Златоуст. Психология собственного. Богатство и любостяжание

«Заповедь - не собирать себе сокровищ на земли, но на небеси (Мф.6,19-20), хотя немногие, однако же находятся исполняющие верно; прочие же все, как будто услышав противоположную заповедь, как будто имея повеление собирать сокровища на земле, оставили небо и прилепились ко всему земному, с безумной страстью собирают богатство и, возненавидев Бога, любят мамону. Что же касается до заповеди: не пецытеся на утрей (Мф.6,34), то я не знаю никого, кто бы слушался и повиновался ей, по маловерию нашему. Поэтому, от стыда, пройду молчанием эту заповедь» /I:139/.

«Нет верного друга, нет надежного брата. Исчезло благо любви, всем овладела междоусобная война, междоусобная, и притом не явная, а скрытная. Всюду личины без счета; много овечьих шкур, а под ними везде скрываются бесчисленные волки, и гораздо безопаснее было бы жить между врагами, нежели между мнимыми друзьями. Те, которые вчера заискивали, и льстили, целовали руки, теперь вдруг оказались врагами и, сбросив личину, сделались злейшими из всех обвинителей; кому недавно выражали благодарность, тех теперь обвиняют и порицают.

Какая же причина всего этого? Любовь к деньгам, неистовая страсть сребролюбия, эта неисцелимая болезнь, пламя неугасимое, сила, покорившая всю вселенную» /III:431/.

«А почему, скажи мне, вожделенно богатство? О нем надо мне начать речь, потому что оно для многих, зараженных этою жестокою болезнью, кажется драгоценнее и здоровья, и жизни, и народной похвалы, и доброго мнения, и отечества, и домашних, и друзей, и родных, и всего прочего. До самых облаков достигает пламя этого костра, и сушу и море обнял огонь этой печи. Никто не тушит этого пламени, а раздувают все, как те, которые уже пленены, так и те, которые еще не пленены, чтобы быть плененными. Каждый может видеть, как все, и мужчина и женщина, и раб и свободный, и богатый и бедный, каждый по своим силам, день и ночь несут бремя, доставляющее великую пищу этому огню, бремя не дров и хвороста (не таков этот пламень), но душ и тел, неправды и беззакония. Именно этим обыкновенно поддерживается такой пламень. Богатые никогда на оставляют этой безумной страсти, хотя бы овладели всею вселенною, и бедные стараются сравняться с ними, и какое-то неисцелимое соревнование, необузданное бешенство и неизлечимая болезнь объемлет души всех». /III:482-483/.

«Подлинно она (страсть к богатству – Н.С.), как бесчеловечная владычица, как жестокая госпожа, как свирепый варвар, как всенародная и жадная блудница, срамит, терзает и бесчисленным подвергает опасностям и мучениям тех, которые отдались ей в рабство; но сколь она ни страшна и сурова, сколь ни груба и свирепа, хотя имеет лицо варварское, или, вернее, зверское и свирепее, чем у волка и льва, для плененных ею она кажется кроткой, любезной и слаще меда. Она ежедневно кует на них мечи и оружие, роет пропасти, влечет их к безднам, стремнинам и подводным камням и сплетает для них бесчисленные сети мучения; а между тем и пленники ее и желающие быть пленниками думают, будто она делает их счастливыми. Как свинья, валяясь в нечистоте и грязи, утешается и услаждается, равно как и жуки, непрестанно копающиеся в навозе, – так точно и преданные сребролюбию бывают несчастнее этих животных: мерзость здесь больше и грязь зловоннее. Предаваясь страсти, они думают получить от того великое удовольствие, - что зависит не от свойств самого предмета, но от души, страждущей таким безумием» /III:483/.

«Может быть, я представляюсь уже и тягостным, потому что каждый день предлагаю советы; но что же мне делать? Велика зараза греха, велика сила любостяжания, заметна скудость добродетели» /IV:386/.

