Rambler's Top100

Николай Сомин

Лекция 13: Социальная доктрина католической церкви

 

от 27.11.2013:

 

Мы продолжаем цикл исторических лекций, и эта лекция будет посвящена католической социальной доктрине. Если православие в основном склонно к мистике и созерцанию, то католичество больше тяготеет к учительству и деятельности, поэтому социальные вопросы  в сфере католической всегда были в зоне повышенного внимания. Можно даже утверждать, что католичество является социально-ориентированной конфессией. И вот оно выработало так называемую католическую социальную доктрину, которая стала составной частью католического богословия. Там она имеет статус части антропологии.

Католическая социальная доктрина – вещь очень развитая и имеет большую историю. Я сегодня расскажу только о каких-то основных моментах, потому что считаю, что на эту тему достаточно только одной лекции. Но вот что самое интересное и самое характерное. Помните, я вам рассказывал о церковных парадигмах, отношении к имущественной проблематике, и мы их насчитывали несколько: святоотеческая парадигма, общепринятая парадигма, протестантская этика и некоторые другие.

Самое интересное в том, что католичество все эти ступени проходило. Долгое время, по крайней мере, в теории оно исповедовало святоотеческое отношение к имущественной тематике. После оно прыгнуло вниз и стало исповедовать общепринятую доктрину. А после, уже в наше время оно ступило еще вниз, и фактически сейчас оно исповедует протестантскую этику, и между католическими авторами и авторами протестантскими, когда речь идет о всякого рода имущественных вопросах, разницы  практически нет никакой. Вот такие любопытные шаги по лестнице вниз, прямо таки шаги вниз в преисподнюю. Давайте по порядку.

Сначала  католики, еще до отделения от православия (когда формально обе Церкви были вместе, составляли единую Церковь, но все же имелись определенные довольно значительные различия как обрядовые, так и догматические, между восточной и западными частями), достаточно твердо исповедовали святоотеческий подход к имущественной этике. Например, святой папа Григорий Двоеслов. Он почитается и у нас в православии как автор Литургии Преждеосвященных Даров, и также он очень почитаем у католиков. Он писал: «Земля принадлежит всем людям вообще, и поэтому она приносит и плоды для общего употребления всех людей». Вот это такой вполне святоотеческий  взгляд. Католический святой Исидор Сельвинский (тоже, как и Григорий Двоеслов, седьмого века) считает, что общее владение всеми вещами, общая собственность соответствует единому естественному закону, единому для всех народов, и установленному побуждением природы, а не каким-то соглашением.

Это мнение стало повсеместным в трудах католических теологов раннего средневековья. Здесь я должен пояснить, что довольно рано, где-то в VII-VIII веках у католиков установилось учение о трех законах. Это означает, что христианин живет одновременно в пространстве трех законов. Во-первых, закон сверхъестественный, божественный закон, по которому христианин получает от Бога благодать. Во-вторых,  как человек и психофизическое существо, христианин живет по естественному закону, под которым понимаются безгреховные склонности, которые заложены в природу человека Богом: чувства голода, холода и пр. И, наконец, третий, позитивный закон, который не от Бога, а который устанавливают сами люди для своего проживания. Так вот, получается, что общность имуществ относится именно к естественному закону. Однако о естественном законе, в силу падшести человеческой природы, говорить часто было трудно. Поэтому католики это учение модифицировали и стали говорить о вторичном естественном законе, по которому живет уже человек падший, человек после грехопадения. Этот закон, так сказать, достаточен для спасения.  Так вот, с точки зрения Исидора Сельвинского, общность имущества свойственна  именно вот этому вторичному естественному закону или, как еще говорили католики,  всеобщий закон  JUS GENTIUM. По Исидору Сельвинскому общность имущества принадлежит закону  JUS GENTIUM, значит, тем более, первичному естественному закону.

И дело нестяжания, и общность имущества поддерживались в католической среде и многими католическими орденами. Скажем, Бенедикт Нурсийский, основатель западного монашества, вообще запретил употреблять слово «мое», разрешалось только «наше». В ордене августинцев, например, утаение факта подарка приравнивалось просто к воровству, и так далее.

