Сомин Н.В. Апостол братской любви

Сомин Н.В.

АПОСТОЛ БРАТСКОЙ ЛЮБВИ

(Жизнь и труды Николая Николаевича Неплюева)

Введение

Размышляя о Кресто-Воздвиженском Трудовом Братстве невозможно остаться равнодушным. Ассоциации могут быть разные. Первое что возникает - это остров Утопия, вдруг приобретший реальные очертания. Но, может быть, ближе к истине сравнение с Иерусалимской общиной первохристиан, явившей нам высочайший идеал христианского общежития. Во всяком случае, это - попытка воплотить в повседневной жизни завет Христа о братской жизни в мире и любви. Но все происходит не в Святой Земле, а в Черниговской губернии конца XIX в. Причем, это не однодневка, а община, существовавшая и процветавшая в течение полувека. Да и само Трудовое Братство - явление чисто православное, о чем говорит само название Братства. Слишком необычно это явление, чтобы пройти мимо него, и не попытаться его осмыслить.

Еще более впечатляет образ основателя, блюстителя и души Братства Николая Николаевича Неплюева - помещика, христианина, бесконечно преданного Православной Церкви, человека удивительного смирения, воли и веры в Бога. Господь наградил его многими талантами. Неплюев - выдающийся духовный писатель - пять томов его сочинений поражают ясностью, высотой мысли и удивительной искренностью при яркой индивидуальности и большом литературном даре. Именно благодаря этим трудам мы имеем возможность довольно точно знать о жизни людей в Братстве. Неплюев - и композитор фортепьянной и вокальной музыки, и прекрасный организатор, и великолепный педагог. Но главным его талантом была христианская любовь, столь ярко горевшая, что она придавала необоримую, всепобеждающую силу всем его деяниям. "Бог есть любовь" - множество раз повторяет Неплюев в своих сочинениях. И это не риторика и не упоминание Бога всуе. "Вера, действующая любовью" - вот тот принцип, который старался всеми силами воплотить в жизнь этот удивительный человек.

Увы, Неплюев и его Братство почти неизвестны широким кругам православных христиан. Это не столько удивляет, сколько заставляет крепко задуматься. Почему же всегда нет пророка в своем отечестве?

Но все по порядку.

Предыстория Братства

Н.Н. Неплюев родился в 1851г. Он происходил из старинного дворянского рода Неплюевых. О своих предках Неплюев писал: "предки мои при святом Невском из Варяг вышли, испоместило их вече Новгородское, во бояры ставили цари Московские, пожег их вотчины царь Грозный, Великий Петр в Венецию учить послал"[1]. Отец Неплюева - тайный советник, Николай Иванович Неплюев (1825-1890) имел несколько обширных поместий, в том числе - в Черниговской губернии, где он был губернским предводителем дворянства.

Исключительная чуткость мальчика на любовь и зло проявилась очень рано. О своем детстве Неплюев вспоминал: "... там, где я не чувствовал любовь, я буквально болел от скуки, буквально замерзал от духовной стужи... Не только присутствие человека грубо-недоброжелательного, но даже присутствие человека равнодушного, холодного доставляло мне тяжелое, иногда почти невыносимое страдание (...) Только проявления любви утешали меня, озаряли душу мою тихим светом, согревали ее нежной лаской, были чем-то родным, дающим смысл бытию"[2].

Евангелие на чистую юную душу производит исключительное впечатление. Но вместе с тем он видит и острый разлад между евангельской правдой и ложью мира сего:

"С детства поражала и пугала оторванность жизни от этой святой (христианской - Н.С.) правды. Когда критика фактов была для меня еще непосильна и формулировать свои мысли я еще не мог, сердце чуяло непримиримый разлад настроения духа громадного большинства с тем духом мира и любви, который со страниц Евангелия освещал и согревал детское сердце. Чем более я жил и знакомился с жизнью, тем более я убеждался, что подавляющее большинство людей не умеет или не желает ни думать, ни чувствовать, ни жить по христиански. Чем более я любил и понимал вечную истину правды воли Божией, тем менее я был способен мириться с тем, что было с нею несогласно в окружающей жизни (...) С каждым днем умножались для меня доказательства того, что я имею дело не с учениками Христа Спасителя, а с людьми, систематически изменяющими Ему всем складом ума и симпатий своих, всем строем жизни и устоявшихся взаимных отношений"[3].

Жизнь Николая Неплюева сначала текла обычно, как у многих дворян. Он кончает юридический факультет Петербургского Университета, становится дипломатом и получает место при русском представительстве в Мюнхене. Но очень скоро пустое и игривое времяпрепровождение светского человека вызывает в нем глубокое отвращение. И вот он, 27-летний аристократ и изысканно-светский человек, видит сон, повторившийся несколько раз: "нахожусь в крестьянской избе в обществе крестьянских детей, беседую с ними, и чувствую такую духовную отраду, какой с детства жаждала душа моя"[4]. "Для меня стало ясно, - пишет Неплюев, - что мне надо уйти из общества людей, которые во мне не нуждаются,... уйти от них к тем бедным детям народа, которые нуждаются во мне во всех отношениях... я решил начать с воспитания крестьянских детей в сознательной вере в Христа Спасителя и сознательной любви к нему"[5].

И утонченный аристократ бросает дипломатическую службу, уходит в отставку и проводит два года вольнослушателем Петровской сельскохозяйственной академии. Затем, осенью 1880г., едет в свое родовое имение, хутор Воздвиженск, в Черниговской губернии с целью основать школу для крестьян. Однако, управляющий противится всем начинаниям молодого барина. Тогда Неплюев просит отца выделить ему в местечке Янполь (недалеко от Воздвиженска) дом, и в феврале 1881г. основывает там школу для крестьянских сирот.

Школы

Сначала в школе обучается всего лишь 10 детей. Но Неплюев не жалеет сил на свое детище и школа начинает набирать силы. В 1883г. он подает прошение в Министерство Государственных Имуществ об основании низшей сельскохозяйственной школы. Министр Михаил Николаевич Островский поддерживает эту идею и в дальнейшем становится другом Братства. В августе 1885г. школа, получившая государственную дотацию, торжественно открывается.

С самого начала Неплюев ставит целью не просто обучение детей основам агрономии, но воспитание юных душ в христианском духе сознательной веры и любви. Однако, поначалу Николай Николаевич не представлял себе всех трудностей в осуществлении такой задачи. Он писал:

"Мне пришлось на деле убедиться, что на земле не рождаются ангелы. Дети любили меня, но большинство из них любило меня только на степени довольства человеком, который поставил их в сравнительно лучшие материальные условия и выражает добрые чувства к ним (...) Что касается до любви к Богу, - они долго не могли усвоить себе это совершенно новое для них понятие. Грубая гордость в самых разнообразных ее проявлениях, убежденный в своей правоте грубый эгоизм, грубое неуважение к человеческой личности, образу и подобию Божию, (...) самодовольное равнодушие ко всему возвышенному, доброму и прекрасному, (...) восторженное отношение к грубому, пошлому и безобразному, грубое суеверие на месте веры живой, (...) грубая требовательность по отношению к ближним и совершенное непонимание своих обязанностей по отношению к ним - вот грустная картина великих немощей, присущих в большей или меньшей степени огромному большинству детей того православного простонародья, которое народники стараются представить идеалом всяких христианских добродетелей и предлагают в учителя для интеллигенции вместо Христа"[6].

Но Бог помогает. Несколько наиболее продвинутых старших учеников, видя трудности в воспитании младших, решили взять "шефство" над наиболее трудными из них. Оказалось, что старшие ребята могут гораздо эффективнее повлиять на нравственное развитие младших, чем учителя. Так образовался Старший Братский кружок, ставший позднее ядром Братства. Однако, педагоги, по большей части совершенно не понимавшие намерений Неплюева, стали препятствовать деятельности Старшего Кружка. Когда Неплюев узнал о конфликте, то у него, в это время находившегося в Париже, случился сердечный приступ. Он пишет несколько писем учителям, и, в конце концов, конфликт удается погасить. Отметим, что первых учителей Неплюев набрал из учительской среды, и сразу выяснилось, что их фактический атеизм и непонимание неплюевского замысла создавали массу проблем, много лет удручавших Неплюева. Но в 1895 г. Неплюев сумел добиться в министерстве, чтобы учителями могли становиться выпускники школы. И тогда дело пошло на лад.

За Старшим был создан и Младший Братский кружок, состоящий из ребят, в которых уже видны первые ростки новой жизни. Здесь невольно могут возникнуть аналогии с "комсомольцами" и "пионерами" советского времени. Впрочем, подобные ассоциации будут возникать и дальше по ходу рассказа. Однако, следует помнить, что все это произрастало не на почве атеизма, а на лоне веры во Христа и строгой православной жизни. Кроме того, в школах Неплюева имела место подлинная демократичность. Ребята Старшего Кружка сами выбирали кандидатов на членство в Кружке. Ребята же Младшего Кружка, помимо избрания своих сочленов, сами выбирали себе наставников из числа членов Старшего Кружка. Помимо этого, в школе ребятами выбирались старшины - ученики, исполнявшие административные функции, приказы которых были обязательны для всех учеников школы. Впрочем, если приказ старшины кто-либо считал неудобоисполнимым, то он мог вступить в корректную дискуссию. Повторный приказ уже не обсуждался.

Сначала в школах были наказания. Однако, позже Неплюев отказывается от них, и вводит, казалось бы, такую сомнительную меру как общее еженедельное собрание школы, на котором каждый ученик мог высказать любые претензии старшинам и учителям. Однако, в результате конфликты снимались, а кроме того, каждый ученик на этих собраниях воспитывался в личность с активной гражданской позицией. Другим «антипедагогическим» нововведением было совместное исполнение уроков (разумеется, не всех). Эта мера была введена с целью заставить ленивых усваивать материал, и, как ни странно, она дала эффект: успеваемость в школе значительно повысилась. Каждый год на всех учеников пишутся характеристики, которые обсуждаются на общем собрании учителей, которое длилось несколько дней. Причем, характеристики на младших учеников пишут члены Старшего Кружка. До нас дошло несколько таких характеристик[7]: они поражают обстоятельностью и глубоким пониманием человеческой души.

Вот несколько сведений о Воздвиженской школе. Школа 5-ти летняя. Детей принимали, начиная с 12 лет. Школа вскоре завоевала признание крестьян и конкурс на прием был велик - 5-7 чел. на место. Требовалась обязательная грамотность. Каждый год принималось около 20 детей - большее число школа не могла вместить. Таким образом, общая численность учеников колебалась в пределах 68-85 чел. принимали всех – дворян, крестьян, мещан, детей казаков, даже инородцев. Однако после нескольких неприятных случаев с еврейскими и баптистскими мальчиками, которых родители активно настраивали против школы, стали принимать только православных. Обучение в школе – бесплатное, хотя дети жили на полном пансионе. Список предметов удивительно разнообразен: катехизис, Евангелие, православное богослужение, Деяния и Послания, русский язык, пение, рисование, география, арифметика, геометрия, физика, химия, анатомия и физиология, энтомология, ботаника, русская история, законоведение, межевание, пчеловодство, скотоводство, коневодство, молочное хозяйство, земледелие, садоводство, хозяйство полевое и лесное[8]. Расписание занятий: с 8 до 12 - учеба в школе, с 12.30 до 4 - практические занятия. Летом – работа в поле.

