Диакон Владимир Василик
О преподобном Симеоне Новом
Богослове существует большая литература. Достаточно трудно анализировать
социальные взгляды святого отца, отрекшегося от мира и всецело посвятившего себя
Богу. Однако, из ряда его высказываний все же можно
сделать некоторые выводы.
С одной стороны, преп. Симеон не
сомневается в устоях Ромейской монархии и в
законности общественного устройства. Но он подвергает нелицеприятной критике
конкретных представителей социума. Особенной силы его обличения достигают в 58
гимне: «Общее наставление с обличением ко всем: царям, архиереям, священника,
монахам и мирянам.
О, люди! Цари и все сильные мира,
Священники, архиереи, монахи
И люди всех званий, чинов и сословий,
Послушать меня не сочтите излишним,
Мой голос услышьте и слову внемлите,
Хоть я человек совершенно ничтожный.
Откройте мне уши сердец ваших, люди,
Услышьте, познайте, что Бог говорит вам -
Бог всех неприступный, един Вседержитель,
Предвечный, Который рукою содержит
Всю землю и все, что на ней существует[1] .
Св. Симеон здесь достигает
настоящей пророческой высоты и как бы продолжает служение древних пророков -
Илии, Исаии и Иеремии. Как и они, преподобный говорит
от лица Самого Господа, «сотворшаго
небо и землю». И темы его обличения во многом совпадают с пророческими.
Это - не только нечестие, но и социальная неправда.
Во-первых, он обращается к царям:
Цари! Хорошо, что ведете вы войны
С народами дикими, если при этом
Вы сами языческих дел не творите,
Обычаев, нравов, советов, решений,
В делах и словах если вы не
отвергли
Меня, всех Царя и Владыку вселенной.
Но лучше б вам было блюсти Мое слово
И, строго храня все Мои повеленья,
В блаженнейшей бедности жить
безмятежно!
Что пользы страну защищать вам от рабства,
Самим же всегда оставаться рабами
Страстей и пороков и бесов лукавых,
Своими делами себе уготовав
Огонь нестерпимый и вечную муку?
Все те хороши и дела, и поступки,
Что ради Меня человек совершает
И ради любви и из милости к ближним.
Но прежде себя пусть помилует каждый,
Слова Мои все соблюдать пусть стремится,
Всегда принося покаянье от сердца
Во всем, что, конечно, им сделано раньше,
И не возвращаясь к подобным поступкам.
Всегда пусть в словах пребывает Владыки,
В Моих повеленьях и строгих законах;
Пусть все соблюдает он даже до смерти,
Ни словом одним, ни единой чертою
Из книг и Писаний не пренебрегая.
Вот это - Мне жертва, вот это - дары Мне,
И благоухание и приношенье:
Без этого вы - всех язычников хуже! [2]
Может быть, эти стихи являются замаскированной критикой
военной политики царя Василия II Болгаробойцы,
которая характеризовалась чрезвычайной активностью, и даже агрессивностью, но
при этом была в основном направлена против христианских народов - грузин, армян
и болгар. Понятно, что болгары нападали на пределы империи,
но возмездие им со стороны Василия II трудно назвать адекватным, в особенности
ослепление 14000 пленных болгар после Беласицкой
битвы
Однако, как кажется, его обличения все же имеют в виду
конкретного адресата. Скорее всего, это не император Василий II, который в
зрелом возрасте по словам Михаила Пселла, «на всех
парусах устремился прочь от изнеженной жизни и стал воздерживаться от всякой
распущенности, выносил стужу и летний зной и, томясь жаждой не сразу бросался к
источнику». Скорее, имелся в виду его соправитель - Константин VIII (963-1028),
который, не желая заниматься государственными делами, предавался всяческим
удовольствиям и забавам, к чему был склонен по легкомыслию. Возможно, к нему
относятся эти строки
Что пользы страну защищать вам от рабства,
Самим же всегда оставаться рабами
Страстей и пороков и бесов лукавых,
Своими делами себе уготовав
Огонь нестерпимый и вечную муку?