«…за деньги, за богатство, и за подобные вещи много могу представить убитых и тайно, и явно. Множеством таких примеров наполнены дороги, судебные места и торжища. Да что я говорю о дорогах, судебных местах и торжищах? Посмотри, - самое море исполнено кровию. Тираническая власть любостяжания не только на земле распространила свою державу, но и на море свирепствует с великим неистовством. Один плывет за золотом, другого умерщвляют за него же; одного эта мучительная страсть делает купцом, другого человекоубийцею» /VII:98/.

О воинах: «Эта страсть (корыстолюбие - Н.С.) до того искоренила в них добрые расположения и так возобладала над ними, что не почитается даже у этих неистовых людей и тяжким преступлением».

О художниках и ремесленниках: "К праведным трудам своим они часто присовокупляют неправедную продажу и куплю; из корыстолюбия лгут, клянутся и нарушают клятву. Они заботятся только о настоящей жизни, прикованы к земле: все делают из корыстных видов и, желая умножить свое имение, мало пекутся о подаянии помощи нуждающимся. Кто может изобразить употребляемые при этом злословия, обиды, барыши, проценты, договоры, коварно заключаемые бесчестные торговые дела?"

О землевладельцах: «можно ли найти кого несправедливее их? (...) Тогда как земледельцы истлевают от голода, изнуряют себя всю жизнь трудами, - они непрестанно налагают на них новые тяжкие оброки, определяют их к самым трудным работам и употребляют их вместо ослов и лошаков, и даже вместо камней. Не давая им ни малейшего отдыха, и во время плодородия, и во время бесплодия равно угнетают их и никакой пощады им не оказывают. Есть ли кто-нибудь несчастнее этих бедняков (...) Что сказать о торгах, чрез них производимых, и о неправедных прибытках, отсюда получаемых? Господа, их притесняющие, наполняя свои точила и подточилия от трудов и пота их, не позволяют этим беднякам брать в свои домы ни малейшей части; но весь плод от винограда вливая в свои неправедные сосуды, бросают им за это самую малую плату. Они выдумывают новые роды процентов, недозволенные законами даже у язычников; составляют самые бесчестные долговые акты, в которых требуют не сотой части, но половины всего имения от должника» /VII:626-627/.

«Любовь к богатству извратила и ниспровергла все, истребила истинный страх Божий. Как тиран разрушает крепости, так и она ниспровергает души» /VII:616/.

«Признаюсь, мне уже стыдно говорить о милостыне, так часто повторяя о ней и не видя плодов проповеди» /VII:677/.

«А что мы сеем скудно, для того исследуем, если угодно, кого больше в городе: бедных или богатых? и много ли таких, которые не бедны, ни богаты, но занимают средину между ними? Я полагаю, что десятая часть богатых и десятая бедных, вовсе ничего не имеющих; а прочие - посредственного состояния. Итак разделим число всех жителей города на число бедняков, и вы увидите, какой будет стыд. Весьма богатых мало, но достаточных много; бедных же гораздо меньше в сравнении с ними. Между тем при таком числе богатых, которые могли бы питать алчущих, многие засыпают голодными, - не потому, чтобы достаточные люди не могли легко удовлетворить нуждам их, но потому, что жестоки и бесчеловечны» /VII:678/.

«В самом деле, кто от слов моих сделался склоннее к подаче милостыни? Кто расточил имение? Кто половину, кто третью часть роздал? Никто!» /VII:872/.

«О сребролюбие! Все свелось к деньгам, - потому и перепуталось! Ублажает ли кто кого, помнит деньги; называют ли несчастным, причина опять в них же. Вот о том только и говорят, кто богат, кто беден. В военную ли службу кто имеет намерение поступить, в брак ли кто вступить желает, за искусство ли какое хочет приняться, или другое что предпринимает, - не прежде поступает к исполнению своего намерения, пока не уверится, что это принесет ему великую прибыль» /VII:885-886/.

«Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне» (Мф.6,24)

«Сребролюбие возмутило всю вселенную; все привело в беспорядок; оно удаляет нас от блаженнейшего служения Христу: не можете, говорится, Богу работати и мамоне (Матф.6,24), - потому что мамона требует совершенно противного Христу. Христос говорит: подай нуждающимся, а мамона: отними у нуждающихся; Христос говорит: прощай злоумышляющим на тебя и обидящим, а мамона напротив: строй козни против людей, нисколько не обижающих тебя; Христос говорит: будь человеколюбив и кроток, а мамона напротив: будь жесток и бесчеловечен, считай ни за что слезы бедных» /VIII:270/.

«В том-то и беда, что зло увеличилось до такой степени, что (добродетель нестяжания) стала, по-видимому, невозможной, - и что даже не верится, чтобы кто-нибудь ей следовал» /VIII:441/.

«Этот недуг (хищение и любостяжание - Н.С.) объял всю вселенную, обладает душами всех, - и, поистине, велика сила мамоны!» /VIII:509/.

«Что же составляет корень зла? Узнай об этом от доброго садовника, который в точности знает это, ухаживает за духовным виноградником и возделывает целую вселенную. Что же называет он причиною всех зол? Страсть к деньгам. Корень бо всем злым, говорит он, сребролюбие есть (1 Тим. VI, 10). Отсюда битвы, вражда и войны; отсюда ссоры, брани, подозрения и обиды; отсюда убийство, воровство и гробокопательство; вследствие сребролюбия не только города и области, но дороги, места обитаемые и необитаемые, горы, леса, овраги, словом - все полно крови и убийств. Зло это не щадит и моря, но и там неистовствует со всем бешенством, так как морские разбойники постоянно совершают здесь нападения и изобретают новые способы грабежа. Вследствие сребролюбия извратились законы природы, поколебались союзы родства, рушились права самого бытия.

6. Власть денег вооружила руки не только против живых, но и против умерших; с сребролюбцами нельзя примириться и при посредстве смерти, но они, разломавши гробницы, простирают злодейские руки и к мертвым телам и освободившегося от жизни не освобождают от злых своих умыслов. Что бы ты ни встретил худого, в доме ли, или на торжище, в судах или в правительственных местах, в царских чертогах или где бы то ни было, ты можешь заметить, что все зло возникло из сребролюбия. Это именно, это зло наполнило все кровью и убийствами, оно возожгло пламень геенны, оно сделало так, что города стали ничем не лучше, но даже гораздо хуже пустыни. От тех, которые производят грабежи на дорогах, можно еще уберечься, так как они не всегда нападают; а те, которые делают тоже самое среди городов, настолько хуже первых, насколько труднее от них уберечься, так как они со всею дерзостью отваживаются на такие дела, какие пер/вые производят скрытно. Сребролюбцы, привлекши к союзу с собою те законы, которые постановлены с целью упразднения их лукавства, наполнили города множеством убийств и преступлений. » /IX:614-615/.

«Никто не ищет ничего Христова, а все – своего» /X:83/.

«О деньги, или лучше, о, безумная страсть к деньгам! Она низвращает и ниспровергает все; для денег многим все кажется басней и пустяками» /X:158/.

«Простите, я дрожу от гнева» /X:208/.

«Проклят жертвенник любостяжания! Если придешь к жертвеннику идолов, чувствуешь от него запах крови козлов и крови быков; если же подойдешь к жертвеннику любостяжания, почувствуешь тяжелый запах человеческой крови. А если остановишься здесь, то не увидишь ни сжигаемых птиц, ни запаха от них и поднимающегося дыма - увидишь принесенные в жертву человеческие жизни. Одни бросились с крутизны, другие накинули на себя петлю, третьи перерезали горло. Ты видел жертвы грубые и бесчеловечные. Хочешь ли посмотреть на еще более жестокие? Я покажу тебе не только человеческие тела, но и закланные человеческие души. Заклание душ преимущественно и совершается на жертвеннике любостяжания» /XI:152/.