В 1890г. скончался отец Николая Николаевича, и Неплюев становится владельцем значительного поместья. Мать Александра Николаевна (урожденная баронесса Шлиппенбах) и обе его сестры - Ольга Николаевна и Мария Николаевна - переехали в Воздвиженск. Сестры активно включились в работу: одна стала учить пению, другая - рисованию. В 1893г. создается аналогичная с/х Преображенская школа для девочек (с 13 лет, обучение длится 4 года). Помимо указанных предметов, ученицы изучали домоводство, а также кройку и шитье. Интересно, что для женской школы было построено новое здание, гораздо лучше мужской школы. Этим зданием братчики всегда гордились. Попечителем Преображенской школы стала ближайшая помощница и сестра Неплюева – Мария Николаевна Уманец.

Школы получали государственную субсидию (3500 р. в год – мужская и 2000 р. – женская). Однако этих денег не хватало. Сначала школы финансировал сам Николай Николаевич. Однако позже, когда Братство встало на ноги, дотацию в размере 10000 р. в год осуществляло Братство. Кроме двух с/х школ в Янполе продолжала действовать младшая школа на 40 детей, служившая подготовительной ступенью к с/х школам. Янпольской школой заведовала другая сестра Неплюева – Ольга Николаевна. Кроме того, на хуторе Рождественском был организован еще один детский приют.

Братство. Устав и организация жизни

На собраниях Старшего Братского кружка подростки, воспитанные в духе братской любви, не раз высказывали мысль о трудовом братстве, в котором они могли бы продолжить ту благодатную жизнь, какой они жили в школе. Эти мысли были созвучны идеям Неплюева, давно им вынашиваемым. И когда в 1889г. были выпущены первые 6 учеников школы, то трое из них (Андрей Фурсей, Федор Чвертка, Илья Кобец), после года работы в качестве учителей школы, решили составить трудовое братство. Для этого Неплюев предоставил им 255 дес. земли, на которой они стали строить жилой дом. Тем самым было положено начало Крестовоздвиженскому Трудовому Братству. Цель Братства Неплюев формулировал так:

"Главная цель Братства - осуществить христианство в несравненно большей степени, чем оно осуществляется в окружающей жизни, основать отношения и труд на единой христианской основе братолюбия"[9].

И единственную форму, соответствующую этой задаче, Неплюев видит в общине:

"Мне нечего было продумывать форму жизни, наиболее соответствующую вере и пониманию жизни верующего христианина. Св. Апостолы... научили нас тому примером братских общин, этой единственной форме социального строя, вполне соответствующей братской любви"[10].

Неплюев составил Устав Братства, и после больших проволочек, 23 декабря 1893 г. Устав Был утвержден императором Александром III, затем, через Святейший Синод выслан для исполнения архиепископу Черниговскому Антонию (Соколову). В сентябре 1894 г. Братству было высочайше даровано право юридического лица, а 22 июля 1895г. состоялось торжественное церковное открытие Братства.

Устав Братства предусматривал три разряда братьев: полноправные – живя в пределах владений Братства, они суть полноправные хозяева всего братского имения; они участвуют в выборах и установлении уклада жизни Братства; приемные – на равных правах участвуют в доходах Братства, но не участвуют ни в выборах, ни в установлении уклада жизни Братства; соревнователи – живя на стороне, они помогают Братству либо материально, либо своей деятельностью. Полноправные братья составляют Думу Братства, которая решает все важнейшие вопросы жизни Братства. Из числа полноправных братьев пожизненно избирается Блюститель (глава) Братства - им стал Неплюев. На случай отсутствия или болезни Блюстителя, Дума избирает заместителя – наместника (им была выбрана сестра Неплюева – Мария Николаевна). Помимо Думы, избирался Хозяйственный совет, заведовавший всеми хозяйственными вопросами Братства в соответствии со сметой и планом, утвержденным Думой. Кроме того, по мере надобности собиралось Общее собрание Братства, которое, рассматривало годичный отчет Блюстителя, Хозяйственного совета и различные заявления священника и братьев о строе жизни Братства. Однако, Общее собрание имело совещательный характер и передавало свои решения на рассмотрение в Думу. Архиепископ Черниговский является покровителем Братства. Женщины могут быть избраны на все должности наравне с мужчинами. Отметим, что жизнь заставила ввести еще один не предусмотренный Уставом разряд братчиков - допущенных членов, которые проходили перед приемом в Братство испытательный срок (1 год).

Очень интересно было организовано распределение доходов Братства. Устав гласит:

«28. Чистый доход Братства распределяется так:

а) 20% отчисляются ежегодно в Основной и Запасной Капитал по 10% в каждый.

б) Остаток чистого дохода разделяется поровну между всеми полноправными и Приемными братьями, но не выдаются им на руки, а записываются на их личные счета (…)

31. Все суммы, записанные на личные счета, до выхода члена братства добровольного или принудительного, не поступают в его бесконтрольное распоряжение, а могут быть ими расходуемы только с согласия простого большинства наличных членов Думы.

Примечание 1. При выходе из Братства выходящий получает в полную собственность всю причитающуюся на его долю сумму, за вычетом денег, взятых им с согласия Думы во время пребывания в Братстве"[11].

Отметим, что Дума установила выдавать в личное распоряжение каждому братчику 150 р. в год. Эта сумма шла на одежду, другие личные вещи и частично питание. В дальнейшем Дума еще уменьшила эту сумму до 125 р. и даже до 105 р. Это давало возможность Братству значительные средства вкладывать в развитие производства, школы и постройку жилья. Вследствие этого Братство довольно быстро разрастается. Большинство новых братчиков являлись выпускниками школ, но приходили люди, - хотя и в незначительном количестве, - и из окрестных деревень. Сначала у Неплюева создается довольно радужное впечатление о перспективах. Он говорит о духовном росте членов братства. Однако, вскоре он начинает замечать множество недостатков и уклонений, которые, постепенно разрастаясь, приводят к кризису 1900г., о котором речь впереди.

Братство брало на себя обязанность обеспечения старости братчиков и ухода по болезни, для чего в Братстве была построена больница.

Хозяйственная жизнь в Братстве – коллективная. Все братчики были объединены по профессиональному признаку в несколько артелей, которые в Братстве назывались «Семьями» (чтобы их отличать от семей в обычном понимании, будем писать их с прописной буквы). Каждой из Семей было дано имя православного святого: Николая Чудотворца - учителя; Андрея Первозванного - подготовительный класс к жизни в Братстве ; Иоанна Богослова - семьи братчиков, занимающих административные должности при Братстве; Девы Марии - швейная артель из незамужних и вдов; Св. Александры - прачечная артель[12]. Всего к 1908г. в Братстве было 10 Семей.

Каждая Семья-артель состояла из нескольких семей и холостых братчиков. Семья (с прописной буквы) живет в одном большом доме, в которой каждой семье предоставлена большая комната, а неженатые мужчины живут в комнатах-общежитиях. Семья имеет общую трапезу (дети питаются раньше взрослых), свой локальный «детский сад». Семья ведет журнал – летопись жизни, в которую записываются все существенные (в том числе и духовные) события, и еженедельно собирается для обсуждения насущных вопросов. Она избирает старшину, который является для нее «блюстителем» и одновременно распорядителя работ, организующим работу артели.

Все работы в Братстве считались одинаково почетными и соответственно одинаково оплачивались. Иначе говоря, на личный счет братчика, независимо, являлся ли он полным братом или приемным, поступала одинаковая сумма, зависящая от хозяйственных успехов всего Братства. Эту норму не раз пытались изменить сами братчики и установить дифференцированный доход по семьям (в то время в России учителя получали в десятки раз больше, чем прачки). Однако, Неплюев всегда против этого резко возражал, утверждая, что если начнется дележка денег, то Братству как христианской общине настанет конец.

Однако за хозяйственными проблемами Неплюев никогда не забывал, ради чего Братство создано. Он писал: "Жизнь религиозная должна быть не частью или отделом жизни Братства, а общей основой всей жизни"[13].

Следует отметить строгую православность Братства. На средства Неплюева в Воздвиженске был построен новый Кресто-Воздвиженский храм, торжественно освященный в 1883г. Все обязанности церковнослужителей выполняются членами Братства. Поет соединенный хор Братства и обеих школ. Прием в члены Братства и кружки - торжественный, с говением и причащением. В Великий Пост причащение 3 раза. Перед исповедью все говеющие собираются на покаянное собрание, на котором испрашивают друг у друга и у Братства прощение. Для ревнующих есть утром и вечером молитвенные собрания: на них молятся о всех нуждах. Читаются в том числе и особые молитвы, составленные членами Братства. Одна из молитв – молитва за Россию – получила значительную известность:

«За отчизну нашу, Россию, излей благодать, Боже!

Да соединятся все народы, ее населяющие, в одну семью, тебя, Отца Небесного, единомысленно исповедующую, всю жизнь свою единодушно, по вере, устрояющую, да будет стадо едино и единый пастырь.

Да будет хлеб насущный и духовный для всех без изъятия.

Да будет мир и любовь между всеми нами и да будут бессильны козни врагов внутренних и внешних, злых сеятелей плевел на ниве Твоей - писанием, словом или делом вносящих шаткость в умы, горечь в сердца, соблазн, раздор и всякую скверну в жизнь.

Пошли, Господи, деятелей добрых на русскую ниву Твою. Да огласят они ее глаголами Правды Твоей, да прославят ее примером жизни по вере.

Пошли, Господи, народу российскому чуткость сердца, да разумеет он святые речи избранников Твоих. Да разумеет он святую волю Твою и неизменно и с радостью творит ее, да будет Русь воистину свята, да соединится она единомысленно и единодушно в одно великое братство, мыслью, словом и делом верное Богу.

Господи, Владыко мира, посети отчизну нашу благодатию своею, да облечет она святостью, как ризою, и да будут сыны ее в смирении своем достойны одежды брачной, в ней же войти надлежит в чертог царствия Твоего.

Дай, Господи, России пройти путь покаяния и осознания в смирении. Дай, Господи, ей преображения».

