Николай Сомин
Сегодня мы с Вами поговорим о нескольких вещах. Прежде всего, надо дать хоть какое-то определение общества и наметить классификацию обществ. Затем мы перейдем к понятию социального строя. И, наконец, все это должно привести к разбору вопроса, что такое хорошее общество и что такое плохое общество? То есть, каковы критерии оценки общества.
Определение общества: оно всегда дается очень раслывчато. Это некая совокупность людей, объединенных постоянными взаимоотношениями или связями. Вот, в этом определении важно слово постоянный, потому что, если народ собирается где-то и смотрит кино вместе, это не общество. Когда там флешмоб, как это происходит, это тоже не общество. Взаимоотношения между людьми должны устояться, быть, в определенном смысле, долговременными. Тогда уже можно говорить об обществе и его как-то классифицировать.
В IV в. до н.э. жил такой великий человек – Аристотель, один из самых великих умов человечества. Это тот, который утверждал, что человек – это «зоон политикон», то есть существо общественное и что вне общества человек как бы и не может стать человеком. Ну, надо сказать, что Аристотель – это потрясающий гений, который очень много сделал во многих областях, и у него есть такая замечательная концепция четырех причин. То есть, любая вещь, любое явление имеет четыре причины, как он говорил, или, лучше сказать, четыре основания. И это очень мудрая концепция, и с этой точки зрения не мешало бы и нам рассмотреть, что такое общество.
В общем-то, причины у него такие, материальная причина – то, из чего вещь создана. Формальная причина – какую форму или какую организацию имеет вещь. Форму Аристотель считал сутью, это самое главное. После – движущая причина, это то, какими силами вещь, так сказать, движется, развивается. И, наконец, целевая причина, - в чем смысл, для чего она в этом мире предназначена? Так вот давайте мы с вами помыслим с точки зрения этих четырех причин.
Ну, материальная причина общества – это, прежде всего, люди. Но не только люди. Еще – природа, всякие артефакты, которые сделаны человеком. Формальная причина – это социальный строй общества. Понимаете, строго говоря, каждое общество имеет свой уникальный только ему присущий социальный строй, это вот устроение. Но, тем не менее, мы это все обобщаем и говорим, что есть социальный стой – капитализм, социализм и так далее. Социальный строй - это очень важное понятие, которое, безусловно, должно присутствовать в первую очередь, в христианской социологии, мы еще поговорим об этом. Движущая причина общества – это активность людей, прежде всего. Но не только людей. Это активность и высших сил, и низших сил, и кроме того, что немаловажно и очень существенно, это активность Бога. То есть, все то, что происходит в социальной сфере, оно как бы находится под Божьим контролем.
И, наконец, целевая причина. То есть, вы, наверное, понимаете, что сам факт того, что человек живет в обществе и без общества жить не может, это так установлено Богом при мироздании, такой уж замысел о человеке. Для чего сделано общество? Для того, чтобы поддержать на некотором отрезке времени жизнь каждого человека, и, главное, в этой жизни осуществить спасение человека. То есть, под спасением понимается его приближение к Богу. Если человек близок к Богу, говорят, что он спасается. Если далек, то он не спасается. И есть после смерти Царство небесное, куда попадают праведные люди, а есть область вне Царствия небесного. Это, как говорят, ад. И от того, как человек проживет свою жизнь, а жизнь он проживает неизбежно в обществе, то вот и зависит, куда он попадет.
Получается, что общество – очень широкое понятие. В общем, и обществ может быть великое множество. Поэтому, возможны самые различные классификации общества. Но нельзя объять необъятное, поэтому мы сделаем так. Я сначала расскажу, о простой, бинарной, так сказать, классификации обществ, ну грубой. Она, так сказать, не очень-то принята в официальной социологии. Вы лучше поймете, почему не принята, но для нас она будет удобна.
Первое. Следует различать общества высокие и низкие. Высокие с точки зрения духовно-нравственного уровня всего общества, и низкие, именно вот с этой же точки зрения. Иначе говоря, Господом учреждена некая духовно-нравственная ось, или шкала, которая пронизывает сверху донизу все мироздание, и любое явление, особенно явление, которое связано с человеком, имеет оценку вот на этой оси и на эту ось попадает. В том числе, и общество как целое – оно тоже на эту ось попадает. Каждое общество имеет свою духовно-нравственную оценку. И в этом смысле, есть общества высокие, с этой точки зрения, а есть низкие общества. В этом коренное отличие христианской социологии от социологии светской, в которой, как я уже говорил ранее, оценивать общество высокое оно или низкое – это дурной тон, это запрещено, это ненаучно, и это собственно никогда социологами западными не делается. Сейчас социология – это исключительно западная социология, которая у нас преподается, впаривается всему нашему населению. Вот, поэтому мы вот этой вот классификацией мы сразу немножко со светской социологией разделились. То есть, низкое общество – оно воспитывает человека в отрицательном смысле, провоцирует на грех, а высокое общество наоборот, препятствует, так или иначе, людям грешить, воспитывая их в духе добродетели. В этом, собственно, суть этого понятия. Можно сказать и иначе: в духовном обществе легче спастись, и там большее количество людей спасается, в низком обществе труднее спастись, там меньшее количество людей спасается. Хотя, понимаете, в чем дело, даже в самом отвратительном обществе всегда найдутся праведники, которые идут против течения и спасаются, и, наоборот, в самом распрекрасном обществе, полно людей, которые вот эти прекрасные принципы не приемлют, а живут по совершенно другим, эгоистичным принципам. Безусловно, общество воспитывает, но, понимаете, не все от него зависит. Есть еще такая вот индивидуальная духовная жизнь человека, очень глубокая, которая, так сказать, тайна Божия, это глубина человека. Так что общество воспитывает, но не до конца.
