Федоров Николай Федорович (1829-1903)
Федоров – мыслитель чрезвычайно оригинальный, абсолютно самостоятельный и удивительно убежденный в своей правоте. Хотя его основная мысль представляется абсолютно утопичной, но сопутствовавшие ей идеи рассмотреть очень поучительно.
Личность и биографическая канва.
Родители: князь Павел Иванович Гагарин (1832+) и
дворянская девица Елизавета Иванова. Как незаконнорожденный, имя и фамилию он получил
от крестного отца.
Учился в Тамбовской гимназии и Ришельевском лицее
(Одесса), но не кончил (поругался с преподавателем). В 22 года (осень 1851) Федоров
испытывает озарение и формулирует свою идею воскрешения всех умерших – идею,
которая стала единственной темой всей его жизни. Затем с
С
Федоров приходил
на работу загодя, чтобы подобрать литературу своим читателям. После закрытия
читального зала он вел с посетителями частые беседы, за что был прозван «Московским
Сократом». Он ведет удивительно праведную аскетическую жизнь: спит 3 часа в сутки на сундуке без матраса,
питается чаем с хлебом, ходит зимой и летом в одной и той же старенькой одежде,
все свое крошечное жалование отдает нуждающимся. Кроме того, Федоров –
почитатель православного богослужения, великолепно его знавший.
С
Удивительна скромность Федорова: он не хотел
фотографироваться (не осталось ни одного
фото), и не соглашался при жизни на
публикации под своим именем. Завещал своим последователям (Н.П.
Петерсону и В.А. Кожевникову) распространять его работы бесплатно.
Умер от воспаления легких, после того, как его
почитатели заставили в холодную зиму, вопреки его привычкам, одеть шубу. Был
похоронен на кладбище Скорбященского монастыря, но могила в
Главная идея Федорова.
Федоров – изобретатель «веры в отцов», «веры родства». Отношение «сыновство-отцовство» Федоров считает наиболее выражающим христианскую любовь. А потому земля должна рассматриваться как кладбище, всенощная есть панихида святым, а «истинное, естественное, настоящее братство, братство полное, есть братство по отечеству» /2:338/. Но самое главное, Федоров твердо утверждал возможность воскрешения предков, и не Божиим всемогуществом, а человеческими силами, путем развития науки и технологии. Более того, в воскрешении отцов он видел основной долг сынов, а поскольку все являются сынами или дочерьми, то дело воскрешения предков оказывается, по Федорову, главным и даже единственным делом человечества.
Конечно, большинство людей, верующих или нет, от этой идеи просто отмахнется: «это невозможно, человеку это не под силу» (на что Федоров возражал: «откуда вы знаете? Вы, что, – доподлинно знаете все потенции, которые Бог заложил в человека?»). Задача действительно настолько архисложная, что многие выражали сомнения в ее осуществимости. Так, В.С. Соловьев, познакомившись с теорией Федорова, сначала восхитился ей: «Проект» Ваш я принимаю безусловно и без всяких разговоров» /4:100/ писал он Федорову. Однако после он одумался и высказал довольно ядовитые возражения: «Простое, физическое воскресение умерших само по себе не может быть целью. Воскресить людей в том их состоянии, в каком они стремятся пожирать друг друга, - воскресить человечество на степени каннибализма было бы и невозможно и совершенно нежелательно. Значит, цель не простое воскресение личного состава человечества, а восстановление его в должном виде, именно в таком состоянии, в котором части все его и отдельные единицы не исключают и не сменяют, а, напротив, сохраняют и восполняют друг друга. С этим Вы, конечно, совершенно согласны, это Ваша собственная мысль. Но вот что… отсюда следует: если должный вид человечества (каким оно будет в воскресении мертвых и в жизни будущего века) есть еще только желанный, а не действительный, то о действительном человечестве никак нельзя рассуждать по образцу должного…» /4:101/. Но Федоров был уверен, что дело воскрешения само решит все проблемы: «Всеобщее воскрешение является последней целью, исполнением воли Божией, осуществлением метафизического совершенства, всеобщим счастьем» (из письма Федорова). Федоров не колебался. Он говорил, что если Бог приказал «поднять сто пудов», то человек не может от этого отказываться – смиренный человек придумает какие-нибудь устройства, с помощью которых он поднимет и больший вес. Так и здесь – нужно напрячь все силы, все умение, всю науку и технику, а главное – нужно объединиться, достичь братского состояния. И тогда проблема будет решена. А что задача задана самим Богом – в этом он не сомневался.