По благословению епископа включались специальные прошения в ектеньях и создавались новые обряды. Особенно торжественным был задуман обряд посвящения окончивших школу в Братство: при участии священника, ночью при возженных свечах, с пением хоров, причем вновь принимаемые – в белых праздничных блузах. Душой Братства, его религиозным центром был сам Николай Николаевич. По благословению епископа Неплюев иногда проповедывал в храме.

Молитвенные собрания с чтением Священного Писания естественным образом сочетались с интенсивной культурной жизнью Братства. Устраивались музыкальные и вокальные вечера, на которых сам Неплюев играл сочинения классиков, а также свои собственные. Не редкостью были театральные постановки. Вообще, неожиданно в Братстве появилась масса талантов: прекрасные голоса, интересные художники, замечательные поэты. О культурном уровне членов Братства говорит и значительная – в 6 тыс. томов - братская библиотека. Братчики читали газеты, интересовались общественной жизнью.

Друзья Братства

Друзей было немало, причем - восторженных. Другом Братства был еп. Сергий (Соколов), который с 1891 г, был викарием Черниговской епархии, а с марта 1893г. – еп. Черниговским. Еп. Сергий не раз бывал в Воздвиженске, с большим одобрением принимая саму идею братского общежития. Почетными членами Братства стали Принцесса Евгения Максимилиановна Ольденбургская, преосв. Макарий (Троицкий), бывший епископ Калужский и Боровский, преосв. Петр, епископ Пермский. Первым членом-соревнователем Братства стал известный священник Григорий Петров[14].

Подлинным другом Братства стал приват-доцент Московского Университета Александр Александрович Лютецкий. Он еще в Москве основал христианское братство из студентов Университета. Узнав о Неплюевском Братстве, Лютецкий поехал в Воздвиженское с намерением пожить там и написать магистерскую диссертацию. Но так и остался в Братстве – бросил Университет и намечавшуюся профессорскую карьеру и стал членом Братства и учителем в с/х школе. Другой доброжелатель Братства И.И. Барановский написал завещание в пользу Братства всего своего имущества.

Пресса проявила значительный интерес к Братству. Не раз о нем появлялись доброжелательные заметки. Из церковных писателей положительно отозвались о Братстве Н.Д. Жевахов, профессора П.Я. Светлов и М.М. Тареев. Впрочем, последний высказал и ряд критических замечаний, большей частью справедливых.

Неплюев часто бывал за границей, публиковал там свои работы, встречался со многими религиозными и политическими деятелями. Благодаря этому неплюевское дело стало на западе известным и уважаемым, а сам Неплюев приобрел исключительный авторитет и множество друзей и соратников, как среди католиков, так и протестантов. Так, Неплюева выбрали почетным президентом Конгресса единого человечества, проходившего в Париже в 1900 г. Однако видя, что из форума братской солидарности различных религиозных и политических сил Конгресс превратился в националистическую трибуну, Неплюев вскоре сложил с себя полномочия председателя и покинул Конгресс[15].

Проблема священника Братства

Однако, проблем, связанных со взаимоотношениями Братства с окружавшим его обществом, было предостаточно, причем, - как с миром, так и с Церковью.

Отдельную печальную главу составляет история взаимоотношений Братства со священниками Крестовоздвиженского храма. Следует сразу сказать, что они часто менялись. По крайней мере, до 1908г. было не менее пяти священников. Причин несколько. Прежде всего, большинство из них не понимало самой идеи Братства, считая его социалистической или толстовской общиной. Другая причина – конфликт из-за лидерства в духовно-руководственной сфере. Священник обычно считает себя духовным лидером общины. Здесь ситуация была иной – таким лидером был Неплюев, и от священника требовался большой такт, чтобы найти свое достойное место в Братстве. Его положение осложнялось еще и тем, что по Уставу Братства кандидатура священника храма предлагалась Думой и утверждалась епископом-попечителем Братства.

В Отчете блюстителя Братства за 1899 г. можно найти следующую запись: «Нам пришлось расстаться с бывшим священником нашего храма о. Сергеем Ч. Братство он постоянно ставил в необходимость выбирать между потерей любви, уважения и доверия к нему или к блюстителю Братства»[16]. Речь идет о священнике Сергии Четверикове (1867-1947), впоследствии эмигранте, духовнике РСХД, авторе известных книг «Старец Паисий Величковский» и «Великим постом». О. Сергий, только что окончивший Академию, служил в Крестовоздвиженском храме Братства в 1896-1898 г. В 1901 г. вышла его брошюра «Новая попытка обновления человечества», отрицательно оценивающая книгу Неплюева «К лучшему будущему»[17]. Там о. Сергий пишет, что Неплюев «не замечает живущего в мире добра, не видит благодетельной деятельности Христовой Церкви, и не сознает необходимости подчиняться ее опыту в деле христианского созидания душ”[18]. “Истины христианства в изложении Н.Н.Н, принимают характер какой-то отвлеченный и мало-жизненный”[19]. Касаясь воззрений Неплюева на «бессистемную благотворительность» о. Сергий Четвериков замечает: “Нам бросаются прежде всего в глаза резкое противоречие между тем, что говорит св. Евангелие, и учением Н.Н. Неплюева”[20]. Но больше всего о. Сергию не нравится то, как Николай Николаевич понимал любовь: “в то время, как и св. Евангелие, и православное учение веры под христианкою любовью всегда разумеют настроение сердца, Н.Н.Н. под любовью разумеет внешние дела”[21]. А о приведенном выше фрагменте детских воспоминаний Неплюева, где тот «духовно коченел» с нелюбящими людьми, о. Сергий говорит: “Ему легко и отрадно только с любящими. Но такова ли истинная любовь? Истинная любовь - любить всех без различия”[22]. Везде в замечаниях о. Сергия сквозит стремление уязвить Неплюева с позиции непогрешимого адепта Православия, хотя его соображения содержательно спорны, а нравственно небезупречны.

Нельзя сказать, что проблема священника для Неплюева была неожиданностью. С самого начала возникновения Братства Неплюев надеялся, что священника можно будет вырастить в самом Братстве. И казалось, что эта надежда осуществится – Илья Кобец готовился стать священником. Но безвременная смерть в 1893 г. унесла его в могилу.

Особое место занимает конфликт между Неплюевым и о. Романом Медведем, канонизированным РПЦ в 2000г. О. Роман приехал в Братство 12 января 1901г., однако в конце 1901г. его уже в Братстве не было. А перед отъездом о. Роман послал донесение в Синод, в котором он резко отрицательно отозвался о деятельности Братства. В донесении он писал:

«Настоящая экономическая организация братства грозит обратить его в коллективного помещика, весьма тяжелого для округи, поскольку всякая частная благотворительность является запрещенной по уставу. Получается самая жестокая форма капиталистического строя, без всякого выражения не только христианских, но и просто человеческих чувств. Труд братства потерял нравственно-оздоравливающее значение, следовательно, по своему жизненному принципу братство неуклонно стремится в самоуслаждение. (…) Исторически сложившиеся отношения братства к православному священнику ненормальны. Братство постоянно разделяло в священнике нравственную личность и носимый им сан и через то открыло себе широкую дорогу для осуждения и попирания священства. Согласно этому разделению, все в пастырском руководстве неприятное для овцы и стада может быть относимо к личности священника, не имеющей никакого отношения к носимому им сану. Пастырь должен пасти овец, как того желают овцы. (…) Презирать священника как личность и получать от него Святые Тайны не дело доброго мирянина"[23].

Характеристика экономической жизни Братства, как «формы капиталистического строя», данная о. Романом, вряд ли справедлива. Наоборот, вся предыдущая и последующая история братства говорит о том, что в нем был реализован подлинный христианский социализм, т.е. форма обобществления имуществ, основанная на братской любви, где труд имел в высшей степени нравственное значение. Сложнее обстоит дело с обвинениями о. Романа в презрении к нему как личности. Думается, что молодой священник, получивший свой первый приход, не смог должным образом найти свою нишу в столь необычном духовном здании, как Крестовоздвиженское Братство. Интересно, что в 1902г. было опубликовано «Частное ответное письмо Н.Н. Неплюева на письмо священника Иванова»[24], где под именем свящ. Иванова , по-видимому, имелся в виду о. Роман. В этом письме Неплюев высказывает свой взгляд на конфликт. Из него, в частности, выясняется, что о. Роман на исповеди требовал от женской половины Братства открытия ему всех сугубо личных привязанностей и симпатий. Девушки обиделись и просто перестали ходить к нему на исповедь, а о. Роман обвинил в этом Блюстителя, который, якобы, настраивал братчиков против священника.

Отметим, что насчет отношений мужской и женской половин в Братстве существовали очень строгие нормы. Молодым людям не позволялось гулять вдвоем, особенно ночью, они могли разговаривать только на вечерах, устраиваемых в Семьях. Предложение делалось через Марию Николаевну, если получено согласие, то все равно они могли видеться только на вечерах в присутствии других. Однако, на брак может не согласиться Дума.[25]. Так что каких-либо «блудных» связей и быть не могло. Но, видимо, о. Роману было этого недостаточно.

Предъявляет Неплюев и другие претензии к о. Роману:

- не хотел общаться с простыми братчиками, считал это «потерей времени»;

- обвинил Н.Н. в материальной непорядочности;

- просил Марию Николаевну никогда не передавать Н.Н. содержимое их разговора (М.Н. смутилась, но не подала виду);

- после первого отвергнутого совета (Думе и Педагогическому Совету) перестал давать их вообще;

- в споре применял такой аргумент: «вы этого понять не можете, т.к. богословие не изучали»;

- высказывал мнение, что «совесть важнее любви»[26].

Неплюев, на правах старшего, жестко высказывает: «Ваш престиж наиболее страдает именно от того, что прихожане ваши не видят в вас ни справедливой оценки добра и зла в себе и других, ни покаяния во зле даже и тогда, когда оно проявляется в вас наиболее ярко»[27]. «Горе в том, что вы не устояли в любви, что опять разум, а с ним вместе и гордость в вас, в жизни вашей и в отношениях ваших перевесили любовь, почти потушили ее»[28]. Относительно «бесправного положения» священника в Братстве Неплюев пишет: «В частности и мне именно этого и не прощали по поводу того, что в уставе я не предоставил священнику каких-то исключительных прав, которых я действительно ему не предоставил, не желал предоставить, скорбным опытом жизни познал, что очень благоразумно сделал, что не предоставил и могу только тому радоваться не только за Братство, но и за Церковь Православную»[29].

Проблема священника в Братстве действительно оказалась сложной. Однако, в конце концов, она разрешилась. В последние годы жизни Неплюева священником Крестовоздвиженского храма стал о. Александр Секундов, сумевший, видимо, найти должный модус поведения. О. Александр долгое время, вплоть до своего ареста в 1925 г., оставался духовником Братства.