В этом  смысле очень интересен и знаменателен такой известный католический святой как Франциск Ассизский. Вообще, надо сказать, это личность замечательная. Это сын очень богатого торговца, ,  заводила местной молодежи, человек очень благородный, поэтический, все время пел песни трубадуров. Вдруг с ним что-то произошло, он поругался с отцом, отдал ему все свое имущество, включая богатую одежду, сказал, что теперь отец его – Иисус Христос, и начал странствовать по стране и прославлять бедность. Он даже говорил «царица нищета» и пел ей песни. Причем это было настолько искренне, настолько это шло от сердца, что люди, видя это все, стали следовать его примеру и вскоре образовалась целая бродячая компания. И вообще, Франциск Ассизский прославлял  бедность не ради аскезы, а ради любви к ближнему, что характерно. Однажды он отдал свой плащ бедняку, сказав, что он просто ему нужнее. Он считал, что мы любую вещь имеем в собственности только до тех пор, пока не увидим где-то еще более бедного человека, и тогда мы должны эту вещь отдать.  Он отдал бедной вдове даже Евангелие. Необходимо понимать, что в то время книги были рукописными и очень дорого стоили.

Он решил как-то узаконить положение своей компании, написал устав и пошел к папе его утверждать. Здесь католические историки рисуют разные интересные рассказы об этой встрече. С одной стороны, Иннокентий III (представьте себе великого инквизитора у Достоевского) –  человек, который короновал многих королей в Европе. И вот приходит к нему босой человек, совершенно неизвестный. Сначала папа над ним посмеялся, сказав, что ты настолько грязный, что твое место среди свиней. А Франциск буквально исполнил это, и неделю провел среди свиней, и после пришел к папе еще более грязный и еще более вонючий, и сказал: «Я исполнил твое повеление и снова обращаюсь к тебе с той же мольбой». Папа сначала лишился дара речи, а после увидел, что перед ним настоящий святой, человек удивительного беззлобия и поразительного смирения, и подписал ему этот устав. С тех пор появился орден францисканцев-католиков, который имеет большую историю, разделяется на несколько ответвлений: мужской орден  меньших братьев, затем женский орден кларисс (в честь святой Клары, которая стала подражать Франциску: она тоже убежала от своих богатых родителей).

В середине XIII века появился известный схоласт, тоже католический святой – Фома Аквинский. Он-то как раз все переиграл и спустил католическую доктрину на ступень ниже. Фома Аквинат тоже личность очень интересная. Я люблю рассказывать о людях, потому, что мне кажется, что иногда сами люди даже интереснее, чем их идеи. Так вот,  Фома, сын графа, родился в графском замке. Знаете, бывают люди очень умные, очень спокойный и очень толстые. Вот это – Фома Аквинский. Он стал доминиканцем и, в общем, всю жизнь думал и занимался богословием. Времени он никогда не терял:  бесконечные диспуты, мыслительная работа, написание трактатов. Про него рассказывают такой любопытный эпизод. Его пригласили к королю: там целое сборище, все вьются вокруг короля, а он где-то тихо сидит и вдруг как ударит кулаком по столу. «Вот аргумент против манихеев!» - вскричал он.  Все рот разинули, скандал! А король к этому отнесся нормально, сказал, что мы вот тут мирскими делами занимаемся, а вот этот человек – все время о Боге думает. После он помогал в публикациях сочинений Аквината,  который не дожил и до 50 лет. Впрочем,  Фома прожил только 44 года.  Умер он  при следующих обстоятельствах.  Папа порекомендовал поехать на  так называемый Лионский собор – там была важная встреча с православными. Поскольку Фома был человек очень послушный,  он поехал. Обычно католические монахи ходят пешком, но его, в порядке исключения (больной, толстый, знаменитый) повезли на лошади. И он наткнулся на сук, который низко рос, свалился с лошади, сильно ударился. Его отнесли в ближайший монастырь, где он и умер.