Следующая бинарная классификация: общества с родственными связями и общества с функциональными связями. Родственные связи – это отношения между родственниками. Например, семья – пример такого общества с родственными связями. Есть еще родовая община, которая была на заре человечества, там тоже люди были связаны родственными связями. Но понимаете, есть общества и другого типа, где люди связаны между собой иначе, как говорят умные социологи, функциональными связями, где каждый человек в обществе выполняет какую-то функцию, какую-то роль, может быть, незаметную, иногда заметную. Но он встраивается в общество именно за счет того, что выполняет там какую-то функцию, роль. Это два больших класса обществ. Для нас, конечно, более интересны общества с функциональными связями, потому что их, так сказать, большинство. Я очень уважаю семью и считаю, что это замечательно установлено Господом Богом. Этот тип общества очень важный. Но, понимаете, в чем дело, семьей церковь все-таки занимается, и семья находится в сфере христианского, что ли, попечения. Батюшки об этом много говорят, есть таинство венчания специально предназначенное для освящения семьи и прочее, прочее, прочее. А вот обществами с функциональными связями, так сказать, церковь фактически не занимается. И, во всяком случае, в своей истории не занималась. Вот это пробел нам нужно будет как-то закрыть. А вопрос этот крайне важный.
Хотя надо сказать, что именно семья во многих случаях является неким образцом. Почему? А потому, что в семье, худо-бедно, не во всякой семье, но в большинстве случаев в семье присутствует любовь. Эта любовь имеет как бы, ну, такую природную, родственную природу. В обществах с функциональными связями тоже присутствует любовь, но она имеет иную природу, природу более христианскую, что ли, чем природную. Но в тоже время, как вы понимаете, что любовь – это главное, именно любовью человек спасется, именно любовью он попадает в Царство небесное, и в высоких обществах больше любви. В их, так сказать, структуре, их организации больше любви. А в низких обществах меньше любви.
Тртья бинарная классификация, тоже для нас очень важная: ощества бывают большие и малые. То есть, это все очень просто. Общество может состоять из нескольких человек, а может быть целой громадной империей, огромным обществом, которое состоит из сотен миллионов человек. Это разные вещи, понимаете, в чем-то они похожи, но во многом они различаются. И, главным образом, в том, что малое общество можно легко сделать высоким – вот люди, добродетельные, в общем люди собрались, и между собой образовали братство, такую общину, в которой царствует любовь. В общем, здорово все. Но, понимаете в чем дело, когда община разрастается, у нее начинаются трудности. Почему? Потому что она увеличивается, и в нее неизбежно попадают люди, так сказать, другой природы, которые попали туда по ошибке, или залетели туда специально, чтобы специально все развалить – и такое возможно. Поэтому большому обществу очень трудно стать высоким, именно из-за того, что среди людей полно эгоистов, которые любят только себя. Я считаю, это важное разделение, которое мы должны все время иметь в виду.
Конечно, все мои разделения бинарные, они очень грубые. Надо всегда иметь в виду, что на самом деле имеется градация, что высокие и низкие общества – это, так сказать, слова, а между ними может быть масса промежуточных стадий и оценок. То же самое – общества большие и малые.
Еще одно разделение: общества полные и частичные. Это тоже очень просто. Но опять-таки это надо иметь в виду. Полное общество обеспечивает весь цикл существования человека. Полное общество обеспечивает человека всем необходимым. А есть общества частичные, например, общество астрономов-любителей, у этого общества свои правила, но, понимаете, это общество удовлетворяет только одну потребность, - глазеть на небо, и так сказать, говорит: работайте и получайте денежки в другом обществе, кушайте тоже где-то в другом обществе, и живете вы вовсе не полностью в этом обществе астрономов-любителей. Хотя оно вполне интересно. Понимаете, вот, например, государство – это полное общество: мы в нем живем, и весь цикл жизни оно худо-бедно обеспечивает. Община, небольшая крестьянская община, например, это, ну это на девяносто процентов полное общество. Сказать, что оно абсолютно полное, нельзя, потому что наши крестьяне вроде абсолютно все выращивали, но на самом деле не все – им нужны были денежки, чтобы там поехать на рынок, в город, чтобы что-то там купить. Вот, поэтому это тоже относительная бинарная классификация.