«До каких пор будет продолжаться это неистовство наживы? До каких пор будет сжигать неугасимая печь? Разве вы не знаете, что этот пламень переходит в вечный неугасимый огонь?» /XI:283/.

«И ты еще спрашиваешь, отчего разбойники, отчего убийцы, отчего бедствия, когда диавол так овладел вами?» /XI:417/.

«До каких пор будем мы любить деньги? Я не перестану вопиять против них, потому что они причиной всех зол. Когда же мы насытим эту ненасытимую страсть? Что привлекательного имеет в себе золото? Я прихожу в изумление от этого (...) Откуда вошел этот недуг во вселенную? Кто может совершенно искоренить его? Какое слово может поразить и совершенно убить этого лютого зверя? Страсть эта внедрилась в сердца даже таких людей, которые по-видимому благочестивы» /XI:560/.

«Итак, какое зло не происходит от них (денег - Н.С.)? Не отсюда ли любостяжание, хищение, вопли, вражды, брани и споры? (...) Разве не ниспровергают законов природы, заповедей Божиих и вообще всего? Не ради ли них учреждены судилища? Итак, истреби в себе любовь к деньгам, - и прекратится война, прекратятся брани, прекратится вражда, прекратятся раздоры и любовь к спорам. Корыстолюбцев надлежало бы изгнать из вселенной, как губителей и волков» /XI:747/.

«...она (душа сребролюбца -Н.С.) никого не признает, но бесится на всех, на всех нападает и на всех лает; она убивает не собак, а человеческие души, и громко изрыгает хулы на самое небо. Ими ниспровергнуто все, от неистовой любви к деньгам все погибло. Кого, кого мне винить, - не знаю: до такой степени это зло завладело всеми, - правда одними в большей, другими в меньшей мере, однако - всеми. И подобно тому, как сильный огонь, будучи брошен в лес, все ниспровергает и опустошает, так и эта страсть губит вселенную: цари, правители, частные люди, нищие, женщины, мужчины, дети, - все в равной мере поработились этому злу. Как будто какой-то мрак объял вселенную, - никто не выходит из опьянения! Правда, против любостяжания слышатся бесчисленные обвинения, и в частном разговоре, и среди народа; но исправления нигде не видим». /XI:748/

«Образумимся, прошу вас; вокруг нас ежедневные войны, потопления, бесчисленные несчастья, и гнев Божий со всех сторон окружает нас. А мы остаемся так спокойными, как будто мы делаем угодное (Богу); все мы простираем руки на любостяжание, и никто - на вспомоществование (ближним); все - на хищение, и никто - на помощь; каждый старается, как бы увеличить свое состояние, и никто - как бы помочь нуждающемуся; каждый всячески заботится, как бы собрать более денег, и никто - как бы спасти свою душу; все боятся одного, как бы не сделаться бедными, а как бы не попасть в геенну, о том никто не беспокоится и не трепещет» /XII:194-195/.

«Но, о, власть денег, очень многих из наших братий отлучающая от стада! Ведь ничто иное уводит их отсюда, как тяжкая та болезнь и иногда негасимая печь: это владычица, грубее всякой грубости, мучительнее зверя, свирепее демонов - она кружит теперь на площади, владея своими пленными, давая тяжкие приказания и нимало не дозволяя вздохнуть от гибельных трудов» /XII:311/.

«Не о веществе денег говорю я, но о безмерной и необузданной к ним страсти. Она-то по каплям проливает кровь человеческую, имеет смертоубийственный вид, всякого зверя лютее, так как и падших терзает, и, что еще хуже, не дает и чувствовать этих терзаний» /VII:99/.

(О страсти к деньгам) «Подлинно, это – огонь, жестоко поядающий подвергшегося ему; и если бы не было ни геенны, ни будущего наказания, то в самой настоящей жизни было бы наказанием – постоянно страдать и не видеть конца своим страданиям» /X:105/.