 Так вот, Фома Аквинский – автор знаменитого трактата «Сумма теологии». Этот трактат у католиков идет на втором месте после Библии. В этом трактате есть небольшой кусочек, посвященный имущественной проблеме. Он написан достаточно коряво, но, в конце концов, теологи расшифровали смысл того, что хотел сказать Фома. Смысл такой.  «Да», - говорит он, - «общность имущества и общее предназначение благ,  мы этого не отрицаем, но общность имущества надо понимать не в смысле общей собственности, а  в смысле частной собственности, которая, тем не менее, принадлежит всем». Так сказать, в  смысле народного капитализма. В самой идее общей собственности Фома Аквинский никакого идеала, никакой высоты не видел, а наоборот – видел в этом устроении недостатки. Он считал, что еловеку позволительно владеть имуществом частным образом на правах собственности. Почему? Потому, что об общем никто не заботится, а о  частном, своем все радеют. При частной собственности, в общем-то, больший порядок, и больше мира между гражданами. Потому что, из-за общей (ничейной) собственности  все начинают ругаться, хотят ее присвоить себе. Вот такие соображения, очень похожие на позицию Аристотеля по этому же вопросу. Это неудивительно, поскольку Фома Аквинский  был поклонником Аристотеля, и его теория – это такой христианский вариант переложения Аристотеля.

Фома приводит и дополнительные аргументы. Аргумент социальный: частная собственность организует общество, выстраивает его социальную структуру. Аргумент гедонистический:  обладание частной собственностью приносит человеку радость. Аргумент этический: владение собственностью позволяет давать милостыню, а милостыня – это высочайшая христианская добродетель. Здесь Фома повторяет такой старый аргумент, который первым провозгласил еще в конце II века Климент Александрийский – о том, что давать милостыню можно только из своего, поэтому, если милостыня – высокая добродетель, частная собственность – вещь тоже очень хорошая. И, наконец, аргумент библейский: частная собственность освящена Богом. Например, заповедью «не укради». Вообще-то о сомнительном качестве этих аргументов мы уже говорили.

 Что касается самих принципов разделения собственности, то они относятся уже к позитивному закону, и поэтому должны уточняться, корректироваться и совершенствоваться  Относительно способов вступления в собственность Фома  считает  не грешными только два –  присвоение ничейного и труд. При стихийных бедствиях, например, он считал допустимым и  даже правильным отвергать сам принцип  частной собственности и просто брать то, что есть.

 Фома немножко был и политэкономом. Он, например, рассуждает о цене на товар. И рассуждает, надо сказать, не по-марксистски. На цену, по Фоме Аквинскому, влияют разные факторы, такие как: натуральная стоимость вещи, затраты на изготовление (труд),  полезность и редкость вещи, и, наконец, субъективная привлекательность для покупателя. Надо сказать, вполне современный взгляд. Цена, по Аквинату, может быть: 1) справедливая, то есть природная, без прибыли, 2) цена рыночная, включающая прибыль, и 3) цена спекулятивная, включающая нечестную прибыль, с намерением нажиться за чужой счет. Первые две цены он считал допустимыми, а третью цену он отвергал.

Итак, учение Фомы Аквинского, которое было достаточно быстро принято всей католической церковью, стало поворотным пунктом. Фактически произошел переход со святоотеческой концепции на общепринятую концепцию. Почему так получилось? Во-первых, XIII век:  в мире давно уже существуют зачатки капитализма, такого буквально настоящего. Например, итальянские портовые города Венеция и Генуя в то время были самыми настоящими центрами капитализма с банками, купцами с кредитами, с настоящим торговым и финансовым капитализмом. То же самое и Флоренция в Италии. Кстати, епископ Флоренции Антонин Флорентийский очень быстро понял перспективность  теории Фомы Аквинского и ее пропагандировал. Он писал, что простой ссудный процент во всяком виде запрещен, но прибыль на капитал во всяком виде дозволена: вытекает ли она из торговых дел или ссудного закладного предприятия, или она извлекается из транспортного предприятия или путем участия в предприятии. И Антонин со знанием дела говорит о скорости оборота капитала для повышения прибыли. Но капитализм наступает и, в общем-то, вскоре постепенно католики начинают признавать реалии капитализма. Рим в XVI веке признает займы с низкими  процентами и законность взятия ренты.