Недоброжелатели Братства

Надо отметить, что посмотреть Братство приезжали очень многие, так что братчики в конце концов построили для приезжих гостиницу. Однако, многие приезжали учить Неплюева христианству, искренне считая, что он неверно понимает суть православной благотворительности. И не только они. С неприязнью и презрением относились к Неплюеву и окрестные помещики. Они считали, что он занимается совершенно не дворянским делом. К сожалению, и священники близлежащих церквей также относились к Братству негативно, впрочем, также как консистория и городские власти. Так, на торжественное открытие Крестовоздвиженского Братства в 1895г., несмотря на многочисленные приглашения, не прибыл ни один из губернский чиновников и ни одно лицо, связанное с епархиальными властями.

По мере роста известности, у Братства появились многочисленные литературные противники. Уже первая публикация Неплюева «О священной обязанности русского дворянина» (1880г.) вызвала полемику. Проф. Иванюков заявил, что у образованного и богатого человека нет стимулов следовать примеру Неплюева. Знаменитый публицист и философ Михайловский едко писал, что историческое призвание помещика – дрессировать собак, а не воспитывать людей.

Известный публицист М.О. Меньшиков, побывав в Братстве и решив, что все совершающееся там – неискренне, также опубликовал несколько разгромных статей в газете «Неделя» против Неплюева и его Братства. В одной из них он утверждал, что вступать в Братство людей побуждает «соблазн богатства»[30]. Тут имелось ввиду, что, «на стороне воспитанник Воздвиженской школы получает на первых порах всего 10-15 руб. месячного жалования, а, поступив в общину, он попадает в гораздо лучшие материальные условия»[31]. Мнение спорное. Учитывая, что на каждого братчика тратилось 105-150 руб. в год (включая питание), то члены Братства если и имели преимущество, то исключительно за счет тех выгод, которые давала коллективная жизнь.

Не только интеллигенция, но и крестьяне окрестных деревень к Братству относились с большим недоверием. Они никак не могли поверить в бескорыстность намерений Неплюева – хоть на поверхности это и не видно, но уж какую-нибудь выгоду он наверняка имеет. Более того, крестьяне отнюдь не прочь были поживиться угодьями Братства. Особенно остро эта проблема встала во время революции 1905г., когда осмелевшие крестьяне жгли поместья и забирали из них скот и орудия производства. По совету губернатора, братчики решили всех женщин и детей увезти в надежное место в город, а мужчин вооружить и поставить охранять угодья[32]. Все обошлось парой выстрелов в воздух.

Продолжая тему непростых отношений с церковными структурами, отметим, что проблемы тут возникали не только со священниками храма. В августе 1893г. умер епископ Сергий, и Устав Братства утвердил уже новый Черниговский преосвященный – Антоний (Соколов). Хотя новый епископ и был попечителем Братства, но его жизнью не слишком интересовался. За 15 лет, вплоть до смерти Неплюева, он лишь однажды посетил Братство, быстро осмотрел школу и уехал. Видимо, вся деятельность Неплюева была ему безразлична.

Отрицательно относился к Братству и первоприсутствующий член Святейшего Синода, митрополит С-Петеребургский Антоний (Вадкоский), который писал графу Лансдорфу: «Общество по своим задачам двусмысленное, для многих сомнительное»[33]. Митрополит даже отказывает Братству в названии «община», считая более правильным называть его «обществом»[34]. Вследствие столь негативного отзыва о Братстве императрица Александра Федоровна отказалась принять его под свое покровительство.

Проф. В.И. Экземплярский, написавший после смерти Неплюева прекрасную статью о нем[35], упоминает, что и сам обер-прокурор Синода Победоносцев неодобрительно отзывался о Братстве. Подтверждает это и писатель А.С. Панкратов: замечая: «Победоносцев не выносил Братства, Верил всем нелепым слухам о нем”[36]. Панкратов приводит следующий разговор между Победоносцевым и Неплюевым:

«… - Что за охота вам заниматься не своим делом? Если хотите послужить Богу, выстройте монастырь, примите монашество, и мы скоро сделаем вас епископом.

- Но моя цель - просвещение народа.

- Оставьте народ. Ему не нужно просвещение, а государству народное просвещение даже вредно, ибо может поколебать его устои»[37].

Трудно судить, насколько точно передан разговор, но во всяком случае он характерен. Вся деятельность Неплюева с точки зрения консервативного крыла Церкви была крайне сомнительным новшеством, ересью в протестантском духе. И потому деятели этого крыла (а их в Церкви было подавляющее большинство) всячески старались помешать Неплюеву. Тот же Панкратов отмечает, что Победоносцев активно препятствовал утверждению Устава Братства. А Неплюев, и как юрист и просто как человек огромного ума, великолепно понимал важность утверждения Устава, и с огромным упорством добивался этого, пуская в ход свои обширные аристократические связи. И утверждение Устава, причем на самом высшем уровне, явилось огромной победой Неплюева, во многом предопределившей стабильное существование его детища. Дело в том, что волю императора Александра III не смел отменить никто, в том числе – епископ или даже Синод. А потому они вынуждены были не только мириться с существованием Братства, но и склоняться перед зафиксированными в нем положениями – в частности, что епископ Черниговский является попечителем Братства и что выбор кандидата на место священника храма зависит от Думы. Эти положения и не позволяли (либо личным распоряжением епископа, либо через назначенного им священника) развалить Братство. Отметим попутно, что Братство было единственным местом в России, где священник выбирался приходом. Это также объясняет, почему дело Неплюева не имело последователей – последователи были, но их деятельность легко пресекалась епархиальным начальством. Так, в Новгородской епархии о. Николай Опоцкий (позже – епископ Макарий) основал, по образцу неплюевского, вельбицкое братство с приходской школой. Но в 1910 г. еп. Гурий отстранил о. Николая от заведывания и законоучительства[38]. Такая же судьба, безусловно, ждала бы и Неплюева, согласись он на предложение Победоносцева относительно принятия монашества.

«Буржуазно-демократическая революция»

Недоброжелателей у Неплюева хватало. Однако, самый коварный и сильный враг гнездился внутри Братства. В 1900 году в Братстве наступил кризис, если так можно выразиться, "буржуазно-демократическая "революция". Появилась группа учителей, "интеллигентов" Братства, которая единым фронтом выступила против самих основ братской любви. Неплюев не называет их имена, а указывает только их инициалы: Р.Е.Л., В.К.Ф, Н.П.П, И.Ф.К. … Все это достаточно известные в Братстве люди. «Недовольные» свободно высказывают свои идеи, ругают Блюстителя, «мутят воду». Но братчики относятся к ним достаточно благодушно. Напряжение нарастает. Как писал Неплюев, «Яд разливался по Братству свободно»[39].

В начале 1900г. Неплюев встречается с о. Иоанна Кронштадтским. О. Иоанн пригласил Неплюева в алтарь на время служения литургии, а затем состоялась беседа, в которой обсуждалась ситуация в Братстве. О. Иоанн благословил деятельность Братства и сказал: "Пошел за Христом, нельзя, чтобы не гнали, не злословили, не ненавидели за имя Его. Радуйся тому. Это доказательство, что ты служишь делу Божию, а не делаешь дело человеческое. Терпи. Даст Бог, смягчатся сердца гонящих тебя и тебе даст Господь терпение и великодушие, и кротость, и смирение, и любовь"[40]. Расставаясь с Неплюевым, о. Иоанн сказал: "рад, что с тобою познакомился, я нашел в тебе истинно русского дворянина, занимающегося истинно дворянским делом"[41]. Попутно отметим, что позже деятельность Братства благословил и известный старец Варнава Гефсиманский.

Прошел Великий пост, Пасха и началась светлая неделя, на которой произошло общее собрание Братства. И тут «недовольные» выступили единым фронтом. Они зачитали свои заявления, в которых говорилось, что цель братства, не подвиг, а "удобство в жизни", что в Братстве - "мрачная религиозность", "слишком много религиозных собраний", "чрезмерная и сухая идейность", "Беспощадно суровое отношение ко всякой мысли и слову", "убито самостоятельное искание истины". Там говорилось, что Николай Николаевич - "полновластный хозяин", а Дума "закрытое судебное учреждение"[42]. Один из выступавших откровенно заявил: "Труд не для стяжания мне представляется слишком большим подвигом (...) Мое глубокое убеждение, что люди никогда не поймут Братство как подвиг, а скорее поймут его, как удобство в жизни, чем в сущности Братство и должно быть (...) У Братства нет будущего (...) Пусть Н.Н. и его семья не ставят нам в обязанность всех тех нравственных требований, которые являются результатом не общего, а их религиозного самосознания"[43].

"Недовольные", поведя за собой все Братство, провели решение об экономическом обособлении каждой "семьи", что в корне разрушало идею братства. Несколько дней после собрания для Неплюева были сплошной мукой. Казалось, что Братство гибнет. Вот его впечатления тех дней: "Надо мною лично было совершено настоящее нравственное убийство. С этой минуты я почувствовал себя буквально мертвым, совершенно неспособным на какую-либо деятельность на земле (...). Меня подавило сознание нашей общечеловеческой греховности, страшное сознание того, что все люди и сам я в их числе, могут быть также по злобе слепы по отношению к Богу, как мы способны быть по злобе слепы по отношению друг к другу, не сознавая ни своей слепоты, ни своей злобы, ни своей жестокости"[44]. "Все эти страшные дни от 13-го по 16-е апреля (1900г. - Н.С.), будучи не в состоянии заснуть более, чем на самое короткое время, я могу сказать, что душа моя постоянно проводила день и ночь в непрестанной молитве: "Боже, возьми меня отсюда. Ты видишь, что я долее не могу жить. Впрочем, да будет во всем воля Твоя. Если Ты хочешь, чтобы я продолжал жить и действовать, дай мне силу служить на святое дело твое: дай мне терпение, великодушие: кротость, смирение и любовь. Прости и возроди тех, которые ожесточились в ответ на призыв мой. Сам призови их и в немощи нашей сотвори силу Свою!"[45].

Но после братчики одумались и на следующем собрании они поддержали Думу, которая не признала решения первого собрания. "Недовольные", числом 5-6 человек, ушли, Братство, по мнению Неплюева, было спасено и стало духовно крепнуть[46].

Однако, возможен и другой взгляд на описанные события. Невозможно отрицать, что неплюевская манера управления Братством отличалась авторитаризмом, и в этом отношении заявления «недовольных» были, видимо, вполне достоверны. Да, действительно, бразды правления Братства были у Неплюева. Так, в Думе, которая решала в Братстве все принципиальные дела, было в 1900 г. всего 8 человек, из которых четверо – представители семьи Неплюевых[47]. Правда, позже состав Думы был расширен до 21 чел. Неплюев очень страшился (и, как видим, не без основания) развала своего дела. А потому он следовал своему принципу «добро должно быть хорошо организовано».