Доказательств, по Федорову, предостаточно. Все Евангелие наполнено строками о детях и отцах. Сам Христос – Сын Божий и Сын человеческий. Он послушен своему Отцу. «Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное» (Мф.18,3) - и здесь «дети» Федоров понимает в смысле потомства. А вот еще его мысль: «Заповеди блаженства можно сократить в одну заповедь: Блаженны труждающиеся в общем деле Воскрешения, яко тии воскреснут и, воскреснув, увидят завершение своего дела» /3:401/. И вообще: «Сущность православия заключается в долге воскрешения» /2:44/. «Зацикленность» Федорова на этой проблеме можно продемонстрировать таким фрагментом его неоконченного письма: «Даже самое название всеобщего воскресения «конечным пунктом» доказывает Ваше совершенное непонимание моей мысли, так как пункт, называемый Вами конечным, у меня – и начальный, и средний, то есть не только альфа и омега, но и вита и все другие буквы алфавита, словом – все! Укажите мне из моих малых заметок хотя бы одну, где не говорилось бы о воскресении прямо или косвенно, явно или скрытно, если только слово это или мысль эта не были выброшены теми, кто печатал статью» /2:73/. Исследователи говорят об «особой оптике Федорова». И в самом деле, сосредоточенность мыслителя на деле воскрешения просто поражает. Во всех своих письмах он настойчиво говорит даже о незначительных мыслях, работающих на эту идею. И если его корреспонденты в чем-то от мыслей Федорова отступают, то он их резко критикует, вплоть до обиды и разрыва отношений. Он резко пеняет Соловьеву и Достоевскому за то, что они не совсем яро поддерживали идею воскрешения.
Ясно, что в таком виде принять идею воскрешения Церковь ни в коем случае не может. Идея воскрешения всех человеческими силами – явно превосходит человеческие возможности. Соловьев говорит о сотрудничестве в этом деле Бога и человека. Но так, что бы только человек – нет, это явный перегиб, из-за которого все творчество Федорова рассматривается как некая фантастика, ересь. Однако не стоит из-за этого полностью перечеркивать Федорова как мыслителя. У него есть слой мысли совершенно гениальный – это учение о спасении «общим делом», спасении всех. Рассмотрим эти идеи более подробно.
Социальная активность.
В теории Федорова о долге воскрешения отцов нужно отметить главное – идеи человеческой активности. Проективность (т.е. способность видеть в философии не умозрение, а проект, ждущий своей реализации) – вот особенность, которая кардинально отличает Федорова от других философов. Не сидеть сложа руки, а самим строить – вот главный импульс Федорова. Федоров пишет: «Царство Божие могло бы быть и было бы внутри нас, если бы не было зла вне нас, и если бы эта внешняя сила не вынуждала нас делать зла» /2:363/. Под «внешней силой» он понимает слепую природную силу: «Разве засухи, ливни и т.п. прекратятся, огонь перестанет жечь, вода топить, если люди не станут делать зла друг другу?» /2:363/. И борьба именно против нее и поможет уничтожению зла: «Объединение всех в труде познания слепой внешней силы и уничтожит то зло вне нас, которое препятствует водворению Царства Божия внутри нас» /2:363/.
Отметим, что
принцип активности Федоров распространяет и на общественные институты. Лев
Толстой («яснополянский фарисей» /1:415/, «любитель нирваны») критикуется Федоровым
именно за свое «не-делание» (у Толстого есть одноименная статья) и
«не-думание».
«Общее дело».