Но были причины вот этого перескока в общепринятой доктрине, и, так сказать, внутри самой церкви. Да, первые монастыри были нестяжательными, но они очень быстро превращались в хозяйственные центры, обрастали хозяйством и зависимыми от них деревнями, крепостными крестьянами. На Западе это было очень сильно развито. Например, знаменитое аббатство Клени разрослось по всей Европе и имело громаднейшее хозяйство. Аббатство Сен-Жермен владело десятью тысячами душ крепостных крестьян  и огромными земельными владениями. Хотя, конечно, все это было вроде бы в общественной собственности, а общественная собственность не так развращает, как частная. Но все равно, этот эффект есть, и особенно для монахов он нежелателен. Духовная жизнь в такого рода богатых монастырях, как правило, падает.

Кроме того, католики все время боролись за независимость от светской власти. Если православные стремились к симфонии с государством, то католики пошли по другому пути – они хотели быть над государством, над королями, хотели ставить королей. И не удивительно: католическая церковь – она одна, а государств в Европе много. И, во всяком случае, папы все время проводили такую политику, так что фактически началось  противостояние, война со светской властью. Например, война за инвеституру: такой вопрос, кто должен ставить епископов и прелатов –  священная папская власть или власть местная, государственная власть? Вокруг этого началась война. А война требует денег, да и вообще, что дает независимость? Независимость дает большое количество денег. Поэтому идеалы нестяжательности к тому времени, к XIII веку, уже совершенно перестали быть актуальными: и сама католическая церковь внутри жила по другим законам, и мир жил по другим законам. И, вполне естественно, Фома Аквинский просто немного привел в соответствие теорию и практику. Хотя привел в соответствие не до конца, потому что для капитализма и общепринятая доктрина плоха. Капитализм требует протестантской этики.

Далее. В качестве некоей альтернативы официальной позиции католической церкви появились вот эти самые «Утопия» Томаса Мора и «Город Солнца» Кампанеллы, как реакция на общепринятую доктрину. Но они представляли собой такое, что ли, маргинальное течение в католичестве, и в окончательный синтез, в католическую социальную доктрину они не вошли.

В XIX веке (я, так сказать, прыгаю) католическая социальная мысль уже вплотную сталкивается с капитализмом, с тотальным капитализмом, который захватывает всё и вся. И католики уже даже не пытаются его сдерживать. А, вообще говоря, всегда католическая церковь, благодаря своей оппозиции – она как бы сдерживала развитие капитализма в католических странах. И, собственно, поэтому появились определённые ножницы между странами:  протестантскими, которые в смысле развития капитализма убежали дальше, и странами католическими. И в XIX веке такие наиболее католические страны как Испания и Италия в экономическом смысле отставали, например, от Германии и Англии. В XIX веке капитализм победил бесповоротно. И католическая церковь уже ничего против него сделать не может. Она занята лишь тем, чтобы как-то сгладить острые углы капитализма, как-то нивелировать его наиболее вопиющие негативные стороны. Это предлагалось делать либо установлением такого консенсуса между капиталистами и рабочими, либо в виде повышения культурного уровня рабочих, открытия школ, помощи семьям рабочих, либо с помощью организации «религиозных профсоюзов», которые, тем не менее, боролись бы за права рабочих.

И, в конце концов, эти все тенденции были суммированы, и 15 мая 1891 года вышла знаменитая энциклика «Rerum Novarum», что в переводе с латинского означает «Новые вещи» или, в другом переводе, «Новые веяния». Автор этой энциклики – папа Лев XIII-й. Очень известный папа, который, кстати, томизм, то есть учение Фомы Аквинского, провозгласил официальным учением католической церкви. Папа написал много энциклик, но вот эта – «Rerum Novarum» – оказалась самой знаменитой. И во многом это был, что ли, прорыв.