И, наконец, еще одна классификация: общества бывают органичные и неорганичные. Это вот уже посложнее. Органичные общества – это общества с сильными связями. А что значит «с сильными связями»? Это не так просто объяснить. Для одних связи сильные, для других – не сильные. В семье вроде связи сильные, а в то же время, раз, развелись, разошлись. В общем, смысл понятия «сильный» вот в чем: если эта связь разрывается, то часть общества, которая отпала (а была привязана сильной связью), – она терпит сильный урон, может быть даже гибнет. Сильная связь – она очень существенна, жизненно важна для человека. А вот если меня погонят из общества астрономов-любителей, я это переживу, честно говоря. Почему такое слово: «органичное»? Потому что в случае органичного общества оно как бы уподобляется организму, каждый член общества играет роль, важную роль, где-то существенную, и отпадение от этого общества – это все равно, что руку отрезать: и рука перестанет быть живой и всему обществу ущерб. Органичное общество обладает очень ценными свойствами. Это, прежде всего, свойства повышенного сопротивления внешнему воздействию. Люди, тесно сплочены друг с другом, сплоченный коллектив – это сила, это силища. А в неорганичном обществе, да, связи, есть, но понимаете, их разрыв такой трагедией не является. Сначала вы покупали у одной фирмы, вроде с ней связаны, а после обиделись, сказали, «не годится» и связались с другой фирмой. Вот это слабые связи.
А вот общество с сильными связями обладает удивительной силой поддержки и взаимопонимания. Надо сказать, что понятие органичное общество не тождественно полному обществу. Заметьте, это все-таки разные вещи. Понимаете, капиталистическое общество – полное, но не органичное, там нет этой солидарности, все на принципах купли-продажи, там каждый сам за себя. А держится оно на самом деле на его грехе, на падшести этого общества. Капиталистическое общество – оно по своему духовному и нравственному уровню соответствует духовному уровню среднего статистического человека. А поэтому этот человек вписывается в это общество. А в высокое общество вписаться может далеко не каждый. Вписаться в высокое общество должен человек с высоким духовно-нравственным уровнем. И, собственно, никак иначе. Иначе он оттуда вылетит, как пробка.
Ну, примеры обществ. Например, семья. Это высокое, малое, частичное общество, общество, все-таки органичное, и общество с родственными связями. Община крестьянская – это малое или среднее, в основном, полное общество с функциональными связями. Что касается высоты крестьянской общины, это вопрос сложный. Тут имеются разные мнения: крестьянская община в разные периоды истории представляла собой немножко разные явления. Также об органичности крестьянской общины тоже существуют разные мнения, но в основном это общество все-таки органичное, уровень взаимовыручки там был, как правило, очень высокий. Собственно, крестьянская община она для того и создавалась крестьянами – ради взаимовыручки.
Вот интересный пример - Церковь. Церковь – это, конечно, не только общество, это нечто мистическое и сверхреальное, но, тем не менее, земную Церковь можно рассматривать как общество. Спрашивается, по нашей классификации, какое оно? Ну, во-первых, большое общество, Церковь это все-таки не кучка, а миллионы. Высокое, безусловно, общество. Но церковь – это общество частичное: полный цикл жизни оно не обеспечивает. В церкви нет экономики. Мы, как правило, работаем не в церкви, а работаем на стороне, в других обществах, которые живут по совершенно иным принципам и законам. И в этом большая беда наших христиан, что в храме они христиане, а вот на работе они уже какие-то немножко другие, именно потому, что они встроены в нехристианские отношения, которые, как правило, на работе существуют. Теперь: это общество органичное или нет? С сильными связями или так? Знаете, мне кажется, что для кого как. Для настоящих христиан это, безусловно, общество сильное, с сильными связями, то есть, когда отлучают от Церкви – это очень тяжело, это убийственно просто. Это немыслимо тяжело. Хотя для других эти связи неорганичны, вроде бы они члены Церкви, а после понюхали – и по домам, и все. Ушли в буддисты, в индуисты, в барабан бить – всякое бывает. Или обиделись на Церковь, ушли в атеисты, стали таким вот богоборцами, типа Невзорова.
Ну, я не буду затягивать и дальше приводить разные примеры обществ, потому что время идет. Но вы сами можете потренироваться, брать разные общества и их, так сказать, классифицировать. Может быть, я чего-то важного не учел. Это вполне возможно.
