(«Будущее России» («Завтра» № 7-9 2005 г.) и «Имперское возрождение» (№1 2004 г.) И. Шафаревича)
Вл Нилов
Меня всегда удивляло, что математики, такие точные в своей науке, так неясны и неточны, когда они пытаются философствовать.
Л. Толстой
Под основой Западной цивилизации академик полагает два принципа: «концепция власти и силы» и «подчинение чувств и обыденного опыта интеллекту и логике». Эти концепции звучат слишком интеллектуально, что мешает их пониманию. В переводе на понятный язык, в основе Западной цивилизации лежит глубоко укорененный у европейских народов расизм и чувство своего превосходства над другими народами мира и отказ со времен Реформации от христианства, если не на словах, то на деле. Кальвин, например, учил, что Бог улыбается богатым и хмурится на бедных. Без этого отрыва от религии и её догматов не было бы возможно установление капитализма в Европе. С расизмом тесно связаны высокомерие, агрессивность и геноцид, уничтожение народов. В действительности, геноцид есть оборотная сторона расизма. Эта черта западных народов проходит красной нитью в их истории, также как их лицемерие — умение прикрыть любую гадость красивыми словами. Немцы уничтожали славян, как в наше время, в недавнем прошлом, американцы уничтожали сербов, а ныне иракцев, что не мешает им называть это «освобождением», а себя — «освободителями». Вот почему в эпоху после великих географических открытий весь мир с течением времени оказался владением — колониями — европейских держав. Вот почему есть еще одна основа Западной цивилизации, не упомянутая Шафаревичем, но реально существующая поныне: их цивилизация в значительной степени была создана кровью и потом колониальных народов. Ее, без всяких преувеличений, можно назвать паразитической.
Весь смысл холодной войны против России-СССР со стороны Штатов был в смене цивилизации — смене социализма на капитализм, превращение России в страну Третьего мира под своим контролем. Это признает Шафаревич: «Внешняя политика России теперь основана на безусловной привязке к политике стран и союзов Запада, США, НАТО и т. д. ...размеры ценностей, перетекающие на Запад, трудно даже определить, но ясно, что речь идет о триллионах долларов... ряд уступок со стороны России совершались не в порядке «партнерства», а как побеждённой страны».
Падение советского строя оказалось катастрофой для России и всех её народов. Одна из двух сверхдержав стала вассалом Запада, который безжалостно сосёт из неё соки.
Но почему Шафаревич молчит о своей роли в этой трагедии? Не он ли написал книгу, в которой прославил капитализм и частную собственность, а социализм заклеймил как смерть? Ныне он признал, что жизнь в стране стала «хуже», чем была при советской власти, а также уравнял социализм и капитализм, назвав их «двумя дорогами к одному обрыву», т. е. уравнял жизнь и смерть. Если ни капитализм, ни социализм, то что же предлагает Шафаревич — феодализм, рабовладельческое общество? — задаёт ему вопрос С. Кара-Мурза. В 1992 году Шафаревич выразил свое одобрение и радость Беловежским предательством Ельцина, говоря, что без национальных окраин Россия будет «крепче стоять на своих ногах». Ныне же Россия, крепко стоявшая на своих ногах, опустилась на колени. Идея создания «нормального русского национального государства», т. е. без национальных окраин, — пишет Кара-Мурза, — скрывает в себе идею уничтожения России; «в идейной платформе Шафаревича... фундаментальным является антисоветизм, а не патриотизм». Вот почему он назвал его «власовцем холодной войны» и «зловредным отщепенцем».
В течение десятилетий он говорил и писал о роли еврейства в революционном движении как причине потрясений России, а потом удивил всех, сказав, что и без них в России произошла бы революция (см. «Трехтысячелетняя загадка»). Самое поразительное, что он никогда не объясняет свои кубреты — он всегда прав: прав, когда одобрил развал страны, и прав, когда требует пересмотра границ и их исправления и когда выступает за «имперское возрождение». В любом случае доверять его суждениям нельзя — это не больше, чем перманентная РЕВОЛЮЦИЯ его взглядов.