Характерно, что внешнеполитический идеал преп. Симеона - умеренность и миролюбие.
Но лучше б вам было блюсти Мое слово
И, строго храня все Мои повеленья,
В блаженнейшей бедности жить
безмятежно!
Речь здесь, безусловно, не идет о необходимости царям
отрекаться от престола и уходить в монахи, или отказываться от защиты Ромейской империи. Речь здесь, очевидно, идет о другом: о завоевательных войнах,
приносивших богатую добычу и обогащавших как войско, так и царя, которому
причиталась 1/6 часть добычи.
В противовес идее агрессивной войны, как способа наживы,
преп. Симеон выдвигает идею честной и добровольной
бедности, связанной с миром. Не исключено, что он являлся сторонником «покупки»
мира путем выплаты денежных сумм варварам. В своем миролюбии он отражает
известную традицию имперского миролюбия, выражавшуюся в частности и в творениях
свят. Иоанна Златоуста, в «Послании св. патриарха Фотия
к князю Борису, в письмах Николая Мистика и, наконец в
богослужебной поэзии, в частности в кондаке Воздвижения:
Вознесшийся на крест волею,
тезоименитому Твоему новому
обществу
щедроты Твои даруй,
Христе Боже,
возвесели силою Твоею
... верных царей наших...
победы даруя им на врагов
в союзе имеющим твое
оружие мира, непобедимое победное знамение.
В этой строфе присутствует образ Креста как победного
знамения и одновременно - «оружия мира». В нем своеобразно выражается идея
имперского миролюбия - война ведется для мира, что выражается в амбивалентном
образе Креста.
Но именно это, по мысли преп. Симеона,
нарушают современные ему властители.
В других местах преп. Симеон еще
более категоричен относительно завоевательной политики
византийских императоров. В пятом огласительном
слове, обращаясь от имени Христа к царям, он сатирически именует их «миродержцами и единодержцами»:
«Почему вы не были подражателями Давиду и подобным ему? Или, может быть, вы
считали себя более славными и богатыми, чем они потому не захотели смириться
пред Богом? Жалкие и несчастные, вы, будучи тленными и смертными, захотели
стать единодержцами и миродержцами.
И если только находился кто-нибудь в другой стране, не желающий вам
подчиниться, вы превозносились над ним, как над вашим ничтожным рабом и не
выносили его подчинения, хотя и он был таким же, как и вы, рабом Божиим, и у
вас не было никакого преимущества пред ним. А Мне, вашему Творцу и Владыке, вы
не хотели подчиниться... Разве вы не слыхали, как Я
говорил: «Желающий в вас быть первым да будет самым последним рабом и
служителем всех»? Как вы не боялись впасть в гордость от этой пустой славы и
стать преступниками этой Моей заповеди? Но вы презрели Мои заповеди, как будто это
были заповеди одного из отверженных и слабых...»
Как справедливо отмечает владыка Василий (Кривошеин), св. Симеон обвиняет царей в нарушении заповедей Господних, в
гордости и властолюбии, в восстании на Бога и нежелании смириться перед Ним.
Как опять-таки, он верно замечает, невольно
вспоминаются слова св. апостола Павла о «миродержцах
тьмы века сего, духах злобы поднебесной» (Еф. 6, 16).
Отметим более важную вещь. Здесь в принципе отвергается
вселенский проект Ромейской империи, как единственной
державы в мире, рядом с которым нельзя терпеть никакого независимого
государства, в лучшем случае рядом возможны вассальные владения.
Эта идея согласно преп. Симеону
связана с гордыней и является богопротивлением.
Преп. Симеон ясно видел опасности
этой теории: она подразумевала бесконечную войну: в идеале - до конца
вселенной.
Что касается неправых «советов» и «решений», то, казалось
бы, политика Василия Болгаробойцы была направлена на
укрепление среднего слоя и, прежде всего - стратиотов,
воинского ополчения и его имущественного обеспечения, прежде всего -
недвижимостью. Характерна его новелла 996 года, которая отменяет срок исковой
давности по поводу незаконно отторгнутых имений.