Итак, продолжаем. Общества, как вы видите, могут быть классифицированы по разным признакам. Но, тем не менее, все-таки у каждой вещи или группы вещей обычно существует какая-то естественная классификация, к которой даже подбираются разные слова. Вот, например, устройство для сидения. Бывают табуретки, бывают стулья, бывают кресла, бывают диваны. И не так-то просто это все понять, чем стул отличается от кресла. Или чем диван отличается от кресла. Все это отнюдь не просто и каким-то простыми классификациями здесь не обойдешься. Я вам расскажу такой исторический анекдот. Великий греческий философ Платон задумался над проблемой классификации и решил что человек – это двуногое без перьев. На следующий день к нему пришел его знакомый философ Диоген (помните, который в бочке сидел), принес ему дохлого ощипанного петуха и сказал: «Се человек». Платон был очень смущен. Ну как же? Вроде бы он дал определение человека, такое хорошее, и вдруг – такой конфуз! Он это определение улучшил и дополнил: «и еще с плоскими когтями». Ну, это определение мы оставим на совести Платона. Это я к тому, что найти те явные признаки, которые выделяют естественную группу, довольно сложно. Это некоторое пространство признаков и оно делится вот на такие сектора, каждый из этих секторов образует некий кластер, и этим как бы вот эта естественная классификация осуществляется.
Так вот, естественная классификация есть и у обществ. То есть, есть некие сложные глубинные свойства, по которому один тип общества отделяется от другого. Это глубинное свойство называется «социальный строй». Очень важное понятие, которое, безусловно, должно присутствовать в христианской социологии. Собственно, оно присутствовало в марксизме. Вы знаете эту классификацию: первобытнообщинный строй, капитализм, а после там социализм и коммунизм. Понимаете, в чем недостаток этой классификации? Во-первых, оно только применимо только для больших полных обществ типа государства, а к таким маленьким частичным обществам оно не применимо, оно не применимо к обществу астрономов-любителей. А другой его недостаток, еще более сильный, в том, что это слишком узкая классификация. Помните, я делал лекцию, где я рассказывал о гипотетической христианской классификации общественных формаций? И там было шесть формаций, причем ни одна из них, собственно, не совпадает с марксовой. Там и феодализм и капитализм – они попадали в один и тот же квадрат. Так в чем же сама идея социального строя? Я еще раз повторяю, что с точки зрения Аристотеля, социальный строй – это форма вещи, а форма вещи – это самое главное, это суть вещи, которая, собственно вещь и определяет.
Понятие «социального строя» должно быть расширено так, чтобы оно имело, во-первых, духовно-нравственный характер, а во-вторых, было бы применимо ко всякого рода обществу. Но пока мы все-таки будем мыслить, что социальный строй присущ большим полным обществам. Социальный строй – это, так сказать, чертеж общества, как общество устроено, на каких принципах там осуществляются взаимосвязи между людьми. И, конечно, сам социальный строй имеет духовно-нравственную оценку на этой вот духовно-нравственной оси. Социальный строй может быть высоким, а может быть низким. Здесь встает проблема: мы же вроде бы говорили о духовно-нравственном уровне общества вообще. Так это одинаковые понятия или разные? Это большая сложная проблема. Мне кажется, что если духовно-нравственным уровнем общества считать некое среднее арифметическое его членов, то это все-таки разные вещи. Строй по задумке может быть высоким, а вот, тем не менее, люди в нем, по тем или иным причинам до него не дотягивают. Или наоборот, вот что у нас творится в России? Я очень уважаю русских людей и считаю их высоконравственными и духовными, а они живут в таком жутком, совершенно отвратительном социальном строе. Невыносимом просто. Так что мне кажется, что это все-таки разные вещи. Но на следующей лекции я еще усложню этот вопрос: появится третье понятие, аналогичное. Но что делать? Со всем этим надо разбираться.
Теперь мы наконец-то переходим к цели нашей лекции. Для христианской социологии крайне важен вопрос: какое общество хорошее, то есть, какое общество высокое, а какое общество низкое. Речь идет о критериях оценки общества вот на этой оси. На мой взгляд, критериев оценки два: основной критерий и вспомогательный.
Сначала поговорим об основном критерии, который касается самого главного вопроса в жизни и христианина, и вообще любого человека, - вопроса спасения души. Понимаете, нет ничего важнее этого. Я не буду приводить евангельские цитаты на этот счет, чтобы не затягивать, но, понимаете, человеческая личность – самое ценное у Бога, и Богу крайне небезразлична судьба человеческой личности в вечности, потому что каждый человек это образ и подобие божье. Каждый человек, пусть односторонне, пусть не полно, но воспроизводит какое-то божье свойство. Именно поэтому он является образом Божьим. А то, что это крайне важно для Бога, так это нам показал Господь Иисус Христос, который своим подвигом, своей смертью спас человека, не пожалел своей жизни ради этого. Но выводить отсюда асоциальность христианства нет никакого основания. Понимаете, на самом деле Христос нигде не говорит, что общество не важно для жизни человека и не важно для его спасения. Такого вы в Евангелии не найдете. Да, Евангелие обращается к вечной душе, но, не потому что само понятие общества – это нечто эфемерное и несущественное (это очень даже реальная вещь), а потому что общество создается людьми. Каково состояние душ общества, таково и его устроение, таков и его социальный строй, но здесь, конечно, полного соответствия нет, ибо возникает обратное влияние: общество воспитывает и воспитывает очень здорово людей, и воспитывать оно может, как я уже много раз говорил, как в положительном смысле, так и в отрицательном смысле. Поэтому для спасения в вечности, очень даже не безразлично, в каком обществе человек живет. Даже на этот счет есть высказывание апостола Павла: «Не обманывайтесь, худые сообщества развращают добрые нравы». Это вот он говорил о низких обществах. А высокие общества, наоборот, препятствуют распространению греха, и, наоборот, способствуют распространению добродетели. Тем самым они помогают душе подняться на более высокий духовно-нравственный уровень.