II
Но особенно дикими представляются его взгляды на становление западничества в России только с 1917 года и на «февральско-октябрьский переворот», в котором Октябрь был «естественным продолжением» Февраля. Его автор, Шафаревич, кажется, единственный человек, который придерживается таких взглядов. «Было ли это непрерывным процессом, постепенным накоплением малых изменений... я уверен, что нет: начиная с 1917 года происходило насильственное насаждение в России западных принципов жизни. Оно производилось организованно и под колоссальным террористическим давлением». Это более чем странное заявление, которое расходится с историей и искажает её.
Европеизация России справедливо связывается с Петром и его реформами. Скорее, это был революционный переворот, который отделил Россию Петра от Московской Руси глубже, чем Февраль и Октябрь от России царской, как считал Г. Федотов. Н. Бердяев назвал Петра «большевиком на троне». Петр европеизировал дворянство, чтобы предотвратить сползание в Русь Московскую, которую он люто ненавидел. Он перенес столицу из Москвы на берега Невы и дал ей немецкое имя — Санкт-Петербург. Он создал то, что впоследствии получило название «интеллигенции» — образованное сословие (вначале из дворян, а потом разночинное), которое было по духу не национальным, а европейским. Декабристское восстание 1825 года нельзя будет понять, если не принимать это во внимание. Дворянство было единственным политическим сословием, и никаких причин к свержению монархии не было, за исключением одной: оно, подражая Европе, хотело превратить Россию в её подобие, в подобие своего кумира. Дело декабристов было продолжено «Народной Волей» во главе с Софьей Перовской, дочерью петербургского генерал-губернатора, — и это после освобождения царём крестьян от крепостной зависимости и реформ, которые сблизили Россию с Европой. А поведение интеллигенции во время войны с Японией, когда кадетская партия выпустила Выборгское воззвание, призывавшее народ уклоняться от призыва в армию и не платить налогов... Ни в одном из писаний Шафаревича не найти ни одного слова о европействующей интеллигенции как причине бед России. Но именно отрешившиеся от интеллигенции авторы «Вех» назвали её «проклятием России». а И. Солоневич — «самым страшным врагом русского народа за всю его историю». Странно поэтому читать, что только «начиная с 1917 года, происходило насильственное насаждение в России западных принципов жизни». Февраль был заключительным аккордом петровской революции.
«Разделение переворота на два этапа, условно говоря — «Февраль» и «Октябрь» — не соответствует логике истории Аналогичные два этапа были и в других революциях: Английской, Французской. Каждый из них равно необходим для успеха революции» (Шафаревич «Имперское возрождение»).
У Февраля и Октября 1917 года в России не было аналогов в истории. Во Французской революции конца XVIII столетие жирондисты, более умеренные, сменили радикалов — якобинцев, но оставили все завоевания революции нетронутыми В России же было наоборот: буржуазное правительство «умеренных» было свергнуто русскими якобинцами — большевиками, которые установили противоположный капитализма социализм в первый раз в истории мира, если не считать Парижскую коммуну.
О подражании Западу, на котором настаивает Шафаревич не может быть и речи. В Европе, несмотря на мощное социалистическое движение во всех странах, социализм установлен не был. Он был и остался пожеланием, а мировая война рас сеяла миф о классовом сознании рабочих и мировой солидарности пролетариев всех стран. Марксизм оказался не мене' утопическим, чем социализм Сен-Симона, Фурье и Оуэна. есл] Октябрь «логически» вытекал из Февраля, т. е. переход от капитализма и демократии к социализму и диктатуре пролетариата занял в России всего восемь месяцев, то почему в Европе он не состоялся за столетия? Ленин был единственным человеком среди десятков миллионов марксистов, который оттаивал идею социалистической революции в крестьянской "гране. Даже его собственная партия была ошеломлена его призывом к ней. Если он был единственный со своими взглядами среди, скажем, 50 миллионов марксистов, то какой, спрашивается, Ленин марксист? Или, если он марксист, то он перевернул марксизм с головы на ноги.