Однако, тем не менее, в его правление вспыхивали восстания
на окраинах империи: в Армении, в Италии и в других местах. Связаны они были с
тяжелым налоговым бременем и несправедливостями при их взимании[3]. Возможно, что «неправые советы и решения» связаны с
подавлением этих восстаний и той социальной несправедливостью, которую преп. Симеон видел в жизни.
Глубоки и значимы те мысли, которые преп. Симеон выражал относительно частной собственности и социального
неравенства в «Девятом огласительном слове»:
«Существующие в мире деньги и имения являются общими для всех, как свет и этот
воздух, которым мы дышим, как пастбища неразумных животных на полях, на горах и
по всей земле. Таким же образом все является общим для всех и предназначено
только для пользования его плодами, но по господству никому не принадлежит.
Однако страсть к стяжанию, проникшая в жизнь, как некий узурпатор (tyrannos) разделила различным образом между своими рабами и
слугами то, что было дано Владыкою всем в общее пользование. Она окружила все
оградами и закрепила башнями, засовами и воротами, тем самым лишив всех
остальных людей пользования благами Владыки. При этом эта бесстыдница
утверждает, что она является владетельницей всего этого, и споит, что она не
совершила несправедливости по отношению к кому бы то ни было. С другой стороны
слуги и рабы этой тиранической страсти становятся не владельцами вещей и денег,
полученных ими по наследству, но их дурными рабами и хранителями. И если они,
взяв что-нибудь или даже все из этих денег, из страха наказаний или в надежде
получить сторицею, или сколенные несчастиями людей,
подадут находящимся в лишениях и скудости, то разве можно считать их
милостивыми или напитавшими Христа, или совершившими дело, достойным награды? И
в коем случае, но, как я утверждаю, они должны каяться до самой смерти в том,
что они столько времени удерживали (эти материальные блага) и лишали своих
братьев пользоваться ими»[4].
В этой связи вспоминаются слова из дневника митрополита
Вениамина (Федченкова): «Из св. Симеона
Нового Богослова замечательные мысли есть, удивительные, например, о
происхождении богатства, классов, рабов и господ! О последнем мало кто и знает,
а между тем у него особенно остро поставлен этот вопрос, вопреки популярному
учению о «священной собственности» и т. п. (чем отличается особенно
католическая церковь). Это стоит труда!».
С одной стороны, идея об общности материальных благ для
всех людей присуща и античной мысли, в частности - стоической. С другой
стороны, для монашеского и христианского сознания в целом она имеет твердую
библейскую основу: «Господня земля и исполнение ея,
вселенная и вси живущие на
ней» (Пс. 23, 1). Представление о том, что социальное
и имущественное неравенство не является изначальным состоянием человека, а
является результатом грехопадения, присуще и библейской, и святоотеческой
традиции.
Особенно значимы слова св. Иоанна Златоуста. «Не потому
вредно для вас богатство, что оно вооружает против вас разбойников и совершенно
помрачает ум ваш, - говорил Златоуст, - но более всего потому, что делает вас
пленниками бездушного имения, удаляет вас от служения Богу»[5].
Как отмечает о. Георгий Флоровский: «Здесь вскрывается противоречие: дух
стяжания привязывает к вещам, а Бог научает презирать их и отрекаться[6]. «Не только попечение о снискании
богатства вредно, но и излишняя заботливость о вещах самых нужных»[7], - напоминает Златоуст. «Христос, показав всяческий
вред от пристрастия к богатству, простирает свое повеление и дальше. И не
только повелевает презирать богатство, но запрещает заботиться и о лучшей пище:
не пецытеся душею вашею, что ясти»[8].