Я уже говорил, что общество воспитывает, но не всё определяет. Человек глубже общества, у него есть подвал, есть такие части души, куда общество с его воспитанием заглянуть не может. Это большая тайна Божья. Общество не может, а вот Церковь может. Она может гораздо глубже заглянуть в душу человека, и именно поэтому, обязательно должно быть участие Церкви в жизни общества. То есть, все-таки имеет место принцип спасения, который христианский социологи должны все время иметь в виду, что это, тем не менее, самое важное.
И первой основной критерий может быть сформулирован следующим образом: с христианской точки зрения общество тем лучше, чем больше оно помогает спасению его членов. То есть, чем более эффективно оно противостоит распространению грехов и чем лучше оно воспитывает добродетель. Собственно, получилась тавтология, можно сказать иначе. Общество получает тем более высокую оценку, чем более высок его духовно-нравственный уровень.
Но. Но есть второй очень важный принцип, который все время должны иметь в сознании своем христианские социологи. Это принцип падшести: человек - существо падшее и даже самые высокие люди, святые, – они отнюдь не безгрешны, у них свои недостатки, которые, кстати, они очень остро чувствуют. И социологам (а они имеют дело все-таки не с отдельными душами, а преимущественно с массами) все время приходится иметь дело с людьми падшими. Грехопадение человека – это кардинальное событие, которое, повторяю, все время надо иметь в виду. И именно люди грешные, люди нравственно несовершенные начинают строить общество. Естественно, оно тоже выходит несовершенным, его социальные институты далеко не совершенны. А еще имеет место вот такой эффект задержки: общество консервативно, его построили предыдущие поколения, а новые поколения вливаются в уже готовое, созданное общество. И вот эти институты несовершенные, сделанные падшими людьми, начинают воздействовать на вновь прибывших людей, их в своем духе воспитывать, портить, или, наоборот, их улучшать. То есть, я хочу сказать, что падшесть человеческая – она как бы огустевает в структуре общества, в его несовершенных институтах, и вот этим самым воспитывает новое поколение, которое тоже в результате этого начинает в полной мере проявлять свою падшесть. В общем-то, проявления падшести в социальной жизни очень разнообразны и тяжелы по своим последствиям. Прежде всего, вследствие падшести в сердцах многих людей (в общем-то практически всех) остыла любовь, и огромное число людей превратилось в эгоистов, которые думают только о себе и ищут собственной выгоды. В социальном плане это приводит буквально к появлению двух рас людей - есть люди альтруистической направленности, которые думают не о себе, а о других, а есть люди (еще раз подчеркиваю, очень много, в реальном обществе их большинство) которые думают о себе, эгоистов. Однако, все-таки эгоистов надо различать. Есть эгоисты безнадежные, которые никакому воспитанию не поддаются. Каждый встречал таких, безусловно. Но большинство людей – не такие. Они частично альтруисты, частично – эгоисты. Именно вот такого рода люди это не безнадежные люди, вот их общество может воспитать, во всяком случае, как-то сдвинуть со своей позиции.
Любовь, которая должна царить в социальных отношениях в идеале, вследствие падшести она умаляется и заменяется или своими суррогатами, или заменяется какими-то другими силами и стимулами, которые к любви имеют косвенное отношение, прямо скажем, совсем не имеют. Если говорить о первых, то недостаток любви – он в любом обществе, и она заменяется законом. Даже в обществе астрономов-любителей есть свои правила, нарушать которые чревато, уж не говоря о государстве. Но, понимаете в чем дело, хороший закон – он внутри себя содержит любовь. Этого ни в коем случае отрицать нельзя и часто хороший закон, установленный мудрым правителем, приносит людям гораздо больше блага, чем масса всякой точечной милостыни, которая часто неэффективна, поскольку часто милостыня свершается, а деньги уходят в песок и ничего не изменяется. Но, понимаете, законы пишутся падшими людьми и в них есть элемент любви, но вообще-то наши законы в этом смысле очень несовершенны. Вы все это отлично знаете. С другой стороны, на место любви приходит такое явление как терпимость. В общем-то, это не любовь, это суррогат любви. Мне кажется, терпимость – вещь хорошая, но все-таки до определенного предела. Терпимость очень легко переходит в толерантность, в безразличие, в теплохладность. Люди перестают различать добро и зло и перестают противодействовать злу и поощрять добро. И происходит страшное.
