Николай Сомин
Довольно часто приходится слышать такое: в СССР был построен не социализм, а государственный капитализм. Мол, посмотрите: работодателем являлось государство – оно нанимало наемных рабочих, выплачивая им зарплату, а всю прибавочную стоимость забирала себе. Такой строй и в самом деле надо называть государственным капитализмом. Просто, в отличие от классического, частнособственнического капитализма, тут имелся один большой всеобъемлющий капиталист – государство, от которого и убежать-то к другому было некуда.
На самом деле, такой взгляд ложен и является идеологической диверсией, которых у нас за последние 25 лет было пруд пруди, особенно в области экономики.
Начнем с того, что капитализмом можно называть только рыночную экономику. Собственно, в нашу историческую эпоху это синонимы. Когда купля-продажа охватывает все стороны процесса жизни, то это и называется капитализм. Наоборот, в СССР была построена совершенно иная экономика – плановая. Так что назвать советский строй «капитализмом», хоть и государственным – полное извращение терминологии.
С точки зрения воздействия на душу человеческую это два совершенно разных социального строя. Главная опасность рыночной экономики – превращение человека в раба мамоны. Прибыль и выгода, деньги и нажива, успех и престиж – все эти грехи проникают во все поры социального организма, а через него – в души людей. И это не какая-то абстракция, а реальный процесс, захватывающий буквально каждого. Стяжание и приобретение через куплю-продажу становятся целью жизни, а производство чего-то полезного – лишь побочным эффектом всего этого чудовищного хоровода вокруг мамоны. Души людей уродуются и становятся непригодными для Царства Небесного – ведь там все эти навязанные мамоной навыки и пристрастия не найдут ни малейшего применения. В Царстве нет рынка, нет места стяжанию.
Исключительно важным является и вопрос справедливости. С точки зрения евангельской этики, как объясняет Феофилакт Болгарский, богатство (т.е. собственность сверх необходимого) в частных руках приемлемо, если только соблюдается два условия: 1) богатство собрано честным трудом и 2) оно находится в процессе раздачи (толкование на притчу «о неправедном управителе»). Второе как раз встречается – есть еще нежадные предприниматели, которые щедро благотворят. А вот первое для богатого недостижимо – богатство праведным путем нажить нельзя. Об этом множество раз говорит св. Иоанн Златоуст: "В отношении имущества невозможно быть одному богатым без того, чтобы наперед другой не сделался бедным"; «Мы видим, что многие собирают великое богатство хищением, гробокопательством, чародейством и другими подобными способами, И, владея им, даже недостойны жизни. Что же, отвечай мне, можно ли сказать, что это богатство от Бога? Нет. Откуда же? От греха». Давно замечено, что «от трудов праведных не наживешь палат каменных», но мы сплошь и рядом видим не только «палаты каменные», но состояния, превосходящие всякое разумное обоснование.
Если Златоуст отмечает, что богатство накапливается «хищением, гробокопательством, чародейством», то на современном этапе куда более эффективным способом является рыночная экономика. Это такая экономическая среда, где всегда побеждает более сильный – тот, кто владеет большей собственностью (или использует ее в рыночном процессе). Поэтому в рыночной экономике богатые всегда будут богатеть, а бедные – беднеть. Так везде и происходит. Рынок как бы имеет две руки. Одна рука, «смитовская», регулирует спрос и потребление. А вторая – рука мамоны, грабит бедного в пользу богатого. Все государства так или иначе борются со второй рукой – всевозможными ограничениями, прогрессивными налогами. Но все безуспешно – богатые находят лазейки и продолжают богатеть. Руку мамоны может обрубить только социализм.
Наоборот, плановая экономика приучает людей не к личной выгоде, а к служению на благо всего общества. Это и значит служение ближнему, которое является сущностью христианской любви. Кроме того, осуществляя жесткий контроль не только над ценами, но и над номенклатурой, она улучшала нравственный климат общества (товары, провоцирующие грех, исключались). Ясно, что социалистическая плановая экономика гораздо лучше готовит людей к Царству. Иначе говоря, она более приемлема христианам, чем рыночно-капиталистическая.
Но, возразят мне, Вы уходите от разговора – ведь нельзя же отрицать очевидное: что в СССР, как при капитализме, предприятия не принадлежали рабочим – они принадлежали государству (бюрократии), которое нанимало рабочих на своих условиях. И именно поэтому такой строй ученые называют «государственным капитализмом». Впрочем, не важно как он называется, а важно вот это отчуждение средств производства от производителей – тут громадные возможности для осуществления самой жестокой эксплуатации. Такой строй «социализмом» назвать никак нельзя.
Ответ, может быть, покажется некоторым парадоксальным. Да, социальный строй, где работников нанимает только государство, может быть и «государственным социализмом» и «государственным капитализмом». На уровне такой схемы различия нет. И тем не менее это антиподы. Разница между ними – в уровне справедливости.
Для
большевиков концепция справедливости была основополагающей – именно с ее
помощью они победили. И в дальнейшем, в
течение всего советского периода партийные идеологи считали, что сохранение
справедливости обеспечит прочность государства. Поэтому, пусть с ошибками и
искажениями, справедливость в СССР в
целом соблюдалась. Об этом говорит очень низкий «дециль» – отношение доходов 10% самых богатых и
10% самых бедных. В СССР в
А вот для «государственного капитализма» задача соблюдать справедливость не ставится в принципе. Поэтому такое государство приобретает статус несменяемой монополии, которая может диктовать свою экономическую политику разным общественным слоям. Никаких сдерживающих принципов у такого государства нет, и оно вольно выстроить очень крутую лестницу состояний, подкармливая властную верхушку.
Привести дециль «государственного капитализма» затруднительно, поскольку в чистом виде такого государства на планете нет. Но зато много государств «смешанного» типа, «государственно-частного капитализма», где доля государства довольно значительна. В той же России, по некоторым оценкам, доля государства в экономике составляет 70%. Казалось бы, можно постараться обеспечить справедливость (тем более, что у нас по конституции Россия – государство социальной справедливости). Но нет. Наоборот, внедряется «свободный» рынок, который быстро захватывают более сильные иностранные корпорации. Да и само государство по сути дела превратилось в «корпорацию», получающую прибыль (с налогов), но вкладывающую ее не в народное благосостояние, а подкармливающее «своих» – бюрократию и верхушку таких формально государственных предприятий как Газпром и Роснефть. Поэтому сейчас в России дециль составляет где-то 16,7. (Значения децилей 2.7 и 16.7 я уже приводил, но хотелось бы, чтобы они врезались в сознание читателей).
Таким
образом, тут все зависит от государства, от его желания обеспечить социальную справедливость.
Интересно, что еще блаженный Августин риторически вопрошал: «при отсутствии
справедливости, что такое государства, как не большие разбойничьи шайки?» («Два
града», книга IV, гл.IV). Августин считал, что при
отсутствии справедливости любой правитель – тиран, а любая элита – клика. Если
же справедливость соблюдена (и имеет место уважение к религии), то любая форма
власти хороша и достойна того, чтобы ей подчиняться.
Увы, ничто не
подтверждает, что наши правители читали Августина.
