Имущественная парадигма Церкви как фактор развития экономики

Сомин Н.В.

 

С работы Макса Вебера «Протестантская этика и дух капитализма» началось серьезное обсуждение проблемы влияния тех или иных религиозных концепций на развитие экономики. Тема эта далеко не праздна. В самом деле, вера, ее догматы и традиции, как оказывается, самым существенным образом влияют на экономические реалии. Хотя влияние это на поверхности событий незаметно, но затрагивая глубинные пласты человеческого сознания, оно, подобно закваске, воздействует на все общество, «доколе не скиснет все».  Сама работа Вебера выхватывает из этой проблемы лишь один момент: стимулирующее влияние протестантизма на развитие капитализма. Мы не будем обсуждать ту конкретную схему, с помощью которой Вебер это влияние объясняет (она представляется искусственной и не заслуживающей особого доверия). Общие механизмы взаимодействия религии и экономики, на наш взгляд, можно выявить, рассмотрев различные парадигмы религиозного, в частности – христианского, отношения к богатству и собственности. Анализ различных мнений по этому вопросу в христианской среде показывает, что таких парадигм Церковь имеет не одну, а целых три.

С первой по сути дела мы уже познакомились. Это – с легкой руки Вебера, - «протестантская этика». Суть ее в том, что благополучие и богатство рассматриваются как положительные христианские ценности.  А потому стремление разбогатеть преподносится как добродетель.  Правда, с одним «но»: способы стяжания богатства должны быть легитимными, узаконенными обществом. Какие же способы легитимны? В первую очередь – капиталистическое накопление. Иначе говоря, религиозную санкцию получает не только богатство, но и весь капиталистический строй.

Тем не менее, для православного люда эта концепция непривычна. Обычно в наших храмах и православных брошюрах озвучивается другая концепция: иметь богатство, даже значительное, не предосудительно. Однако нужно быть независимым от него, не прилепляться к собственности. Тогда богатство – благо. Если же вами владеет страсть любостяжания, то тогда богатство становится грузом, не пускающим вам подняться в Царство Небесное. Поэтому нужно быть милостивым, благотворить, и тогда Господь благословит вас и ваш бизнес. Эту, вторую по счету концепцию, ввиду ее распространенности в современном православном мире, мы назовем «общепринятой».

Однако, как это ни парадоксально, «общепринятая» доктрина не является святоотеческой. Оказывается, еще в IV в. была разработана более совершенная концепция, которая исходит из христианского имущественного идеала. А идеалом, с точки зрения святых отцов, является: в личном плане – полное нестяжание, а в плане общественном – общность имущества, «христианский коммунизм». Приближаться к идеалу могут только совершенные. Но стяжать совершенство в одночасье нельзя. А потому большинство христиан – новоначальные, далекие о совершенства, делающие только первые шаги на трудном пути к нему. И для них святые отцы снижают планку, и фактически требуют следования «общепринятой доктрине». Таким образом, третья парадигма - святоотеческое учение -  удивительным образом сочетало в себе  понимание людской немощи с высочайшим евангельским идеалом, освященным Писанием и апостольским преданием.

Было бы неверно связывать эти парадигмы с главными ветвями христианства: православием, католичеством и протестантизмом. Лишь «протестантская этика» в своем откровенном виде возникла с победой реформации. Однако, ныне она является по сути дела общей концепцией всего западного христианства.

Исторически первой возникла «святоотеческая» парадигма, которую следует называть и апостольской. Дело в том, что именно путь общей собственности был выбран апостолами при устройстве первохристианской общины в Иерусалиме. А другие древние общины, если и не вполне следовали за апостольской, то во всяком случае признавали их жизнь в имущественном плане образцовой. Лишь в начале III века известный христианский писатель Климент Александрийский в своей книге «Кто из богатых спасется?» сформулировал все основные принципы общепринятой доктрины. Но в дальнейшем идеи Климента были превзойдены. Отцы и учители Церкви свв. Киприан Карфагенский, Василий Великий, Амвросий Медиоланский и в особенности св. Иоанн Златоуст вновь провозгласили и тщательно обосновали прежнюю парадигму, которую мы и назвали в их честь «святоотеческой». Однако, удержаться на этом высоком уровне греческой церкви не удалось. В начале V в. школа Златоуста была разгромлена, а сам великий святитель отправлен в ссылку, где и умер. Число моралистов сильно поубавилось, а сами они, не охватывая полностью всего богатства Златоустовской мысли, брали у него лишь отдельные положения, вполне укладывающиеся в «общепринятую» концепцию.