Но ясно, что при такой постановке дела свобода личности принижается, на что указывают не сумевшие приспособиться к стилю неплюевского братства. В этом смысле характерны заметки Ивана Абрамова, бывшего ученика Воздвиженской школы. Абрамов пишет: «В этих (неплюевских – Н.С.) школах закладывается фундамент той лицемерной иезуитской дрессировки, которая завершается уже в братстве. Всякой кто не сумеет заглушить в себе личности и отлиться в общую форму, немедленно исключается из школы. Так, в братство попадают уже вполне обесцвеченные фигуры, готовые по данному сигналу обнаруживать разные христианские чувства: плакать слезами умиления, сокрушенно рыдать о своих прегрешениях по поводу малейших отступлений от братских правил, говорить возвышенные речи в сентиментально-библейском стиле; долгие молитвенные собрания, поголовные лобызания, слова любви, сочувствия, признательности, которые щедро сыпятся в братских беседах, не мешают однако братчикам усердно «разыскивать сучки в глазу у братьев своих» и доносить патрону»[48]. Сходные отзывы о Братстве появлялись не раз: «Каково же, спрашивается, положение тех несчастных, которые ни искренне, ни притворно не могут предаваться этой своеобразной вакханалии любви»[49].

В качестве документа, изображающего «братский стиль», Абрамов приводит такой образчик приветственного «Адреса» Неплюеву: «Возлюбленный о Христе духовный отец! Друг незабвенный! Дорогой воспитатель Николай Николаевич! В последний день школьной жизни позвольте выразить вам те горячие чувства, которыми переполнено сердце наше, ту глубокую и сердечную признательность, ту чистую любовь, которую, как святыню, мы храним в глубине сердец наших к вам, возлюбленному о Христе отцу, другу и наставнику. Умолчать об этих чувствах было бы грубой несправедливостью и черной неблагодарностью Дорогой Н.Н.! сознательная вера в Бога живого и праведного, горячая любовь к Нему и ближним заставили вас искать себе во Христе братьев; та же любовь, христианское смирение и совесть пробудили вас, презрев предрассудками, придти к нам, грубым крестьянским детям, чтобы из них воспитать себе братьев…» и т.д., и замечает «Другим языком не принято писать в “братстве”»[50]. Из примеров «поэтического творчества» из той же статьи Абрамова можно найти следующее:

“Наш ясен путь... Вокруг пророка

Сошлись мы дружною семьей.

А он, он ярко и высоко

Сияет сильною душей”

“Привет тебе, пророк наш милый!

Твоею поднятые силой,

Пойдем мы дружно за тобой!”[51].

Так неужели же братская «вакханалия любви» была сплошь деланной? Нет, конечно. Само полувековое существование Крестовоздвиженского Братства свидетельствует о том, что в нем был достигнут очень высокий уровень любви, любви живой, основанной на вере во Христа, подлинной любви к ближнему, которая пронизывала все межличностные отношения в общине. Однако, следует отметить здесь два момента.

Во-первых, сам Неплюев не был лишен недостатков. Причем об этом он неоднократно писал. Более того, чем ярче человек, чем более крупным и сложным делом он занимается, тем более заметны эти недостатки, которые часто являются непросветленными сторонами выдающихся дарований такого человека. Неплюев, конечно, был одарен редким даром любви. Но всякий человек заражен падшестью, и у Неплюева любовь не идельна – зачастую она сопровождается «гипнотизирующей»[52] риторикой, неестественно-экзальтированным внешним выражением, излишне жестким ожиданием перемен в человеке. Естественно, что братчики очень чутко чувствовали эти моменты и старались невольно подстроиться под них, зачастую нарочито и где-то даже комично подыгрывая Неплюеву.

Во-вторых, надо признать, что 5-летний срок школьного воспитания «в любви» очень мал – этому человек учится всю жизнь. Поэтому, в условиях «ускоренного обучения», по необходимости возникал прессинг, «иезуитская дрессировка», в рамках которой происходил своеобразный естественный отбор: либо ученик за это короткое время принимал неплюевский модус жизни, либо нет, хотя среди «недовольных» и отказавшихся от жизни в Братстве наверняка были порядочные молодые люди, не сумевшие, однако, смирить себя до любовного приятия всех замечаемых ими недостатков – феномен «мгновенных» душевных превращений»[53] встречается не слишком часто.

Хозяйственные успехи Братства

Почувствовав, что кризис миновал и худшие дни Братства позади, Неплюев делает решительный шаг. 29 декабря 1901 г. Неплюев оформил на имя Братства дарственную, согласно которой Братству передано 16.435 десятин земли с лесом, постройками и заводами, причем. 5313 дес., а также винокуренный завод немедленно перешло в Трудовому Братству, а остальная часть подаренного имения переходила к Братству после смерти последнего из семьи Неплюевых. В свою очередь Братство обязывалось было содержать школы, храм и больницу, а также выплачивать долг Банку – всего 28220 руб. в год. Общая стоимость переданного имущества 1.757.407 руб.[54] Таким образом, Братство приобрело значительный капитал, позволявший ему развивать хозяйство и получать от него прибыль, причем по нарастающей. Так, если за 1901/2 гг. доход составил 82 тыс. руб., то за уже 1903/4 гг. - 98 тыс. руб. Наиболее доходным (1903/4гг. – 48374 руб.) оказались лесоразработки – выработка строевого и дровяного лесов (вырубка восстанавливалась саженцами). В дальнейшем, на полученную прибыль Братство построило лесопильный завод. На втором месте по доходности (1903/4 гг. – 22692 руб.) оказалось полеводческое и скотоводческое хозяйство Братства. Отметим, что к 1905 г. Братство имело запашку в 1787 дес., 200 волов, 140 лошадей, 100 коров симментальской породы, 120 голов молодняка и около 600 свиней. Значительный доход (1903/4 гг. – 21571 руб.) давали винодельческий завод, дающий спирт и солод из выращиваемых Братством продуктов[55]. Численность Братства по прежнему росла: в 1901 г. – 79 чел., 1905 г. – 195 чел., в 1907 г. 291 чел., а если учесть еще учащихся с/х школ, то около 500 чел.

Успех неплюевского дела не в последнюю очередь обусловила оригинальная христианско-нравственная философия Неплюева, которую следует рассмотреть более внимательно.

Нравственная философия. Христианская любовь, разум и ощущения.

На рубеже веков Неплюев пишет статью «Христианская гармония духа»[56], в которой он теоретически выясняет идеальное соотношение между основными силами души человека: 1) любовью, 2) разумом и 3) «ощущениями», под которыми он понимает все остальное – чувства, эмоции, хотения, привязанности. С точки зрения христианства верна только формула 1+2+3, и причем именно в указанном порядке – важнее всего любовь, далее – разум, а все остальное должно держаться в узде. Неплюев формулирует это так: "разум, подчиняясь любви, должен властвовать над ощущениями[57]".

Аббат Грасье, хорошо знавший Неплюева, называет его «апостолом братской любви»[58]. И думается, что это – не преувеличение. Вся жизнь этого удивительного человека – без остатка служение делу любви, служение Богу-Любви, как часто писал сам Неплюев. Бесчисленны его высказывания о любви:

"Вы знаете, какая для меня святыня любовь, - пишет Неплюев, - знаете, что она для меня и воздух, и свет, и жизнь"[59].

"В действительности любовь всегда святыня и все собою освящает, все очищает до святости. Не будем ошибаться. Любовь остается святыней при всех обстоятельствах. Она неменьшая святыня и в сердце атеиста, и в сердце разбойника, и в сердце блудника. Греховно их злое равнодушие к Богу и всему остальному Его творению, так греховно, что в этой мрачной пучине тонет святая капля их исключительной любви, но капля эта остается сама по себе не менее святою и делает святынею все, что сделано в духе этой искренней любви. Вот почему лучше, чище, святее атеист, разбойник и блудник, имеющие эту каплю святыни в сердце, нежели самодовольный фарисей, лишенный ее"[60].

"Я (...) пришел к убеждению, что наивысшее благо Церкви поместной, русской православной Церкви, к которой принадлежу, моей христианской отчизны, как и личное благо всех ближних моих, состоит, главным образом, в том, чтобы вся жизнь стройно организовывалась на единой истинно-христианской основе - братской любви"[61].

Любовь всегда у Неплюева на первом месте; все остальное подчиняется успешному созиданию этой высшей христианской добродетели. Для Неплюева любовь – альфа и омега его жизни.. Очень интересно Неплюев пишет о дисциплине любви – характерном для его мировоззрения понятии.

"Главная причина всего зла и всех страданий - отсутствие смиренной любви и добровольной дисциплины любви по отношению к Хозяину мира - Богу Живому"[62].

"Человечество страстно желает свободы и не хочет понять, что никакая свобода невозможна без дисциплины любви, когда из любви к добру и ближним при свете этой любви к добру не хотят делать зла и тем становятся способными пользоваться безграничной свободой, не злоупотребляя ею"[63].

Для него дисциплина любви – суть смирения. Любовь, и только она способна решить все противоречия, над разрешением которых бьется мир, в том числе – и социально-экономические. Вот некоторые глубокие мысли Неплюева на этот счет:

"Там где отсутствует единственная истинная внутренняя, добровольная и прочная дисциплина, - дисциплина любви, - там только и возможна дисциплина внешняя, вынужденная, непрочная: дисциплина страха, когда не делают того, что слишком опасно делать, и дисциплина корысти, когда не делают того, что слишком невыгодно... Вторая - основана на праве частной собственности"[64].

"без дисциплины любви, единственной гарантией личной свободы и является именно собственность, и что государственный социализм, если его когда-нибудь осуществит социальная революция, был бы худшим из всех видов рабства, который когда-либо испытывало человечество"[65].

Здесь особенно отчетливо видно, что Неплюев – не социалист, что его подход к общей жизни – полная противоположность советскому коммунизму. Там – насильное, нелюбовное построение коммунистической формы, в надежде, что форма изменит душу и создаст нового человека. У Неплюева общность братской жизни есть следствие взаимной любви братчиков, она абсолютно добровольна и поддерживается дисциплиной любви. Если же любви нет, то коммунизм превращается в рабство, что еще хуже, чем власть частной собственности. Конечно, Неплюев прекрасно понимал, что падшесть человеческая очень велика, что островки любви обычно тонут в море греха, злобы и сребролюбия. И вся его религиозно-социальная философия направлена на преодоление этой падшести.

Неплюев – верный сын Православной Церкви, но для него главное разделение в человечестве не по конфессии - православные и не православные, а именно по отношению к любви: по одну сторону «представители любви», по другую – «представители гордыни, злобы и корысти» [66] . Увы, представителей любви слишком мало, а потому жизнь всего народа не устраивается:

"Главной и даже единственной помехой ... является отсутствие любви, добрых навыков устойчивого братолюбия. Слишком мало представителей любви, как в простом народе, так и в интеллигентных слоях общества, так и между крупными землевладельцами, так и между духовными пастырями"[67].