С тех пор эта дата – 15 мая – у апологетов католической социальной доктрины вроде как 7 ноября – начало зарождения католической социальной доктрины.

Что же это за энциклика? С самого начала папа резко осуждает всякие там теории коммунистов и социалистов и утверждает незыблемость частной собственности. Он уже в первых строках пишет: «Однако предложения эти (то есть социалистов – прим. лектора) настолько непригодны, что, если бы выполнить их, рабочие пострадали бы первыми. К тому же – они несправедливы, ведь, следуя им, пришлось бы ограбить законных владельцев, ввести государство туда, где ему не место, и совершенно расстроить общественную жизнь». Три главных аргумента приводит папа в пользу частной собственности. Это, во-первых, аргумент от естественного права: что частная собственность освящена данным Господом естественным правом. Ну, это, так сказать, взято из Фомы Аквинского. Второй аргумент – о справедливости вследствие вложенного труда. Папа говорит, что тот, кто трудится – для него естественно и справедливо взять плоды своего труда в частную собственность. И третий аргумент – аргумент от семьи. Папа считает, что жизнь и процветание семьи в условиях общественной собственности невозможно. Семья должна обладать своей семейной, а, стало быть – и частной собственностью. И он продолжает: «Отсюда явствует, что главное основание социализма – общность имущества – следует всецело отвергнуть, ибо это причинило бы вред именно тем, кому должно было бы принести пользу». И папа даже в сердцах восклицает, что «доводы эти столь очевидны, что просто удивительно, как могли ожить противоположные мнения». Тем не менее, сами знаете: противоположные мнения всё время оживают.

Что же предлагает Лев XIII взамен? Он предлагает определённую положительную программу. Он говорит, что противостояние между рабочими и капиталистами – это нонсенс, недоразумение,  так быть не должно. Ведь и рабочие, и капиталисты, вместе делают одно общее дело: производят всякие блага. Поэтому им, собственно, и делить нечего, и ссориться совершенно не надо: должен быть нравственный союз между рабочими и капиталистами. И этот союз должен оставаться не только на нравственном уровне. Он должен быть подкреплён определёнными общественными учреждениями, в рамках которых рабочие и капиталисты собирались бы, обсуждали бы общие проблемы, находили бы консенсус и, тем самым, реализовывали бы вот этот нравственный союз.

Более того, государство не должно стоять в стороне от этого процесса. Именно оно должно организовать эти общественные учреждения – корпорации. Правда, слово «корпорации» в этой энциклике не произносится ещё, но в более поздних энцикликах слова «корпорации» и «корпоративный строй» уже произносятся вовсю.

И, наконец, последнее: церковь не должна оставаться в стороне от этого процесса. Она должна активно участвовать здесь и способствовать организации этих корпораций. Папа даже говорит, что все усилия будут тщетными, если церковь останется в стороне.

Эта энциклика произвела на общественность сильное впечатление, потому что впервые в своей истории церковь повернулась лицом к социальным проблемам, чётко высказалась о них и предложила свою программу урегулирования социальных противоречий. Позже, конечно, эта энциклика не всем понравилась. Её ругали: с левых позиций – социалисты, с правых – консерваторы. Но, в общем, главная идея, главная изюмина этой энциклики заключена именно в корпоративном строе, в идее вот такого компромисса, даже нравственного союза между рабочими и предпринимателями под эгидой государства и под эгидой церкви.

Самое интересное, что корпоративная идея вскоре была реализована. Но не на религиозной основе, а на основе национальной. И была реализована в той же Италии. Муссолини – вот он и организовал вот эти самые корпорации под эгидой государства. Он обратился к нации, к капиталистам и рабочим и сказал: помилуйте, вы – итальянцы, и вы –

итальянцы, и неужели вы не можете договориться между собой. Я вам помогу это сделать! И, действительно, в Италии в 20-30х годах эти корпорации работали. Там как-то договаривались, они устанавливали уровень заработной платы, договаривались о ценах на основные продукты. Конечно, под серьёзным нажимом государства.  В общем, эта схема худо-бедно работала.