Недостаток любви в обществе замещается свершено другими вещам. Любви нет, а общество, тем не менее, держится. За счет чего? Николай Николаевич Неплюев, о котором я говорил, выводит простейшую формулу, что если любви в обществе нет, то на первое место вылезают две вещи: либо корысть, либо принуждение. Вот собственно, всего и есть три силы, которые движут обществом: любовь, корысть и принуждение. Такой взгляд кажется примитивным, а на самом деле он глубок. И виноваты не отдельные люди, а общество как целое. Вот оно движется все время вот этими тремя силами. На корысти основано капиталистическое общество, мамона в этом обществе властвует и ему подчинено все и вся, вы это отлично все знаете и чувствуете, я на этом не буду зацикливаться.
Общество может сопротивляться корысти и устанавливать такие законы и устраивать такие институты, которые будет мешать развиваться этой пагубной всеобъемлющей страсти. Но если любви нет, то на чем такое общество будет держаться? Остается третье – на принуждении. Увы, увы. Оно начинает наиболее трудные проблемы решать силой, устрашением, наказанием, начинает затыкать рты. А результат тот же – падение духовно-нравственного уровня, Такое общество все равно занимает невысокое положение на вот этой духовно-нравственной оси. Есть коварный вопрос: а что лучше, а точнее, что хуже? Ну, ясно, любовь, лучше всего. А вот если стоит выбор между корыстью и принуждением, что хуже? Я думаю, что корысть хуже. Это самое страшное, ибо корысть губит душу человека, она не дает этому человеку попасть в Царство небесное. Недаром апостол Павел сказал «корень всех грехов – сребролюбие». А принуждение – да, ничего хорошего в этом нет, оно давит, но в большинстве случае оно все-таки глубину души не затрагивает, и люди в таком приплюснутом обществе, тем не менее, могут спасться в больших количествах. Кроме того, падшесть человеческая – она наступает как бы ступенями: понизив общество на одну ступень, она стремится столкнуть его еще дальше вот в такую социальную преисподнюю. Понимаете, против справедливости, которая тоже нужна в этом обществе (о справедливости я уже говорил, но буду говорить и на следующей лекции), падшесть стремится столкнуть общество в полный эгоизм. А после – следующая ступень, человек как бы расчеловечивается, он перестает быть человеком, в нем появляются какие-то дикие совершенно, жуткие, не то, что антисоциальные, а просто какие-то античеловеческие наклонности, типа вот ювеналки, типа гомосексуализма. Это вот уже очень высокий уровень низости общества, просто людей превращают Бог знает во что!
И, наконец, единственное, что я еще успею сказать – это о вспомогательном критерии. Еще раз подчеркиваю: падшесть общества неустранима. Христианские социологи всегда должны учитывать, с чем они имеют дело. И, с этой точки зрения, общество с очень высокой духовно-нравственной организацией, но беззащитное от нападения врагов, или очень аскетическое общество, предлагающее людям столь низкий уровень жизни, что оно лишает челнов общества перспектив в жизни, это тоже нехорошо. Поэтому вот чисто духовно-нравственного критерия высоты общества, в общем-то, недостаточно.
Для больших обществ большое значение приобретает дополнительный критерий. Если общество не может себя защитить, то в падшем мире оно очень быстро сметается. Буквально не успеешь моргнуть, все разрушено и ничего от него не осталось. Поэтому общество должно обеспечивать уровень материального, экономического развития, достаточный для защиты этого общества от внешних врагов, а также для своего долговременного существования и развития в этом мире. Это критерий, как я считаю, вспомогательный. Но он необходим, он как бы выводит нас из чисто абстрактных, прекраснодушных соображений и спускает нас на землю. Мы живем в падшем мире и вот это, это общество должно обеспечивать. Если оно своего долговременного существования не обеспечивает, это не годится.
В этом смысле оказывается очень интересной проблема прогресса. У нас и в XIX, и в XX веке много шло разборок, споров о том, что же такое прогресс, вообще, хорошее это или плохо? Одни считали, что это хорошо, замечательно, великолепно, аплодировали. А другие люди, в основном христианской направленности, говорили, что прогресс, как мы его видим, прогресс технический – он заводит человека совершенно не туда, делает из него какого-то робота, который не обладает духовной жизнью. Поэтому прогресс – это плохо и никакого прогресса не нужно вообще. Мне кажется, что разрешение этого конфликта очень простое. Прогресс – это необходимость. Если не будет технического прогресса, если мы не будем уметь делать танки, ракеты и атомные бомбы, нас сомнут мгновенно, здесь у нас по Москве будут американцы маршировать и вся наша культура, вся наша русская цивилизация будет уничтожена. Прогресс – это печальная необходимость, каждое общество должно, вынуждено бежать в этой упряжке, иначе оно погибнет.
Вот содержание сегодняшней лекции, так что теперь прошу вопросы.