«Россия осталась глубоко монархической, православной». уже Достоевский в «Дневнике писателя» отмечал падение религиозного чувства в народе, а крестьянская революция 1905-906 гг. и ее жестокое подавление подорвали у народа веру в монархию, в царя-батюшку. Когда Временным правительством было отменено обязательное присутствие на церковных службах в армии, то процент посещаемости упал до десяти. Недаром Ленин назвал революцию 1905-1906 гг. «генеральной репетицией Октября». Шафаревич искажает историю: его утверждения голословны.
Октябрьская революция вытекает из хода русской истории, а не «Коммунистического манифеста» Маркса и Энгельса. Она произошла, вопреки Марксу, в крестьянской стране и произведена не классовой борьбой, а партией профессиональных революционеров во главе с Лениным. О роли партии в учении Маркса и Энгельса нет ни слова. Никакого «смущения вождей» по поводу социалистической революции раньше, чем в Европе, не было. Ленин был её фанатиком, и никакого смущения и колебания у него не было. Это было разрывом с Западом, а не подражанием Западу, как пытается уверить нас Шафаревич, проявлением самостоятельного творчества и уверенности в своей правоте и действиях в первый раз за послед-ние двести лет. Революция сделала то, о чем мечтал славянофил Н. Данилевский: создала основы самобытной цивилизации (противоположной по своим принципам Западной), которой решался основной нерешённый вопрос Истории — вопрос об отношениях между трудом и капиталом.
Октябрьская революция прошла под марксистским флагом, но об её российском происхождении писали Н. Бердяев, С. Франк, Н. Устрялов, П. Сорокин, о.С. Булгаков.
«Советский строй, взятый в главных чертах, был продолжением самобытного пути России в новых, резко усложнившихся, для нее условиях XX века ... Питирим Сорокин. продолживший линию Н. Данилевского, писал в 1944 году "Россия конструктивной фазы революции представляет собой увековечение жизненно важных тенденций дореволюционное России"» (С. Кара-Мурза).
«Марксизм подвергся у нас народническому перерождению» (Н. Бердяев). «Победоносный и всепожирающий народнический дух поглотил и ассимилировал марксистскую теорию, и в настоящее время [1909] различие между народниками сознательными и народниками, исповедующими марксизм... совершенно не имеет значения. По своему этическому существу русский интеллигент приблизительно с 70-х годов и до наших дней остается закоренелым народником» (С. Франк). «У нас не было и не будет значительной буржуазной идеологии» (Н. Бердяев), вот почему гражданская война «фатально» (Н. Устрялов) закончилась в пользу большевиков: народ поддержал большевиков с их социальными лозунгами, а не белых с их лозунгами политических свобод западного стиля. Все это объясняется общинной психологией, коллективизмом русской психологии и стремлением к социальной справедливости.
Шафаревич также был и остался противником массовой коллективизации, которую он считает «лаконично сформулированными принципами Западной цивилизации:
индустриализация за счет деревни». В другом месте он пишет об индустриализации как «подражании Западу» и «Россия была вынуждена принять Западную цивилизацию». Это не имеет ничего общего с действительностью: факты не оставляют и мокрого места от объяснения историка-математика. Индустриализация диктовалась необходимостью обороны от очередной западной агрессии, чтобы встретить её во всеоружии. Постоянно сожалея, что большевики оборвали попытку России основать у себя «крестьянскую цивилизацию», он никогда не пытался объяснить, как эта цивилизация убереглась бы от разгрома её механизированным Западом.