Что же делать? Конечно же, нужно растить представителей любви. Но по мнению Неплюева нужно еще и другое – стройная, разумная, продуманная организация добра:

«Мы не можем более быть христианами на час, оставаясь грубыми язычниками на все остальное время, нам надо не часть жизни нашей, а всю нашу жизнь сознательно и с любовью отдать на дело Божие. Стройная организация добра в жизни, при таких обстоятельствах является насущною потребностью для Церкви»[68].

Без разумной, тщательной организации добро быстро побеждается силами зла. Поэтому разум Неплюевым не принижается, а наоборот, выносится на второе место после любви.

Но, возвращаясь к работе «Христианская гармония духа», остается сказать, что содержание этой статьи гораздо глубже. Неплюев рассматривает наиболее важные сферы жизни человека: индивидуальную духовную жизнь, семью, общество, государство и т.д., и в каждой из них он анализирует не только идеальное соотношение 1+2+3, но и все остальные варианты, раскрывая, к каким искажениям они приводят. Например:

3 (т.е. только ощущения) Скопище разбойников.

3+2 Скопище разбойников и воров, стройно организующих разбой и воровство на законном основании.

3+2+1 Идиллия разбоя при благодушных взаимоотношениях.

2+1 Религия насилия и корысти. Восторженное, фанатическое почитание железа и золота.

3+1+2 Поэзия насилия и корысти, сдерживаемая благоразумием.

Подобной демонстрацией возможности предложенной им мыслительной схемы Неплюев настолько заинтересовал современников, что статья была переведена на насколько языков.

Нравственная философия. Свобода выбора. Бессистемная благотворительность. Обособление от зла

Как возрастить любовь в душе человека? Неплюев пишет:

"Очевидно, воспитывать людей к любви иными способами, как любовью, невозможно. Любовь балует тех, которые не любят, они любовь примут с готовностью, как должное, и не признают за собой обязанности ответной любви. Для тех, которые отзовутся на любовь и оценят ее по достоинству, она будет могучим воспитательным средством; любовь не может избаловать их, напротив, она заставит их понять обязанности любви не только к тому, который их любит, но и к Богу-Любовь, и ко всему его творению, и к делу любви на земле"[69].

Этой, казалось бы, непрактичной методикой воспитания любви Неплюев пользовался всю жизнь и никогда от нее не отступал. Но он четко сознавал, что далеко не во всякой душе любовь вызовет ответную любовь. Наоборот, часто любовь вызывает злобу, холодность. Это – свободный выбор человека. И одновременно это – отвержение Бога. И с этим ничего поделать нельзя. Неплюев пишет.

"Никто не может против воли другого человека оказать на него нравственное влияние. Сам Творец неизменно уважает свободу воли своих созданий, не в смысле одобрения ее, а в смысле неуклонного воздержания от насилия на добро. В этом ключ к пониманию зла в творении Божием. Зло и есть не что иное, как свобода от Бога и правды Его. Совершенно нелепо обвинять себя за то, что по неумелости не выказал своего мнимого всемогущества, не достиг по отношению к другим, желанных не им, а мною результатов"[70].

Это удивительное признание не всесильности даже самой замечательной педагогики Неплюев вынес из собственного опыта воспитания детей в школах Братства. Так, по поводу исключения одного из воспитанников школы, один из братчиков, И.Ф.К.(он ушел из Братства после кризиса 1900г.), пишет в хронике: "почему наша школа, наряду с очень симпатичными характерами, способствует выработке иногда ужасных характеров, какими были многие из ушедших" .Н.Н. отвечает на полях: "Потому же, почему в Царстве Божием выработался ужасный характер Сатаны"[71].

. Столкновение с представителями зла – для Неплюева всегда тяжелое испытание. Вспомним его слова: «где я не чувствовал любовь, я буквально болел от скуки». Да, встречаясь с нелюбовью, холодностью, злобой, Неплюев буквально заболевал. Так, когда он слушал заявления «недовольных», у него случился сильнейший приступ в печени, и с тех пор эта болезнь постоянно мучила Неплюева[72]. Отношение к «представителям любви» и «представителям зла» многое объясняет в философии Неплюева. Он пишет: "любовь требует (...) совершенно разного проявления в отношениях к сынам света и сынам тьмы, без чего она перестает быть делом разумным, балует, потакает злу"[73].

Неплюев с распростертыми объятьями идет навстречу представителям любви, тем, кто хочет жить общей братской жизнью. Но он видит, что далеко не все этого хотят. Очень многие хотят оставаться в рамках обычного безблагодатного образа жизни, но получать все, что получают братчики. Неплюев считает, что если таким людям, из соображений неверно понятой любви, потакать, то ничего хорошего не получится. Поэтому он против «бессистемной благотворительности», т.е. благотворительности в обычном понимании этого слова: милостыни нищим, отстегивания части прибыли на ночлежки и больницы, бесплатную раздачу хлеба и прочих благ крестьянам и пр. Неплюев поясняет: бессистемная благотворительность, не решая задачи преображения общества, лишь развращает людей: "На деле это любовь до крайности близорукая, настоящая апофеоза близорукости сердца. Бессистемная благотворительность, даже самая искренняя, основанная на чувстве сердечного участия, живой жалости - только паллиатив, не только не подготовляющий лучшего будущего, не организующий жизнь на началах добра и любви, но, напротив, часто вредный, усыпляя совесть, покрывая грязь и безобразие жизни цветами совсем неестественными, несоответствующими "основам" этой жизни... Это настоящее вливание вина нового в мехи ветхие"[74]. Таким образом, огромные средства уходят в песок: "Из рутинного понимания благотворительности не только не вытекает систематическая деятельность в направлении организации жизни на братских началах, но даже деятельность эта становится невозможной: труды, нравственные силы и все материальные средства уходят без остатка в пучину моря житейского"[75]. Неплюев подытоживает: зла столь много, что "Целая жизнь, самые большие состояния - ничто в деле вычерпывания этого моря зла и скорби"[76].

Именно это неприятие «бессистемной благотворительности» вызывало наибольшую критику среди недругов. Однако Неплюев твердо проводил свою политику в отношении окружающих крестьян. Он писал: "Мы не находим полезным благотворить окружающему населению, давая даром пользоваться угодьями, скотом, орудиями и вообще достоянием Братства, что было бы с нашей стороны именно той бессистемной, не упорядочивающей жизнь на добрых началах, благотворительностью, которой мы не сочувствуем, от которой и перешли к братской правде"[77]. Запрет на «бессистемную благотворительность» от имени Братства записан в Уставе (хотя любая личная благотворительность никому из братчиков не запрещалась).

Отметим, что в этом пункте между Неплюевым и святыми отцами, например, св. Иоанном Златоустом, имеется определенное расхождение. Златоуст, конечно, тоже понимал, что обычная милостыня не может привести к изменению общества. Однако, он считал, что милостыня для христианина необходима, ибо она прежде всего полезна дающему, возгревая любовь в его сердце. Кроме того, великий святитель был уверен, что обильная и всеобщая милостыня все-таки может изменить мир, порождая братские союзы христиан, где «все было у них общее». Неплюев более рационалистичен: идею братской жизни он старается взрастить меж людьми не через милостыню, а через воспитание. Что же касается милостыни, то, по Неплюеву, она не «для всех» полезна, а лишь для «своих». Причем, именно жизнь в Братстве он рассматривает как «всеобщую милостыню».

Последнее, безусловно, верно. Но все таки отказ от внешней благотворительности был ошибкой. И дело даже не в том, что именно этот пункт более всего плодил противников Братства. Думается, что тут искажение самого принципа любви – главного для Неплюева. Проф. МДА М.М. Тареев, побывавший в Братстве по этому поводу писал: «Итак, с хорошими по-хорошему и с злыми по-злому. Принцип поражает своей простотой. Но это есть ветхозаветный принцип: любить ближних и ненавидеть врагов»[78]. Правда, ошибка эта понятна – она обусловлена очень жесткой негативной реакцией мира на выходящий из ряда вон феномен неплюевского Братства. Есть сведения, что после смерти Неплюева Братство изменило свою политику относительно запрета на благотворительность.

Обобщая свои мысли, Неплюев приходит к фундаментальному принципу: организация подлинной христианской жизни общины возможна только при обособлении от противодействующих деструктивных сил мира. Неплюев пишет: «Обособившись от зла и людей злой воли, вера требует от нас разумно организовать добро в собственной жизни»[79]. Этот принцип Неплюев доказывает ссылками на Писание: «По ним (противникам обособления – Н.С.) выходит, что Бог Живой, через ветхозаветных избранников Своих говорил одно, через Спасителя мира – другое, через первых требовал обособления от зла, через Христа будто бы завещал уживчивость со злом. По ним выходит, что Бог Живой делает одно, а от творения Своего требует совсем другое. Сам обособляется от зла, изгоняет грешников из рая, проклинает не только согрешивших прародителей, но и землю в делах человеческих, совсем по отношению к ним не занимаясь бессистемной благотворительностью, и обещает раскаявшимся блудным сынам, любящим Его, вечное блаженство полного обособления от зла и злых за стенами Иерусалима небесного, а от нас будто бы требует духовной проституции безразличного отношения к добрым и злым и бессистемной благотворительности однородного доброделания добрым и злым»[80]. Интересно, что с идеей обособления Неплюев связывает и Царство Небесное: "Дело Божие - воссоздание мирового единства. Это мировое единство и есть христианский идеал (...) Идеал этот в полной мере только и может быть осуществлен в Царстве Божием, в дому Отца Небесного, при полном обособлении от зла и злых"[81].

Идея обособления, безусловно, верна. Но она должна умело сочетаться с любовью и сотрудничеством, чего Неплюев не смог достичь в полной мере.

Социальная философия: отношение к социалистам и общине

Из нравственно-религиозной философии Неплюева органично вытекают и его воззрения на социум. Уже много было сказано о его стремлении к организации социальной жизни на основе братской любви. Это – лейтмотив всей его жизни. Но его волновали и современные общественные явления.

Пережив первую русскую революцию, Неплюев, естественно, не мог не дать оценку революционному движению в России. Оценка эта отрицательна. Неплюев указывал на западные корни революционного движения: "план русской революции был выработан немцем Бебелем, французом Жоресом... и другими представителями европейского социализма и европейского анархизма"[82]. Влиянию революционеров он приписывает и беспорядки в деревне: «Крестьяне были подкуплены обещаниями нечестных людей, пробудивших в них низкие инстинкты корысти и насильничества»[83]. Он видит, что все слои русского общества работают на революцию, а потому его прогноз мрачен: "При таких обстоятельствах, я очень склонен считать социальную революцию неизбежной в самом ближайшем будущем"[84]. Экземплярский подтверждает: "К социалистическому движению Н.Н. относился крайне отрицательно и в предлагаемом им пути реорганизации жизни видел прямую противоположность тактике социализма"[85]. Именно так: путь христианских трудовых братств – альтернатива атеистическому революционному социализму.