Вопрос: Вот вы сказали, что высокодуховные общества дают человеку сильную планку, аскетизм, лишая общества перспектив. Каких перспектив, о чем идет речь?
Н.В.: Жизни. Понимаете, вот не может существовать общество, которое основано на одной чистой аскезе, не может, я еще раз повторяю: его уничтожат. Общество должно развивать свою индустрию. А это уже не аскетика.
Реплика: Баланс, балансирование между прогрессом …
Н.В.: Да. Надо уметь сочетать одно с другим, совершенно верно. Вот шопинг, который всех с ума сводит, это плохо, конечно. Механизмы капитализма заставляют покупать, покупать: компьютер устарел – выкинуть его, купить новый, более крутой. Это плохо, конечно. Но, с другой стороны, если не будет новых компьютеров, проиграем мы будущую войну. Вот такая диалектика.
Вопрос: Вот скажите, цель социализма, цель идеологии государства при социализме – коммунизм. А цель православного человека – Царствие небесное. То есть, как будут сочетаться две таких идеологии?.
Н.В.: А одно другому не противоречит. В общем-то, и в Царствии небесном существуют свои отношения. Царство небесное – тоже общество, и я абсолютно уверен, что там, в Царстве небесном - коммунизм. Поэтому коммунизм – он воспитывает людей для Царства небесного. Вот в чем дело, эти вещи дополняют одна другую.
Вопрос: Вот я хотела спросить, люди неверующие, кому они должны быть милостивыми и любящими? Где их кредитор? Кто их кредитор? Кому они должны? Вот, если они будут жить вместе с верующими людьми, которых пока что ужасающее меньшинство в нашей стране. Ну, предположим, мы создадим более благоприятные условия и малое стадо будет больше. Но Господь сказал: «Не бойся малое стадо». Значит, он хотел сказать, не только не бойся, а что стадо будет малое, поэтому на очень большое стадо рассчитывать нельзя. Все остальные люди, кому они должны будут быть людьми в христианской этике, если не будет принуждения?
Н.В.: Я думаю, что, во-первых, не таким уже и малым будет это стадо. Мы просто почему-то привыкли к тому, что стадо будет малое.
Реплика: Но так Господь сказал, что стадо будет малое…
Н.В.: На мой взгляд, отсюда не следует, что стадо всегда будет малое. Вот малое стадо, оно не должно бояться. Давайте уже буквальный смысл. Но он не сказал, что все-таки может быть только малое стадо. Хотя я с вами частично согласен, что уж очень большим это стадо никогда не будет.
Реплика: Хорошо, даже если это будет остаток, вот эти люди вне стада, они кому должны будут? Быть приличными людьми?
Н.В.: Вот, например, в Советском союзе огромное число людей было неверующих, но они были приличными людьми, замечательными, очень хорошими. Кому? И, тем не менее, они были атеистами. Как так получилось? Это же не случайно.
Реплика: Да, я об этом очень много думала. Но многие говорят, что тут главенствующую роль играла инерция: их бабушки, их мамы еще были воспитаны в вере. И у нас нет возможности, к сожалению, проверить, правильное ли это утверждение или нет, мы не можем посчитать цыплят по осени, потому что семьдесят лет – это очень маленький срок, и, действительно, там могла играть роль вот эта инерция живых еще предков.
Н.В.: Да, она могла играть роль, но мне кажется, что все-таки советских людей воспитывал советский социальный строй…
Реплика: И русская культура, которая все из православия проистекает.
Н.В.: Нет, я говорю именно о советской культуре, которая как-то впитала в себя русскую культуру, но, тем не менее, делать полный знак равенства между советской культурой и русской все-таки я бы поопасился. Людей, вот тех, которые выиграли войну, все-таки воспитывал советский социальный строй. И то, что эти люди вытянули эту потрясающую войну, совершили невероятный подвиг, в этом, конечно, заслуга их бабушек, но в тоже время и заслуга советского социального строя. В какой степени? Не знаю. Это сложный вопрос. Одни считают сугубо, что за счет бабушек, а вот я так не считаю.
Вопрос: Да. Нет возможности это проверить. Потом, понимаете, куда же деть падшесть человека онтологическую?
Н.В.: Падшесть останется. С падшестью ничего не сделаешь, и общество ее не победит, и церковь, несмотря на то, что она вроде бы работает со своими прихожанами, ее победить не может. В этом мире может быть православный социализм. Но православный социализм не есть общество тотальной любви. В нем останется грех, безусловно, в нем останется падшесть.
Реплика: Следовательно должно остаться и принуждение.
Н.В.: Конечно. Да, увы, должно остаться и принуждение, потому что, вот эти неисправимые эгоисты, их надо будет …
Реплика: Ну, это в одном из апостольских посланий, как вы знаете, есть, кого надо спасть страхом. По-моему, апостол Иаков или апостол Иуда
Н.В.: Да, согласен. Конечно, там будут законы, которые должны выполняться. Безусловно.