Этим не исчерпывается вопрос: «Не достаточно презирать богатства, - говорит
Златоуст, - а нужно и напитать нищих, а главное -
последовать за Христом»... О.Георгий замечает далее: «Так вскрывается новое
противоречие: мирскому пафосу стяжания, накопления, пафосу хранения
вещественных благ противостоит евангельская заповедь: раздай нищим... В таком
плане с особой яркостью открывается неправда мира, неправда социального
неравенства: пред лицем нищеты и горя всякое
богатство неправедно и мертво, как свидетельство о косности сердца, о нелюбви»[9].
Преп. Симеон не требует отмены
законов, оправдывающих социальное неравенство. Он делает больше: вынимает
из-под них их духовную, нравственную основу, по сути дела делегитимизирует
их. Для него право собственности, священная корова современного мира - не более
чем бесстыдница и узурпатор, тиран, беззаконно
захвативший общее имущество. По сути дела, преп. Симеон
объявляет безнравственным любое богатство, даже то, которым пользуются разумно
и умеренно и часть его уделяют на нищих и даже считает богатых благотворителей
преступниками, потому что они столько времени скрывали то, что давно должны
были раздать. В связи с этим вспоминается житие Алексия человека Божия, который
неузнанным нищим вернулся в дом своих богатых и благочестивых родителей и
претерпел полуголодное существование на подачки своего отца Евфимиана,
а от своих прежних слуг - поношения и уничижения. Эта история показывает, что
даже благочестивый богач не в силах преодолеть зловредные последствия
богатства, в т.ч. духовную глухоту и слепоту и реально облегчить бедствия
ближних.
Преп. Симеон дерзновенно бичует
не только светских, но и духовных властителей. Особенно он обрушивается на
коррупцию и симонию в Церкви:
Кто мог бы сказать дерзновенно, что славу
Земную презрел и священство воспринял
Лишь ради небесной Божественной славы?
Кто только Христа возлюбил всей душою,
А золото все и богатство отринул?'
Кто скромно живет и доволен немногим?
А кто никогда не присвоил чужого?
Кого же за взятки не мучает совесть?
И кто не старался при помощи взяток
Сам стать иереем и сделать другого,
Купив и продав благодать и священство?
Кто в сан не возвел недостойного друга,
Ему пред достойным отдав предпочтенье?
А кто не хотел бы епископским саном
Друзей наделить, чтоб в епархиях чуждых
Во всем обладать и влияньем, и властью?
Но это обычным считается делом
И даже безгрешным у тех, кто
вмешаться
Хотят непременно в дела всех епархий.
К сожалению, коррупция была обычным делом в
Константинопольском патриархате. Пятое правило VII Вселенского собора
свидетельствует о вопиющей практике хвастовства покупкой должностей и сана:
«Грех к смерти есть, когда некие согрешая, в неисправлении пребывают. Горше же сего то, когда
жестоковыйно возстают на благочестие и истину,
предпочитая богатство послушанию пред Богом, и не держась Его уставов и правил.
В таковых нет Господа Бога. Если не смирятся, и не истрезвятся
от своего грехопадения. Если некоторые хвалятся, яко даянием
злата поставленные в чин церковный, и на сие злое обыкновение, отчуждающее от
Бога и от всякаго священства, полагают надежду, и от
того безстыдным лицем, и
отверстыми устами, укорительными словами, безчестят
избранных от Святаго Духа за добродетельную жизнь, и бездаяния злата поставленных: то поступающих таким образом
низводить на последнюю степень их чина. Если же в том закосневать будут, епитимиею исправлять. Если
же кто окажется сотворившим сие при рукоположении, то да будет поступлено по Апостольскому правилу, которое говорит: если
кто епископ, или пресвитер, или диакон, деньгами получит сие достоинство: да
будет извержен и он, и поставивший его, и да отсечется
совсем от общения, яко Симон волхв Петром» (5 правило
VII Вселенского собора). По-видимому, к концу Х - началу XI в. ситуация не улучшилась.
Св. Симеон отрицает за такими
епископами действительность таинства евхаристии:
Но Я говорю о епископах многих,
Чья жизнь не похожа на их назиданья,
И кто Мои страшные тайны не знают
И мнят, что Мой огненный хлеб они держат,
Но хлеб Мой они, как простой, презирают,
И думают, будто кусок они видят
И хлеб лишь едят, а невидимой славы
Моей совершенно увидеть не могут.