В 1914 году в России было 13 млн крестьянских хозяйств, а к 1926 году .их стало 25 млн. При сохранении той же тенденции к 1937-38 гг. их было бы 37 млн. Урожайность этих хозяйств была жалкой -- 7 центнеров с десятины. С таким сельским хозяйством, когда приходилось бы собирать налоги с 25-37 млн отдельных хозяйств, Россия не выдержала бы напряжения войны 1941-45 гг. и капитулировала бы. Сталин дал ясное и правдивое объяснение, почему коллективизация и связанная с ней форсированная индустриализация были абсолютно необходимы: «...отсталых бьют. Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем, либо нас сомнут». Это не имеет ничего общего ни с марксизмом, ни с ленинизмом, ни с подражанием Западу. Как глава государства, ответственный за его оборону, он предпринял эту суровую меру, «революцию сверху», как он впоследствии назвал её, чтобы выдержать столкновение с Западом. Сталин оказался равным вызову Истории, и, не будь его во главе страны, Россия на 60 лет раньше стала бы колонией Запада. Это было бы концом русской истории. Критиковать коллективизацию и индустриализацию и сожалеть о них в наши дни есть скрытое сожаление о поражении Германии и о победе России-СССР.
«Коммунизм распался от внутренних причин». Никаких экономических и политических причин для падения советского строя не было, как их не было для падения монархии в феврале 1917 года. Это исключается. И в том, и в другом случае это было предательством высшего эшелона власти, решившего превратить Россию в подобие своего кумира — Европы. Партия из союза идеалистов и единомышленников превратилась в кормушку для проходимцев, оппортунистов, карьеристов и предателей России. Это и была «внутренняя причина» падения строя, и никаких других.
III
Но в двух вещах Шафаревич безусловно прав: «... полное подчинение [России] Западной цивилизации... если Запад пожелает ради продления своего существования бросить Россию в топку мирового кризиса, то в теперешнем правящем слое России он не встретит сопротивления... ближайшее будущее мира будет определяться концом Западной цивилизации...». Это верно. Все эти вмешательства в дела государств всего мира, выговоры правительствам и угрозы интервенции производят впечатление каких-то предсмертных судорог, а не могущества. Силовые методы подчинения народов мира своему господству - - в прошлом, они не работают в XXI веке. Успех Запада в Восточной Европе не будет повторен в Азии — у них нет горбачевых, яковлевых, солженицыных и шафаревичей. На Азии споткнется глобализация, чья истинная цель — установление своего господства над миром и главное — над его ресурсами. Хремастика, или экономика, основная характеристика которой есть прибыль, а не благополучие людей, подходит к своему концу, а с ней исчезнет и деление мира на золотой миллиард — Запад и ломаную полушку — остальной мир.
Обречённость Запада или, по крайней мере, его социальная несправедливость как источник трудностей и опасностей для существования осознавалось более дальновидными из класса капиталистов. Джон Пирпонт Морган мл., банкир, один из первых миллиардеров Америки, ещё в начале XX столетия предупреждал, что разница в доходах между президентом компании и самым низкооплачиваемым работником не может быть более чем в 20 раз. В противном случае, — писал он, — можно ожидать социальных потрясений. Ныне эта разница в доходах выросла от 40 до 413 раз. Знаменитый философ и социолог Америки Джон Дьюи настаивал на том, что политическая демократия должна быть дополнена «индустриальной демократией». В Японии доход президентов компаний не может превышать доход среднего рабочего более чем в восемь раз. В Швеции социальная политика в XX веке характеризуется уравнением доходов между богатыми и бедными. Президент Ф. Рузвельт незадолго до смерти хотел дополнить конституцию Экономическим биллем. Итальянский фашизм и немецкий национал-социализм не только ввели социальность, но и лишили капиталистов политического влияния. Государство стало ведущей силой как в политике, так и в экономике.
Но, говоря о будущем, Шафаревич предсказывает: «...вероятно, сто лет или двести потребуются (в лучшем случае), когда будет вариться что-то новое — а что из этого выварится, и угадать невозможно». Это почему же? С приближающимся концом капитализма, о котором он сам же пишет, его сменят различные варианты социальной экономики, в которой основное — обеспечение нужд населения, а не прибыль для небольшой кучки людей. У хремастики есть только одна альтернатива — социальная экономика, но Шафаревич в своем антисоветизме сознательно темнит ненавистный ему исход. И не двести лет он будет «вывариваться», а будет решен уже в первой половине текущего столетия.
Март 2005 года.