Вопрос: На предыдущую реплику. Просто мы живем в такой стране, в тяжелых природно-климатических условиях и если не будешь к другому относится нормально, то снег выпадет и дорожку к двери сделать некому. Просто сами природно-климатические условия создают такую социальную общность. Выживут те люди, которые создали такую социальную общность, а это значит определенный тип личности. А вопрос у меня вот какой: можно ли предположить, что проекция Царства небесного на Землю есть собственно коммунизм? Можно ли так понимать?
Н.В.: Ну, понимаете, если христианский коммунизм, то – да. В Царствие небесном царствует вера в Бога, а если веры в Бога нет, ну какое же Царство небесное?
Реплика: Проекция будет – Царство правды.
Н.В.: Понимаете, и все равно, без веры в Бога правды полной быть не может. Извините. Но я вот так понимаю. Вера в Бога – это необходимый элемент совершенства, абсолютно необходимый. Да, и вот советские люди –они были, в общем-то, очень хорошие: вон, войну вытянули, вон сколько построили, до сих пор разворовать не могут. Но, понимаете, вот эта беда атеизма, она, в конце концов, наше советское общество и разрушило, оно оказалось домом, построенным на песке. И, увы и ах, ничего не попишешь.
Вопрос: Почему у вас такая мысль, что социальный строй и законы пишут падшие люди?
Н.В.: Да.
Реплика: Потому что все люди падшие, изначально падшие от природы.
Вопрос: Ну, падшие тогда все?
Н.В.: Да.
Реплика: А я так понял, что наиболее падшие люди пишут законы.
Н.В.: Нет, ну бывает, что и приличные люди пишут законы.
Реплика И.Я.Медведевой: А можно я вот добавление полезное сделаю на эту тему? В Ростове-на-Дону есть очень интересный такой профессор права, он преподает в юридической академии, Игорь Алексеевич Овчинников, православный человек и замечательный юрист. Его докторская диссертация (он занимает теорией истории права, заведует этой кафедрой у себя в юридической академии) посвящена как раз вопросу такому. Он постарался проследить историю выхолащивания настоящего высокого смысла из европейского права. Вот, по-моему, он опирался на одну из работ Лосского, я забыла, к сожалению, на какую. Но вы посмотрите, я думаю, что в Интернете это можно найти. Я читала автореферат, вот с ним разговаривала на эту тему неоднократно. Это очень интересный ученый, даже, думаю, мы могли его как-то пригласить. Алексей Игоревич Овчинников. Это Ростов-на-Дону. Юридическая академия. Раньше это просто был высший институт милиции. Сейчас переименован в юридическую академию, по-моему. Вот, кстати, ювенальная юстиция – это пример уже полного выхолащивания смысла из права. Это беззаконие в законе. Потому что говорится о правах ребенка, о защите прав ребенка, об очень благородной вещи вроде бы, а у ребенка отнимают самое главное право – право на родителей родных. Вот это очень характерный пример полного, наглого выхолащивания. Он не только отследил историю, как это все происходило в Западной Европе, потому что наше право на основе римского принципата ведь создано, да? И вот он проследил именно европейскую историю.
Н.В.: Да, наше право растет из римского права.
Реплика И.Я. Медведевой: Так что вот может быть нам стоит как-то с ним повидаться.
Вопрос: Что получается в результате расчеловечивания вот этими технологиями? Можем ли мы назвать вот это существо человеком, которое уже потеряло всякий человеческий облик?
Н.В.: Сложно сказать. Как говорили в Советском Союзе: «вопрос не по зарплате». То есть, с одной стороны, вроде бы нельзя, но я все-таки хочу как-то милостиво относится к каждому человеку и не хочу его принижать. Я вообще согласен с таким тезисом, что каждый человек – это потенциальный святой. Только ему постараться надо, упереться и он очистится.
Реплика: Ну, Христос ведь никому не отказывает, и разбойникам тоже. То есть никогда не отказывай человеку, в какой бы стадии падения тот не находился.
Н.В.: Да, если этот человек покается и поверит в Бога.
Реплика: Это очень важный вопрос. То есть, технологии, как мы говорим, расчеловечивания. То есть, логично предположить, что в результате получаем вот этого человека. Но это уже не наша терминология, скажем так, вражеская.
Реплика И.Я. Медведевой: Нет, почему, можно и так говорить, но просто есть обратный процесс и никогда не поздно вочеловечится снова. В человеке же все равно искра Божья есть, образ Божий он все равно носит в себе. Это образ, кончено, может быть настолько замутнен, что кажется, что его нет, и мы это называем расчеловечивание, но это просто бы он мог, это такая публицистическая терминология. Конечно, такого не может быть на самом деле, это мы так усиливаем то, что хотим сказать на эту тему. А на самом деле этого не может быть. Фашизм. Так, если всерьез говорить, что бывают нелюди. Так, мы говорим, для красного словца.