Итак, из епископов мало достойных[10].
По мнению преп. Симеона, именно
из-за коррупции епископат частично утерял свою благодатность, в частности -
право разрешать грехи: «По прошествии времени
достойные растворились среди недостойных, смешались с ними и скрылись под
большинством, один у другого оспаривая первенство и притворяясь добродетельными
ради председательского места. Ибо с тех пор, как воспринявшие престолы апостолов
оказались плотскими, сластолюбивыми, славолюбивыми и склонными к ересям,
оставила их божественная благодать и власть эта (т.е. отпущения грехов) отнята
от таковых. Поэтому, так как они оставили все другое, что должны иметь
священнодействующие, одно только требуется от них - хранить православие. Но,
думаю, и это они не соблюдают, ибо не тот православный, кто не вносит новый
догмат в Церковь Божию, но тот, кто имеет жизнь, согласную с правым учением»[11]. Поэтому, по мнению преп. Симеона,
дар отпускать грехи перешел к монашеству.
На этом фоне можно понять еще более жесткое высказывание
преп. Симеона: «Дьявол внушает нам сделать частной
собственностью и превратить в наше сбережение то, что было предназначено для
общего пользования и сделать нас повинными вечному
наказанию и осуждению».[12]
+ + +
А теперь - ключевой вопрос: как это относится к нашему
времени? Всякое историческое и богословское исследование не должно быть только
удовлетворением любопытства исследователей, или даже почтеннейшей публики. Historia est magistra
vitae (История есть наставница жизни). И в наше время
эти слова преп. Симеона, как и святителя Иоанна
Златоуста, нужны, как воздух.
Во-первых, его идеи общности имущества, как Богом данного
общего достояния. «Существующие в мире деньги и имения являются общими для
всех, как свет и этот воздух, которым мы дышим, как пастбища неразумных
животных на полях, на горах и по всей земле. Таким же образом все является
общим для всех и предназначено только для пользования его плодами, но по
господству никому не принадлежит». Между тем, сейчас эта идея (как и ее
носители) не только подвергается шельмованию и осмеянию, но истребляются
последние возможности для общего пользования природными ресурсами, данными нам
Богом. Закон о земле, принятый в 2001 году, без преувеличения, является
преступным. Если ранее в российском законодательстве худо-бедно удерживалась
прежняя социалистическая парадигма «Земля принадлежит тому, кто ее
обрабатывает», то теперь российское общество окончательно перешло на
капиталистическую парадигму, основанную, в конечном счете, на римском праве
«Земля принадлежит тому, кто ее захватил, либо оформил титул владения
и он может делать с ней все, что хочет».
Результаты подобного, с позволения сказать, правосознания
катастрофичны. Почти окончательно разрушен продовольственный пояс, который
некогда окружал Санкт-Петербург: земли сельскохозяйственного назначения щедро
продаются и раздаются под коттеджи, деньги на которые зачастую получены
преступным путем - через воровство, денежные махинации, наркоторговлю. О
продовольственной безопасности говорить уже не приходится. Один из вопиющих
случаев: земли Санкт-Петербургского института растениеводства собираются
передать под частную застройку. Между тем, для того, чтобы подготовить почву
для опытных образцов, требуется минимум восемьдесят лет. Уничтожается почти
столетний труд и не только он, - без постоянного пересевания,
без обновления погибнут уникальные коллекции семян, которые сотрудники
Института ценой своей жизни спасали в блокаду. Это - народная кровь,
продовольственная безопасность России, ее достояние. Более того, достояние
всего человечества, сосредоточенный опыт сотни ученых и зеркало творческой
премудрости и силы Творца. Но все это ничтожно в глазах нескольких чиновников и
нуворишек. Они живут по бандитскому принципу «Хочу
жить и наслаждаться. На всех остальных и на все - наплевать». Но их прикрывает
принцип частной собственности - священная корова демократического общества.