После, в 30-х годах, была очень интересная энциклика, «Quadregesimo Anno» она называлась, «Сороковой  год». Я здесь из-за недостатка времени её пропускаю. И, вообще, все энциклики папские, посвящённые социальному вопросу и, вообще, как-то развивающие социальную доктрину, издавались в честь «Rerum Novarum», к какой-то её годовщине. И вот энциклика «40-й год» была издана в 1931-м году, в честь сорокалетия «Rerum Novarum». Дальше была, правда, не энциклика, а радиопередача – в 1941-м году, в честь 50-летия – это уже Пий XII. Дальше, в честь 70-летия, папа Иоанн XXIII-й издал энциклику, после – в честь 80-летия. В общем, далее католическая доктрина прирастает папскими энцикликами. Многие папы на эту тему писали.

Если в «Quadregesimo Anno» идея корпоративного строя была очень ярко прописана, то уже после войны такие слова произносить было неудобно. Потому что корпоративный строй связывался с фашизмом. Да и международная обстановка изменилась: появился социалистический лагерь, социализм рос, усиливался. И появилась такая тенденция: папы стали с социализмом немножко заигрывать. Хотя они твёрдо произносили неизбежность и необходимость частной собственности, но уже вполне лояльно относились к немарксистским видам социализма.

И так продолжалось до краха нашего советского социализма. И в 1991-м году, в честь столетия «Rerum Novarum», известный вам папа Иоанн Павел II – поляк Войтыла – издал энциклику «Сеntesimus Annus» - «Сотый год»? rоторая подвела очередную черту за целым этапом развития католической доктрины. 1991-й год – это, увы, развал социализма в СССР. А в странах социалистической демократии это произошло раньше – в 1989-м году. Папа и начинает свою уже знаменитую энциклику – она сейчас очень известна – именно с этого знаменательного события – с крушения социализма. Он говорит, что лекарство было хуже болезни, ибо социализм, уничтожив частную собственность, свёл человека к совокупности общественных отношений. Что, конечно, никуда не годится. Дальше он очень интересную фразу произносит насчёт Второй Мировой войны. «Вторая Мировая война должна была вернуть свободу и восстановить права народов. А завершилась, не достигнув этих целей. Собственно говоря, для многих народов, особенно для тех, кто больше всех от неё пострадал, всё вышло наоборот. И плодотворный переход к более демократическому и справедливому строю задержался до 1989-го года». Иначе говоря, папа завуалированно говорит, что Мировую войну-то мы делали, чтобы уничтожить Советский Союз, чтобы ликвидировать социализм, а вот поди ж ты – вышло не так, как мы хотели, вышло всё наоборот. И пришлось этого момента ждать аж до 1989-го года. Папа Иоанн Павел II, конечно, лютой ненавистью ненавидел коммунизм, социализм, и всё время работал на развал социалистического лагеря. И он даже в этой энциклике во многом «честь» развала социализма приписывает католической церкви. То есть себе.

Папа говорит, что «ещё недавно многие верующие пытались найти заведомо невозможный компромисс между марксизмом и христианством». Немножко язвительно говорит, что теперь, мол, всё, теперь это исключено, все колебания закончились и капитализм, хвала Богу, победил. Поэтому энциклику «Сеntesimus Annus» можно назвать «энцикликой победившего капитализма».

Разделавшись, так сказать, с социализмом, и имея за плечами главный аргумент – развал социалистического лагеря – папа уже переходит к теоретическим вопросам. Он снова утверждает незыблемость частной собственности. Но приводит новые аргументы, которых почему-то не было в предыдущих энцикликах. Это, во-первых, аргумент о свободе и достоинстве человека. Он пишет: «Если у человека нет ничего своего, и он не может заработать на жизнь, проявив свою инициативу, он зависит от социальной машины и тех, кто ею управляет. Тогда ему труднее представить своё достоинство как личности и строить подлинно человеческое общество». То есть социализм тоталитарен, он унижает человеческое достоинство, а вот капитализм – нет. Наоборот, он даёт человеку проявить своё достоинство, проявить свою инициативу.

