюевым (1851 — 1908), руководство которого в конце двадцатых было репрессировано, а братчики разогнаны именно по причине того, что оно не желало «перерождаться в марксистско-ленинское». Это был первый и успешный опыт строительства православного социализма. Пример Трудового Братства Николая Неплюева показывает, что Путь, Истина и Жизнь открываются лишь тогда, когда маммона отвергается обществом.
Очень показательно в связи со сказанным поведение членов Братства, склонных к маммонизму, во время кризиса, случившегося в нём ещё при жизни Николая Неплюева. Один из братчиков, выражая чувства недовольных, выдвинувших требование приватизации братского имущества, заявил следующее: «Труд не для стяжания мне представляется слишком большим подвигом». Вот и вся суть тех, кто выступает против православного социализма: они не мыслят жизни вне служения маммоне, полагая, что его можно сочетать со служением Богу. И ладно бы существовали в своём ограниченном мирке, но они пытаются всем навязать свой взгляд на это.
Святитель Иоанн Златоуст в 11-й беседе на Деяния Апостольские, показывая благодать «общения имений», что была установлена в Новорожденной Церкви, приходит к убеждению, что следование по этому пути будет самым истинным и эффективным миссионерством: «Если тогда, когда не было верных, кроме лишь трех и пяти тысяч, когда все по вселенной были врагами (веры), когда ни откуда не ожидали утешения, они столь смело приступили к этому делу, то не тем ли более это возможно теперь, когда, по благодати Божией, везде по вселенной (находятся) верные? И остался ли бы тогда кто язычником? Я, по крайней мере, думаю, никто: таким образом, мы всех склонили бы и привлекли бы к себе». И действительно, кто поверит словам, когда уровень имущественного расслоения в обществе, то есть заражения его маммонизмом, зашкаливает? И кто ещё, если не православные христиане, должны показывать пример социально-экономической жизни без служения маммоне? Истинной идеологии вне Господа нашего Иисуса Христа и Его Торжествующей Церкви быть не может...