Что происходит с нашими недрами, которыми Бог благословил
Россию? Раньше, в социалистические времена, доходов от их эксплуатации хватало
на весь Союз, на социалистические страны, на страны третьего мира. После
И в результате, отказавшись кормить бедных по Христовой
заповеди, мы по-холуйски и холопски стали кормить
богатых - нашу народную кровь, будущее наших детей позорно гнать на Запад для
умножения здесь и там греха. «Для свиных причуд» капитализма. Российского и
западного. А между тем, отцы (а чаще теперь - матери) семейств зачастую не
имеют возможности по-человечески содержать семью и вынуждены идти на тягчайший
грех - аборт, детоубийство во чреве матери. Оттого,
что кому-то хочется иметь лишнюю виллу на Лазурном берегу, или яхту. И в
результате Россия тонет в детской крови, русский народ лишается своего будущего
и навлекает на себя гнев Божий.
Надеюсь, теперь понятно, почему преподобный
Симеон считал частную собственность, в конечном
счете, порождением диавола. Пора
понять, что все наши беды связаны не с отдельными злоупотреблениями отдельных
лиц, а с коренными, системными пороками общества, связанными с его безрелигиозностью, отсутствием в нем веры и страха Божия,
господством материалистических начал, базирующихся на парадигме
«демократического» капитализма, в том числе - «священном» принципе частной
собственности.
Подведем итоги. Преп. Симеон
Новый Богослов, не выступая политически против государственных и общественных
институтов, дает им духовно-нравственную оценку с монашеской, то есть подлинно
христианской точки зрения. Он бичует человеческую гордыню, немилосердие,
стяжательство, жадность. Для него неприемлема агрессивная внешняя политика,
прикрываемая доктриной всемирной империи. Частную собственность он, в конечном счете считает порождением дьявола и одной из причин
коррупции в Церкви, в результате которой епископат частично по его мнению
утрачивает свою благодатность.
И все эти мысли в высшей степени актуальны в наше злое,
корыстное и лукавое время. Каждая из них требует пристального рассмотрения в
виде отдельной статьи. Начало положено...
[1] Преп. Симеон
Новый Богослов. Гимны (пер. митр. Илариона Алфеева). http://krotov.info/spravki/persons/11person/1022_simeon_nb.htm
[2]
Там же.
[3] Дашевский
Д. Императоры Византии. М, 1996. С. 150.
[4] Огласительные
слова 9. Перевод дается по изданию: «Архиепископ Василий Кривошеин. Преподобный
Симеон Новый Богослов и его отношение к социально-политической дествительности
своего времени // Архиепископ Василий Кривошеин. Богословские труды. Нижний
Новгород, 1996. С.246-247
[5] Св. Иоанн Златоуст. Беседа 21 на
Евангелие от Матфея (6, 24).
[6] Прот.
Георгий Флоровский. Византийские отцы IV в. Париж, 1933. С. 233.
[7]
Беседа 21 на Евангелие от Матфея .2.
[8] Там же.3.
[9] Прот.
Георгий Флоровский. Византийские отцы IV в. С. 234.
[10] 58 гимн. Преп. Симеон Новый Богослов. Гимны (пер. митр.
Илариона
Алфеева). http://krotov.info/spravki/persons/11person/1022_simeon_nb.htm
[11] Преп.
Симеон. Послание об исповеди // Преподобный Симеон Новый Богослов. Преп. Никита Стифат.
Аскетические сочинения. СПб. 2007. С. 87 Стоит отметить, что в известном смысле
преп. Симеон прав: архиереи, особенно в Русской
Православной Церкви практически не исповедуют и поэтому народ за редкими
исключениями не воспринимает их как старцев и духовных руководителей. В них
видят скорее возглавителей литургии и
администраторов, реже – проповедников
[12] «Огласительные
слова.9. См. Архиеп.Василий Кривошеин.Указ. соч. С. 246.