Другой аргумент – правда, такой не первой свежести – отсутствие стимула к труду при социализме и, соответственно, неэффективность социалистической экономической системы. Он пишет, что второй фактор кризиса – «бесспорно, в неэффективности экономической системы, которую надо рассматривать не только как техническую проблему, но как, главным образом, следствие нарушения человеческих прав на инициативу, на собственность, на свободу в области экономики».

В общем, папа, конечно, как и все остальные папы, далеко не прост. Он, так или иначе, видит недостатки капитализма. Он говорит, что в третьем мире капитализм приводит к эксплуатации, а в мире «цивилизованном» он приводит к отчуждению. Однако это всё-таки отдельные недостатки. А главное – в западном обществе преодолели эксплуатацию. По крайней мере ту, о которой писал Карл Маркс. А отчуждение, которое выражается в индивидуализме и потребительстве – да, это плохо, но это отдельные недостатки, с которыми можно и нужно бороться. Зато, пишет Папа, «у современной деловой экономики есть положительные стороны. Основа её – свобода человека, осуществляемая в экономической сфере». Так что, несмотря на недостатки, современный капитализм, с точки зрения Папы, вполне приемлем. И католическая церковь этот современный капитализм благословляет, потому что «он даёт человеку свободу и позволяет личности развиваться». Тем самым фактически папа делает ещё один шаг вниз: он переводит католичество с общепринятой доктрины на позиции, равные протестантской этике: говорит о том, что капитализм – это ценность, и нам, христианам, надо держатся этих позиций.

Немножко о современности. Несмотря на то, что католицизм в лице Рима и, вообще, в лице всех основных его организаций очень хочет сотрудничать с капитализмом и очень хочет вписаться в его реалии, капитализм дал серьёзную оплеуху католичеству. Капитализм не особенно любит католицизм и за прошлое противостояние ему, и за нынешнее неполное понимание: до сих пор католицизм против ЛГБТ-сообществ, и твёрдо против. И это не нравится. И был нанесён удар. Есть такой Банк Ватикана. Финансовое предприятие, с одной стороны – вполне капиталистическое, в котором прокручиваются, то есть отмываются большие деньги. И за счёт этого отмывания хозяева получают хороший навар. До недавнего времени полным и безраздельным хозяином этого Банка был Ватикан, т.е. папа. Но это финансовому сообществу не понравилось. И они организовали скандал, который в западной прессе назывался как-то вроде «Ватиликс»-а. Там и криминал, и много другого якобы обнаружили. Суть в том, что западное финансовое сообщество захотело, чтобы этот банк работал по его правилам. И, по сути дела, чтобы Ватикан им не командовал. И, кажется, это удалось. Скандал был столь силён, что, во-первых, папа Бенедикт XVI-й якобы из-за этого ушёл на покой, назначив какого-то человека, ушлого в финансовых делах. И сейчас непонятно: или это полная сдача Банка Ватикана, или это попытка какого-то компромисса между финансовыми олигархами и Ватиканом.

Что касается нынешнего папы – Франциска (названного в честь Франциска Ассизского), то он говорит много красивых слов о бедной церкви, что надо бедным помогать. Но мне кажется, и не только мне, что особенно этим словам верить нельзя. Этот человек – выдающийся артист. Он может настолько красиво говорить, что да, ему начинают люди верить. Но вроде бы сейчас происходит мощная реорганизация Ватикана, Римской курии, и к каким результатам эта реорганизация приведёт – пока неясно.  К тому же есть некая странная вещь: папу Франциска как-то причислили к 50-ти самым выдающимся евреям. Как это могло получиться – не знаю: он вроде не еврей. Но в этот список включают не только евреев, но и людей, которые еврейству как-то очень помогли. Вот такой любопытный момент, и, честно говоря, я не знаю, как его комментировать.

 

 


К следующей лекции

К предыдущей лекции

На главную страницу

Список работ автора

Top.Mail.Ru Rambler's Top100