Но ведь и эсеры предлагали другой путь: через крестьянскую общину. В докладе Глуховскому Комитету (1903 г.)[86] Неплюев подробно развивает свой взгляд на общину. Он очень далек от ее идеализации. Вот картина жизни в общине, нарисованная Неплюевым: "Существует крестьянская община, но цемент любви не сплачивает ее членов в одну дружную духовную и экономическую семью. Злоба на лоне общины духовно и экономически распыляет ее сочленов. Ничего общего, кроме общего владения землей и общей зависимости от "мира" у них нет. Как им не тяготиться и тем и другим! Они и общность в деле поземельной собственности свели на минимум. Обрабатывать всю землю общины сообща, организовать из своей общины производственную и потребительскую артель, дружно, сообща добывающую средства к жизни, что очевидно выгоднее, они не могут ни по чему иному, как именно по позорному для христиан духовному настроению большинства. По злобе это большинство совершенно неспособно к дружной солидарности; при дележе урожая все мужчины ежегодно ссорились бы, бесконечно препираясь о доле каждого, требуя высокой оценки своего труда, не желая даром ничего дать больному, многосемейному и вообще тем, чей труд по каким-либо причинам был менее производителен. Все женщины ежедневно ссорились бы из-за каждой курицы, из-за каждого яйца, из-за каждой горсти муки, из-за каждого горшка. Очевидно не общинная форма жизни в том виновата, а именно настроение большинства столь же позорное для христиан, как и зловредное как в социальном, так и в политическом отношении. Между тем мы на каждом шагу видим, что это настроение признается за явление естественное и неизбежное, с которым не только считаться надо, к которому даже применяться необходимо. Общинная форма жизни не соответствует этому настроению»[87].

Однако Неплюев прекрасно понимает положительное значение даже такой – ущербной общины: "И несмотря на все это крестьяне все же сознают, что уничтожая общину, они лишают себя последней гарантии от полного и поголовного обнищания, причем благоденствие немногих "кулаков", очевидно, совсем не признается ими достаточным утешением в общей беде"[88]. "Действительно, чем же улучшилось бы положение большинства членов общины при ее упразднении? Общинная форма землевладения только и могла бы быть заменена: неограниченной собственностью, беспредельно раздробляемой и отчуждаемой и недробимой мелкой земельной единицей, вроде майората или минората, безразлично. (...) В обоих случаях превращение громадного большинства русского народа в пролетариев неизбежно»[89].

Что же делать с общиной? Неплюев считает, что общину надо не упразднить, а преобразить: "Не уничтожать общину нам нужно, а дорожить ею и совершить акт национального покаяния (...) вступить на путь нелицемерной любви"[90]. Заметим, уже в 1903 г. Неплюев ясно формулирует свою удивительно глубокую мысль о переходе всего Русского государства к жизни по вере через национальное покаяние – мысль, конкретизацией которой стала идея Всероссийского братства.

Всенародное покаяние и Всероссийское братство

Неплюев ясно видел, что Братство - это маленький островок христианской жизни в море по сути дела языческой социальной жизни России. И он выдвигает целую программу, в основе которой кладется акт покаяния в том, что до сих пор русский народ и русская Церковь не старались осуществить правду Божию в жизни народной, и в частности «социальной правды братства между братьями по вере и любви»[91]. В противном случае кара Божия не замедлит себя ждать. Неплюев отмечал: "Истинная разумная любовь к нашей Русской поместной Церкви состоит не в том, чтобы обелять зло рутины жизни на лоне Ее (...), а в том, чтобы честно призвать чад Ее к покаянию"[92]. Он не раз говорил, что все русское общество не живет по вере, не хочет реализовать христианскую правду в жизни своей, не организует свою жизнь на началах братолюбия и любви. В том числе это относится к духовенству, к Церкви, которая должна быть духовным предводителем такой деятельности. Однако, увы, «организация на лоне Церкви жизни и труда на честной христианской основе единения в братолюбии считается за ненужное и даже вредное соблазнительное новшество"[93]. Созданием Крестовоздвиженского братства Неплюев стремился преодолеть эту пагубную тенденцию. Вся стороны жизни христиан, и прежде всего труд, должны быть организованы по-христиански – вот главное, к чему стремился Неплюев.

Следует отметить, что Неплюев отнюдь не возлагал всю вину на духовенство. Он подчеркивал, что все слои общества, все люди виновны в создавшемся безблагодатном состоянии. Повинны помещики – в том, что вместо того, чтобы видеть в крестьянах своих братьев во Христе, безжалостно эксплуатировали их, рассматривая их, по выражению Герцена, как «крещеную собственность». Повинна интеллигенция, которая ратуя за свободу, признает ее только за собой и отрицает свободу за всеми остальными слоями общества, с нею несогласными. Повинен и простой народ, который не захотел устроить свою жизнь на основах братолюбия (отношение к Братству окрестных крестьян было отрицательным), а пошел за теми, кто предлагал грабежи и поджоги. Повинна и государственная власть, которая провозгласив православие главным устоем государства, в то же время «кощунственно желая сделать Церковь орудием своим в достижении чисто земных целей"[94].

Но повинно и духовенство. Неплюев пишет: «Духовенство допустило эту неправду, не в том смысле, что оно должно было возбуждать народ против помещиков и проповедовать вражду и крамолу, а в том, что само оно изменило правде, не проповедовало ее ни помещикам, ни народу, не призывало к осуществлению ее ни помещиков, ни народ, стало участником помещиков в создании неправды, допустило народ до одичания. В конце концов оно само, в лице слишком многих из своих представителей, одичало, дошло до оправдания зла в жизни, а на практике настолько помирилось с анти-православной рутиной анти-братского строя жизни, что очень довольно этой рутиной, не только не проповедует, но даже и не желает осуществления православной правды в жизни»[95]. Неплюев даже говорит, что духовенство более виновно, чем помещики и народ, ибо «Чем более мы уважаем священный сан, чем более признаем действительность благодати, даруемой им в таинстве священства, тем более обязаны признать огромность и абсолютную неизвинительность их вины»[96]. «Все виновны. Все должны покаяться и сотворить плоды, достойные покаяния»[97] - писал Неплюев. «Именно делом национального покаяния и должно быть со стороны всех участников: и народа, и интеллигенции, и крупных землевладельцев, и, особенно, духовных пастырей, дело воспитания детей, дело создания трудовой общины"[98]. Он ясно понимал, что Церковь не может стоять в стороне в деле социального преображения общества, и если не Церковь поведет народ на это дело, то его поведут другие силы, причем совершенно другого, противоположного духа. В 1906г., выступая по поводу предполагавшегося Поместного Собора, он считал, что не реформы, а именно всенародное покаяние и принятие программы социального преображения жизни должно быть главным делом Собора.

К концу жизни идея создать по всей России братства, аналогичные Воздвиженскому, приобретает у Неплюева все более отчетливые очертания. Неплюев писал : "То, что мы делаем, могут делать все (...) Мирное благоденствие, осуществленное нами на лоне нашего Трудового Братства, могло бы быть осуществлено на лоне каждого прихода, в каждом селе, в каждой рабочей ассоциации любого города"[99]. Он видит разнообразие форм братств при наличии у них согласованной идеологии а также Всероссийского Братства как некоего объединяющего органа с единым Уставом. Неплюев в 1906 г. едет в Киев, где делает попытку образования общества по созданию Всероссийского Братства. В Киеве ему аплодируют и даже составляется комиссия по выработке Устава Братства. Однако, сам Неплюев по скромности в нее не вошел, а без него, как свидетельствует Экземплярский – один из членов этой комиссии, она даже не знала, как приступить к созданию такого документа и вскоре распалась. Но и это не обескуражило Неплюева: он сам пишет проект Устава, а в конце 1907г. едет в Петербург с той же целью. Но и там неудача – слишком смелое дело затевал этот удивительный человек.

Кончина. Братство после Неплюева.

Уже перед поездкой в Петербург Неплюев вдруг почувствовал, что его миссия в этом мире закончена. И действительно, в Петербурге Неплюев тяжело заболевает инфлуенцой (гриппом), и в конце декабря 1907 г. совершенно больной возвращается в Воздвиженское. По приезде он сразу говорит братчикам, что дни его сочтены, но все Братство денно и нощно молится за него. Неплюев часто причащается, в день смерти его соборуют. 21 января 1908 г., под неутешные рыдания всего Братства, Неплюев умирает. На похороны приезжает делегация из МДА. Целый венок скорбных стихотворений. Масса надгробных речей. Вот несколько выдержек из них: «умер великий мировой деятель»[100]; «редкостнейшая для нашего времени гармония жизни и учения»[101]; «необыкновенная цельность характера и ясность миросозерцания (…) я никогда не могла подметить в нем ни малейшего раздвоения, ни тени какого-либо компромисса»[102]. Все понимают, что эта потеря для Братства невосполнима. Гроб хоронят на местном Воздвиженском кладбище, и до сих пор на могиле Неплюева высится православный крест.

Иногда в литературе глухо упоминается, что неплюевский эксперимент оказался неудачным и Братство распалось. Это не так. После смерти Неплюева Блюстителем Братства была избрана его сестра – Мария Николаевна Уманец, и она сумела повести корабль Братства дальше. На Всероссийской сельскохозяйственной выставке 1911 г. братское имение было удостоено большой золотой медали[103]. По данным черниговского историка В.В. Ткаченко в 1912 г. Братство приобрело 20000 десятин леса в Пермской губернии, открыло свой филиал и наладило переработку леса. В 1914 г. работали обе с/х школы Братства, причем их уровень намного превосходил другие школы Черниговской губ.[104]. Во время первой мировой войны Братство посылало на фронт вещевые посылки. В 1917 г. братский духовник о. Александр Секундов был выбран членом Всероссийского Поместного Собора от духовенства Черниговской епархии и выступал на Соборе с сообщением.

Революция заставила Братство приспосабливаться к новым условиям. В 1919 г. Братство переименовывается в коммуну, но продолжает развиваться. Журналист, побывавший в Воздвиженской коммуне осенью 1922 г. поражен увиденным: высочайшая агрокультура, собственная электростанция, огромный сад из лучших сортов фруктов, кирпичный завод, телефонная сеть, великолепно поставленный животноводческий комплекс, по прежнему работают две земледельческие и одна подготовительная школы. Автор пишет: «И без того всякому, кто хоть сколько-нибудь знаком с сельским хозяйством, должно быть до очевидности ясно, что других таких сельскохозяйственных крестьянских коллективов нет не только в Черниговской губернии, но и во всей России»[105]. Но из той же статьи видно, что члены коммуны ведут глухую, но отчаянную борьбу с властями: их мучают «бесконечные комиссии», «Как угорелые, члены совета мечутся по всяким приемным волостных, уездных губернских коллегий и подколлегий, обивают пороги всяких «нач» и «зам»-ов, изводят горы бумаг на всякие ответы и жалобы по поводу явно издевательских, головотяпских решений какого-нибудь земоргановского несмышленыша»[106].