История имущественной парадигмы в католичестве вообще весьма любопытна. Прежде всего отметим, что святоотеческая парадигма продержалась (по крайней мере, в теории) у католиков гораздо дольше – до XIII в., пока Фома Аквинский своим авторитетом не «продавил» один из «общепринятых» вариантов имущественной парадигмы. Конечно, это было веление времени, поскольку в то время капиталистические отношения уже стучались в дверь, а позже стали господствующими. В течение позднейших веков католические богословы, пятясь как рак, старались противостоять новым тенденциям, но чтобы не потерять паству им приходилось сдавать одну позицию за другой, принимая все основные реалии капитализма. Итог известен – нынешний папа Иоанн Павел II благословил весь новый мировой порядок, основанный на рынке без границ. Иначе говоря, уже в наше время католики сделали еще один шаг и перешли к «протестантской этике».  

Все три описанные парадигмы составляют ступеньки лестницы – снизу вверх. Самая низкая ступень – «протестантская этика». Апология богатства,  изображение в благородном свете индивидуального предпринимательства – все это резко контрастируют с Новым Заветом, с его отказом от имущества и благодатной общинностью. Средняя ступень – «общепринятая»  доктрина. Она представляет «срединное  царство» - крепких собственников, которые, однако, на имуществе не зациклены и не бегут сломя голову за богатством. И наконец святоотеческая концепция являет собой нравственно наиболее высокий образ хозяйственной жизни.

Если посмотреть на эти парадигмы с социологических позиций, то мы увидим, что «общепринятая» доктрина соответствует традиционному обществу, «протестантская этика» - индустриальному, а святоотеческая концепция – обществу теократическому, когда соблюдение Божиих заповедей не только осуществляется на личном уровне, но и формирует общественный строй.

В данном сообщении я не буду убеждать, что нравственно-религиозная оценка является решающей, хотя я думаю, что дело обстоит именно так. Взглянем на ситуацию сугубо рационально, так сказать, со «шкурных» позиций. Дело в том, что реалии века сего таковы, что между нациями идет жесткая борьба на выживание, и отстающего буквально съедают более развитые конкуренты. Так что посмотрим, насколько каждая из парадигм способствует развитию национальной экономики.

Совершенно ясно, что «протестантская этика» этому способствует, и даже весьма. Страсть к наживе, причем легализованная и юридически и религиозно – стимул очень сильный. В этом смысле «общепринятая этика» с ее требованием не привязываться к богатству явно уступает. И действительно, история показала, что протестантские страны бегут в этой гонке к мировому господству впереди католических, в которых все-таки долгое время держалась «общепринятая» доктрина. 

Ну а как обстоит дело с мотивацией труда в «святоотеческой  этике»?  Оказывается, самым удовлетворительным образом. Дело в том, что религиозные стимулы – самые сильные. Они опираются на лучшее в человеке, на его образ и подобие Божие, которые человек, даже пребывая в падшем состоянии, никогда не терял. Если он уверует, что так хочет Бог, то он становится способен на удивительные подвиги, и может сделать куда больше, чем даже подстегиваемый стремлением к богатству. Это не раз доказывала и история. Так, у нас в России самым передовым предприятием в сельскохозяйственной сфере было Крестовоздвиженское Трудовое Братство[1], в котором христианская вера органично сочеталась с общностью имущества и полной «уравниловкой» в распределении благ. Сейчас в Испании существует «Мондрагон»[2] - сеть кооперативов, организованных католическим священником и реализующих в себе некоторые характерные черты христианской общинности. И в то же время эти кооперативы оказались образцовыми по качеству продукции (а она самая современная – электроника и электротехника) и по организации производства. Правда, святоотеческий путь труден. Он требует подлинной веры и многих христианских добродетелей: смирения, терпения и главное – любви.

Ныне Россия стоит перед тяжелым выбором – в соответствии с какой парадигмой строить свое будущее. Пойдет ли Россия путем «протестантской этики» - путем относительно эффективным, но морально разлагающим? Или она будет держаться традиционной «общепринятой» доктрины, которая уже не отвечает вызовам времени? Или у нашего народа хватит сил подняться до уровня святоотеческой концепции – морально высокой, экономически эффективной и единственно отвечающей замыслу Божьему о русском народе, но требующей напряжения всех нравственных сил? Время покажет. Но думается, что от этого выбора напрямую зависит будущий облик России.

 

Литература

 

1. Н.Н.Неплюев. Трудовые братства. Могут ли долее обхо­диться без них церковь и христианское государство и как их осуществить. Лейпциг, 1893 г., - 24 с.

2. Боуман Э. Стоун Р. Рабочая собственность (Мондрагонская модель): ловушка или путь в будущее? – М.: Экономическая демократия, 1994, - 52 с.