Вторая кардинальная идея Федорова – «общее дело». Христианство из службы и молитвы должно превратиться в «дело». Недаром его основной труд последователи назвали «Философия общего дела». Воскрешение умерших – колоссальная задача, объединение человечества вокруг которой спасет его. Причем, спасет не некоторых, а именно всех, ибо всех объединит в одно братство: «и нет у сынов человеческих другого средства для восстановления братства, кроме всеобщего воскрешения отцов, в чем и заключается исполнение воли Бога умерших отцов, воли нашего Бога и Отца» /2:361/. «Препятствие к построению нравственного общества заключается в том, что нет дела настолько обширного, чтобы поглотить все силы людей, которые в настоящее время расходуются на вражду» /1:256/. И воскрешение отцов – единственное такое спасительное дело. Например, дело социализма, дело строительства безбедной жизни на земле, совсем для этого не годится. Слишком мелко, ибо остается смерть. А раз так, то все богатство и благополучие бессмысленно. Поэтому «социализм естественным ходом, эволюцией будет приведен к замене вопроса о богатстве и бедности вопросом о жизни и смерти» /3:283/. Истинный коллективизм, по Федорову, ( «жить со всеми и для всех») должен быть направлен на врага всех без исключения – смерть.
Спасение всех.
Наконец, третья идея – спасение всех, общее спасение, общее воскресение. На личное спасение Федоров смотрит свысока. О Киреевском он пишет: «Занимался он, правда, с оптинскими старцами спасением своей собственной душеньки. Но это дело - внутреннее, исключительно личное и даже предполагающее гибель большинства... Для такого спасения нужно отказаться от всякого дела и проповедовать неделание. Для общего же спасения нужно всякое дело обратить в орудие общего спасения» («О некоторых мыслях Киреевского»)
Именно воскресение всех есть воля Божия, Его заповедь. Федоров пишет: «я буквально верю, что если люди останутся такими же противниками воли Божией, как теперь, то последует Воскресение Суда, воскресение вечного наказания; то есть грешники будут осуждены на казнь, а праведники на созерцание казни, что для ищущих лишь личного спасения совершенно справедливо… Такое учение, хотя и принимаемое православным богословием, есть католическое» /2:71/.
Условность апокалиптических пророчеств.
Характеризуя эту сторону учения Федорова, Бердяев говорил о его «активной апокалиптичности» (статья «Владимир Соловьев и мы»).
Человеку дана свобода воли. И потому даже апокалиптические пророчества о гибели этого мира и страшном суде надо понимать условно. Если человечество сумеет выполнить свою главную, по Федорову, задачу – воскрешение всех умерших, то его история пойдет другим путем, и катастрофы апокалипсиса не будет.
«Будет ли кончина мира катастрофою, или же мирным переходом, без войн, без естественных бедствий, - это зависит от того, останутся ли люди противниками воли Божией, останутся ли они в состоянии вечной вражды или же, объединяясь, станут орудием воли Божией в деле обращения разрушительной силы в воссозидательную» /2:50/.
Если же человечество эту задачу, в которой по Федорову заключено все христианство, проигнорирует, то тогда конец мира, как он описан в Откровении Иоанна неизбежен:
«Спасение не только может, но и произойдет помимо участия людей, если только они не объединятся в общем деле; но это спасение будет выражением гнева… И по Евангелию конец мира наступит лишь тогда, если объединение не состоится, если проповедь евангелия останется безуспешною» /1:383/.
Литература.
1. Н.Ф. Федоров. Собрание сочинений в четырех томах. Том 1-ый, Предисловие С.Г. Семёновой, составление, комментарии и научная подготовка текста С.Г. Семеновой и А.Г. Гачевой. Издательская группа «Прогресс», Москва, 1995г., 518 с.
2. Н.Ф. Федоров. Собрание сочинений в четырех томах. Том 2-ой, Издательская группа «Прогресс», Москва, 1995г.
3. Н.Ф. Федоров. Собрание сочинений в четырех томах. Том 3-ий, Издательская группа «Прогресс», Москва, 1995г.
4. В. С. Соловьев Два письма Н. Ф. Федорову // Н.Ф. Федоров: pro at contra. Кн.1. – Спб.: РХГИ, 2004. – 100-102.
.