Трудности нарастают. В 1923 г. Братство стало с/х артелью, неплюевские школы были преобразованы в советские, а сестер Неплюева Марию и Ольгу братчики вынуждены были исключить из артели как бывших помещиц.

Осенью 1924 г. несколько раз приезжал в Воздвиженскую с/х артель священномученик епископ Дамаскин (Цедрик), причем он останавливался у свящ. А. Секундова. Владыка участвовал в богослужениях и молитвенных собраниях, произносил проповеди, разговаривал с взрослыми и детьми. Несколько раз высказывался против Советской власти. Детям говорил, чтобы они слушались «маму Маню». Судя по тому, что упоминалась Семья ап. Андрея, неплюевские принципы устроения братчики сумели сохранить. По отзывам, еп. Дамаскину очень понравилась жизнь общины[107]. Отметим, что о. Александр Секундов был хорошо знаком Патриарху Тихону и получил от него три награды. Отсюда видно, что Патриарх Тихон был в курсе дел неплюевской общины.

В октябре 1925 г. в Глухове начала работу Выездная сессия Верховного Суда Украины по обвинению братчиков в контрреволюции. 29 октября 1925 г. был вынесен приговор. Члены Братства Цвелодуб, Ключко, Бурдукало были приговорены к расстрелу, но «учитывая укрепление Советской власти, приговор заменён 10-ю годами заключения со строгой изоляцией и конфискацией имущества», а также после отбытия срока «поражались в правах» на 5 лет. Петрукову дали 8 лет, Бессмертному 5 лет, причем оба также поражались в правах на 5 лет. Овчаренко и Павлов получили 2 года заключения и 3.5 поражения в правах. Наконец, о. Александру Секундову (не признанным виновными в контрреволюционной деятельности) дали 1 год ссылки. Всем 8-ми осуждённым после отбытия всех наказаний запрещалось проживать в Глуховской округе 3,5 года. Дальнейший путь о. Александра оказался крестным: в конце 1937 г. (или в первых числах 1938 г.) он был расстрелян[108].

В 1929 г. на Украине началась коллективизация, артель была «преобразована» в колхоз, а вчерашние братчики были поголовно выселены из Воздвиженска[109]. Незадолго до ликвидации, Воздвиженская артель (переименованная в «с/х артель им. Октябрьской революции») состояла из 530 членов и имела 1748 га обобществленной земли. Имелось полеводство на 1000 га с использованием новейших сельскохозяйственных машин, в том числе – 7 тракторов, луговодство на 160 га, животноводство (стадо крупного рогатого скота на 130 голов, 100 лошадей, 40 свиноматок), садоводство с питомниками на 87 га, лесное хозяйство на 329 га с питомниками и восстановлением выработок, пчеловодство на 50 ульев, лесопильный завод, кирпичный завод с производительностью в 25 тыс. штук в день, мельница, торфоразработки, виноделие фруктовое и ягодное, переработка продуктов животноводства, мастерские - кузнечно-слесарная, плотницкая, столярная, сапожная, построенная в годы революции электростанция (освещение и 12 электромоторов). Кроме того, Братство содержало гостиницу, общественные столовые, детский сад, ясли, клуб. Как видно, несмотря на гонения и тяжелейшие годы революции, Братство в основном сохранило и даже приумножило свое хозяйство.

Если начинать историю Братства с организации первой школы, то оно просуществовало 49 лет. Срок хотя и огромный (учитывая столь неблагоприятные условия существования), но, казалось бы, все-таки неудача: и христианские и коммунитарные традиции Братства не получили продолжения. Однако интересно, что образовательный потенциал Братства дал свои плоды: многие потомки братчиков стали известными учеными, композиторами, художниками, историками, среди которых есть лауреаты Государственной премии и Герои Социалистического труда. Да и само Братство не забыто: с благословения митрополита Владимира (Сабодана) в селе Воздвиженское (ныне Сумской обл.) установлен памятный монумент Неплюеву. Там же существует музей «Трудовое братство Н.Н. Неплюева», и несколько энтузиастов-историков пытаются возродить из небытия этот уникальный, ни с чем не сравнимый феномен православного христианского социализма.

Литература

1. Неплюев. Трудовые братства - Н.Н. Неплюев. Трудовые братства. Могут ли долее обходиться без них церковь и христианское государство и как их осуществить. Лейпциг, 1893 г., - 24 с.

2. Экземплярский - В.И. Экземплярский. Памяти Николая Николаевича Неплюева//Труды Киевской Духовной Академии. 1908г., N 5 c. 155-169, N 6 с.281-319, N 8 с.579-628.

3. Неплюев. Отчеты - Н.Н.Неплюев. Полное собрание сочинений. Т.V. Спб., 1908. Отчеты блюстителя о религиозно-нравственной жизни братства.

4. Неплюев. Доклад Глуховскому Комитету - Н. Неплюев. Доклад Глуховскому Комитету Высочайше Учрежденного Особого совещания о нуждах Сельско-хозяйственной промышленности по вопросу о крестьянской общине. Спб. 1903. с.39.

5. Неплюев. Жизненное значение трудовых братств - Н. Неплюев. Жизненное значение трудовых братств: церковное, государственное и общественное. Беседа для друзей и врагов. Спб., 1905. – 26 с.

6. Неплюев. Воззвание - Н. Неплюев. Воззвание к друзьям свободы и порядка. Спб., 1907, - 16 с.

7. Неплюев. Вера, милосердие - Н.Н. Неплюев. Вера, милосердие, благотворительность; вооружения и самозащита. Сергиев-Посад. 1908. - 72с.

8. Неплюев – Письмо к духовенству - Н.Н. Неплюев. Письмо к духовенству. Киев. 1905г. - 20с.

9. Неплюев. Голос верующего мирянина - Н.Н. Неплюев. Голос верующего мирянина по поводу предстоящего Собора// Труды Киевской Духовной Академии. 1906г. июнь, с. 269-305; июль, с. 393-428.

10. Неплюев. Частное ответное письмо - Частное ответное письмо Н.Н. Неплюева на письмо священника Иванова, письмо от 9 по 21 августа 1902г. - 102с.

11. Неплюев. Беседы - Н. Неплюев. Беседы о Трудовом Братстве. том 4. с. 9-238.

12. Неплюев. Воздвиженская школа - Н.Н. Неплюев. Воздвиженская школа - колыбель трудового братства. том.4.

13. Неплюев. Крестовоздвиженское братство - Н.Н. Неплюев. Кресто-Воздвиженское Трудовое Братство. т.4., - с. 415-434.

14. Подвижник земли русской - Н.Н. Неплюев. Подвижник земли русской (венок на могилу). Сергиев-Посад. 1908г. – 197 с.

15. Неплюев. К лучшему будущему - Н.Н. Неплюев. К лучшему будущему. т3. с. 3-84.

16. Неплюев. Конгресс единого человечества - Н.Н. Неплюев. Конгресс единого человечества. т3., с. 85-132.

17. Неплюев. По молитве Господней - Н.Н. Неплюев. Программа жизни христианской по молитве Господней. т2., с.159-172.

18. Неплюев. Десятая глава от Матфея - Н.Н. Неплюев. Мысли рядового христианина. Десятая глава Евангелия от Матфея. с. 195-225.

19. Неплюев. Христианская гармония духа - Н.Н. Неплюев. Христианская гармония духа. Психологический этюд. Т.2. с. 293-393.

20. Неплюев. Совесть - Н. Неплюев. Совесть. Стимул, забытый профессором Иванюковым при перчислении стимулов, обуславливающих человеческие деяния. Страница из жизни помещика. т3., с. 255-270.

21. Доненко. - Прот. Николай Доненко. Наследники царства. Симферополь. 2000. – 464 с.

22. Панкратов - Панкратов А.С. Ищущие Бога. Очерки современных религиозных исканий и настроений. М., 1911, - 195 с.

23. Абрамов - Абрамов. И. Второе письмо из Глуховского уезда. //Русское богатство. 1900, № 3, - с. 1-27.

24. Из русских журналов - Из русских журналов // Мир Божий. 1900, № 5-6, - с. 42-43.

25. Неплюевщина - Н.К. Журнальное обозрение. «Неплюевщина» //Образование. 1900, № 2, - с.95-108.

26. Неплюев. Путь веры - Неплюев Н.Н. Путь веры. – Сергиев Посад, 1907. – 160 с.

27. Богун, Ткаченко - Богун Н.А., Ткаченко В.В. Истина Николая Неплюева (Из истории Воздвиженского трудового братства)//Философская и социологическая мысль. Киев., 1991 № 10. – с. 147-167.

28. Концевич - Концевич Н. Погребение Н.Н.Неплюева//Христианин, 1908, № 10, с. 400-417; № 11, с. 595-626.

29. П-рс. Памяти Неплюева - О. П-рс. Памяти Неплюева.//Христианин, 1908, № 12, - с. 883-886.

30. Авдасев - Авдасев В.Н. Трудовое Братство Н.Н. Неплюева, его история и наследие. – Сумы: РИО «АС-Медиа», 2003. – 64 с.

31. ЦА ФСБ - ЦА ФСБ РФ. Д. Н-3677, Т.7. л.7-21.

32. Четвериков - Свящ. Сергий Четвериков. Новая попытка обновления человечества. (По поводу статьи Н.Н. Неплюева «К лучшему будущему» - “Кн. Недели”, 1899г.) Спб. 1901. – 96 с.

33. Грандов - Грандов М. Расчищайте путь (путевые размышления) // «Беднота» (ежедневная газета), Москва, № 1341. Среда, 11 октября 1922 – с. 2-3.

34. Тареев - Тареев М.М. Живые души. Сергиев Посад, 1908 – 176 с.

35. Характеристика - Неплюевское братство. Характеристика одной из воспитанниц, написанная ее старшей. //Христианин, 1911, № 12, с. 823-832.

36. Петров - Петров М.Н. Крест под молотом. - Новгород: Изд. НовГУ , 2000.

37. Краткие сведения - Н.Н. Неплюев. Краткие сведения о Православном Кресто-Воздвиженском Трудовом Братстве. Издание Трудового Братства. Чернигов. 1905. – 80 с.

38. РГИА - РГИА. Ф. 797. Оп. 72, Д. 52. Письмо митрополита Антония (Вадковского) графу Н.А. Лансдорфу.