Может показаться, что Златоуст совершенно не отличает собственность от богатства. И действительно, для него богатство – большая собственность, причем находящаяся в частных руках. Иначе говоря, богатство для святителя – частный случай собственности, причем наиболее ярко выраженный. А потому все характеристики богатства относятся и к собственности.
Однако, если присмотреться к текстам Златоуста поближе, то обнаруживается, что он все же делает различие между правом собственности и богатством. Он различает их как причину и следствие, как почву и выращенные на этой почве злаки. Это видно уже из того, что у великого святителя Бог нигде не называется богачом, но всегда собственником, ибо Бог – первопричина всего.
О праве собственности Златоуст говорит и прямо. Но из-за того, что святителю был совершенно чужд правовой подход к жизни, он для права собственности применяет термин «мое и твое», который он почерпнул из слов Авраама Лоту: «да не будет раздора между мною и тобою и пастухами моими и пастухами твоими» (Быт.13,8). Эти «мое и твое» очень ярко и образно выражают главную суть права собственности. И в оценке этого феномена Климент и Златоуст существенно расходятся. Климент, отмечая, что «хотя и всякое богатство, каким бы кто ни владел, не составляет прямой собственности того, но что возможно из всей неправоты создавать дело правое и спасительное», фактически считает, что право собственности носит положительный характер, ибо обеспечивает возможность благотворительности: «чем же может наделять другого тот, кто сам ничего не имеет?».
У Златоуста иная оценка собственности. Вот типичное для него высказывание:
«А еще прежде того подумай, возлюбленный, какой вред (происходит) от богатства и какое расстройство от великого избытка. Умножились стада, притекло великое богатство, – и тотчас пресеклось согласие, и там, где был мир и союз любви, (явились) ссоры и вражда. Подлинно, где мое и твое, там все виды вражды и источник ссор, а где нет этого, там безопасно обитает согласие и мир» /IV:358/.
Св. Иоанн Златоуст характеризует речение «мое и твое» как "жестокое и произведшее бесчисленные войны"/III:257-258/, "холодное"/IX:73/. В другом месте, говоря о деньгах супругов, святитель еще более строг:
"это мое? От диавола привнесено это проклятое и пагубное слово" /XI:181/.
Здесь разница мировоззрений особенно бросается в глаза: если Климент в частной собственности видит дело «правое и спасительное», то Златоуст числит ее привнесенной от диавола.