Губительно не богатство, а любостяжание

«Не богатство - зло, а любостяжание и сребролюбие» /II:33/.

«Не о богатых упоминай мне, но о тех, которые раболепствовали богатству. Иов был богат, но не служил мамоне» /VII:243/.

«Но ныне не таковы богатые; они, будучи несчастнее всякого пленника, платят дань мамоне, как некоему жестокому тирану» /VII:243/.

Рабство богатству. Власть над богатством

«Раб Христов будет не рабом богатства, но его властелином» /VII:98/.

«Кто рабствует богатству, тот и здесь, и там (по смерти) будет в узах, а не имеющий этой страсти и здесь, и там будет свободен» /VII:129/.

«Видя узника, у которого и шея, и руки, а часто и ноги в оковах, ты считаешь его крайне несчастным; так и видя богатого... не называй его счастливым, но за то же самое и считай его злополучным. В самом деле, кроме того, что он в узах, при нем находится еще жестокий страж темничный - злое корыстолюбие, которое не позволяет ему выйти из темницы, но приготовляет для него тысячи новых оков, темниц, дверей и затворов, и, ввергнув его во внутреннюю темницу, еще заставляет его услаждаться своими узами, так что он не может даже найти и надежды освободиться от зол, его угнетающих. И если ты проникнешь во внутренность души его, то увидишь ее не только связанной, но и крайне безобразной» /VII:147/.

«Душа, однажды плененная любостяжанием, уже не может легко и удобно удерживаться, чтобы не сделать или не сказать чего-либо такого, что прогневляет Бога, так как она стала рабой другого господина, который повелевает ей все, противное Богу» /VIII:61/.

«Если ты скорбишь о том, что пользуешься ими (лугами – Н.С.) вместе с другими, а не один обладаешь ими так, как деньгами, то значит ты предан не деньгам, а только корыстолюбию. Ты не стал бы любить и денег, если бы они были общими для всех» /X:232/.

«Деньгами должно владеть, как подобает господам, - так, чтобы мы властвовали над ними, а не они над нами» /XII:564/.

«Петля Златоуста»: богатство увеличивает любостяжание, а оно, в свою очередь, богатство

«Я никогда не перестану повторять, что приращение богатства более и более возжигает пламя страсти и делает богачей беднее прежнего, возбуждая в них беспрестанно новые пожелания (...) Смотри вот, какую силу и здесь показала эта страсть. Того, кто с радостию и усердием подошел к Иисусу, так помрачила она и так отяготила, что когда Христос повелел ему раздать имение свое, он не мог даже дать Ему никакого ответа, но отошел от Него молча, с поникшим лицом и с печалью» /VII:645/.

«Не столько имеют препятствий на пути ко спасению те, которые владеют немногим, сколько те, которые погружены в бездну богатства, потому что страсть к богатству тогда бывает сильнее» /VII:645/.

«Те, которыми овладела безумная страсть и любовь к собиранию богатства, истощают на это все свои силы и никогда не насыщаются, потому что сребролюбие есть ненасытное опьянение» /IV:211/.

«Как пьяные, чем больше вливают в себя вина, тем большей распаляются жаждой, так и сребролюбцы никогда не могут остановить этой неукротимой страсти, но чем более возрастает их имущество, тем сильнее разжигаются они корыстолюбием и не отстают от этой страсти, пока не низринутся в самую бездну зла» /IV:211/.

«Итак, кто презирает богатство, тот только подавляет в себе страсть к нему; напротив, кто желает обогатиться и умножить свое имение, тот еще более воспламеняет ее, и никогда не в силах подавить» /VII:647/.

«летать, скажешь, невозможно. Но еще более невозможно положить предел страсти любостяжания; легче для людей летать, нежели умножением богатства прекратить страсть к нему» /VII:648/.

«Всякому известно, что богатый более желает богатства, нежели бедный, подобно тому, как человек упившийся вином чувствует сильнейшую жажду, чем тот, который пил с умеренностью. Похоть не такова, чтобы могла быть погашена большим удовлетворением ее, но напротив от этого она еще более воспламеняется. Как огонь, чем больше получает пищи, тем более свирепствует, так и пристрастие к богатству, чем более получает золота, тем более усиливается» /VII:808/.

«так бывает и с этой страстью (сребролюбия – Н.С.): если вначале, когда она вторгается в нашу душу, мы не остановим ее и не заключим двери, то вошедши она причиняет неисцельную болезнь в принявших ее. Все ведь, и доброе и злое, чем долее остается в нас, тем становится сильнее» /X:105/.

«Корыстолюбец никогда не оставит своей страсти, не потому только, что невозможно завладеть имуществом всех, но и потому, что, сколько бы он не имел, он считает себя неимеющим ничего» /X:138/.

«Желающий богатства и приобретший многое, как известно, считает себя как бы неимеющим ничего; что же может быть тревожнее такой болезни? И не только это дурно, но и то, что имея, он по-видимому, не имеет того, что имеет, и страдает, как бы неимеющий; чем более он приобретает, тем более мучится; если получил сто талантов, скорбит, что не получил тысячи; если получил тысячу, досадует, что не десять тысяч; если получил десять тысяч, терзается, что не в десять раз более, - так что большее приобретение обращается для него в большее приращение его мучений, потому что чем больше он получает, тем большего желает» /X:139/.

«Так и сребролюбцы, кажется мне, мучаются непрестанно, подобно этому богачу, просившему капли воды и не получившему ее (Лк.16,24); душа их горит в огне даже более, нежели его душа. Хорошо некто сравнил сребролюбцев со страдающими водяной болезнью.Как те, чем более имеют воды в своем теле, тем более чувствуют жажду, так и сребролюбцы, имея много, желают большего» /X:139/.

«Разве вы не знаете, что чем больше кто имеет, тем большего желает?» /XII:26/.

«А желающие обогащаться впадают в искушение и в сеть и во многие безрассудные и вредные похоти, которые погружают людей в бедствие и пагубу; Ибо корень всех зол есть сребролюбие» (1 Тим.6,9-10).

“И так, какой порок кажется свойственным бедности? Ложь. Какой (свойственнее) богатству? Гордость, которая есть мать всех пороков, от которой и диавол сделался диаволом, не будучи таковым прежде. Опять корень всех зол сребролюбие (1 Тим.6,10). Но кто стоит ближе к этому корню - богатый или бедный? Не очевидно, что богатый? Ведь чем большим кто окружен богатством, тем большего еще желает” /X:598/.

Что дает богатство?

«В нем (богатстве - Н.С.) есть удовольствия, есть почести, есть власть» /XI:414/.

«Отчего она (страсть сребролюбия - Н.С.) нам стала любезна? От того, говоришь ты, что она доставляет славу и безопасность» /VII:886/.

«Почему тебе, человек, богатство кажется драгоценным? Конечно, по удовольствию, получаемому от трапез? По чести и множеству слуг, угождающих тебе за него? Потому, что ты можешь отмщать оскорбляющим тебя и быть для всех страшным? Других причин представить ты не можешь, кроме удовольствия, лести, страха и мщения, потому что обыкновенно богатство отнюдь не делает никого ни мудрее, ни целомудреннее, ни смиреннее, ни благоразумнее, не делает ни добрым, ни человеколюбивым, не ставит выше ни гнева, ни чрева, ни удовольствий, не учит ни умеренности, ни смирению, и никакой другой добродетели не вселяет и не насаждает в душе. Ты не можешь сказать, чтобы ты искал и желал его по какой-нибудь из этих причин, потому что оно не только не способно наслаждать или возращать что-нибудь доброе, но если даже найдет добро, уже находящееся в человеке, то повреждает. останавливает и иссушает его; а иное и вовсе истребляет и вносит противное тому, - безмерное невоздержание, непристойную раздражительность, несправедливый гнев, гордость, надменность, безумие. Впрочем, не буду говорить об этом, потому что страждущие такою болезнью, всецело предавшись наслаждению и сделавшись его рабами, не терпят слушать о добродетели и пороке и видеть себя в то же время осуждаемыми и обличаемыми» /III:483-484/.

«Но богатство, скажешь, доставляет уважение имеющим его и удобство мстить врагам. Итак потому, скажи мне, богатство кажется любезным и вожделенным для вас, что оно питает в нас сильнейшие страсти, приводит в действие гнев, поднимает славолюбие до высочайшей степени, надмевает и доводит до безумия? Но потому особенно и нужно, не оглядываясь, бежать от него, что оно вселяет в ум наш некоторых диких и свирепых зверей, лишает истинного уважения у всех, а доставляет обманутым иного рода уважение, подкрашенное только его красками, и заставляет считать это уважение истинным, хотя по свойству своему не таково, а только по виду кажется таким. (…) Ты хочешь отмстить оскорбившим тебя? Но поэтому самому, как я уже сказал, особенно нужно избегать богатства. Оно обыкновенно заставляет тебя поднимать меч против тебя самого, подвергает тебя строжайшему суду в будущем и приготовляет невыносимые наказания. Мщение есть столь великое зло, что и Божие человеколюбие прекращалось от него и уже данное прощение в бесчисленных грехах чрез него отменялось» /III:485-486/.

«Скажи мне, почему ты стоишь, с изумлением смотря на богатство и готовый лететь к нему? Что ты видишь в нем удивительного и достойного остановить на себе твои взоры?(…) Тебя привлекают дорогие одежды, а в них сладострастная душа, поднятые вверх брови, суета и волнение? Неужели все это достойно удивления? Чем эти люди отличаются от нищих, которые пляшут на рынке и играют на свирели? Они одержимы сильным голодом добродетели, пляшут свою пляску, которая смешнее пляски шутов, - бегают и кружатся то по роскошным обедам, то по домам непотребных женщин, то в толпе льстецов и тунеядцев. Хотя они и одеты в золото, но особенно жалки, потому что заботятся больше всего о том, что не имеет для них никакого значения. Не смотри на одежды, но раскрой их душу и вглядись, не полна ли она бесчисленных ран, не одета ли в рубище, не одинока ли она и не беззащитна ли? Какая польза в этом безумном пристрастии к внешнему? Гораздо лучше жить бедным, но быть добродетельным, чем быть царем, но порочным. Бедный сам по себе наслаждается всяким душевным удовольствием и вследствие внутреннего богатства не чувствует наружной бедности. А богатый, наслаждаясь тем, что ему вовсе неприлично, лишается того, что ему в особенности должно быть свойственно, и мучится в душе помыслами и совестью, преследующими его и среди удовольствий. Зная это, отвергнем золотые одежды и усвоим себе добродетель и удовольствие, происходящее от добродетели. Таким образом, и здесь и там мы насладимся многою радостью и достигнем обетованных благ» /IX:522/.

«В самом деле, что в деньгах может обольщать нас? Не вещество ли они бездушное и тленное? Не обманчиво ли обладание ими? Не сопряжено ли со страхом и опасностями, с убийствами и кознями, с враждою и ненавистью, с леностью и многими пороками? Не прах ли они и пепел? Какое безумие! Какая болезнь!» /X:231/.

«Итак, скажите мне, потому ли богатство кажется вам желанным и высокоценным, что оно питает в вас тягчайшие страсти, доводя гнев до дела, вздувая пузыри больного честолюбия до громадных размеров, и возбуждая к гордости? Потому самому нужно без всякой оглядки бежать от него, что оно поселяет в нашей душе диких и свирепых зверей, чрез которых лишает нас чести» /XII:556/.

Стремление к богатству – идолопоклонство

«И скажи мне, что ты станешь говорит язычнику, как скоро сам хищничаешь и лихоимствуешь? Отступи, скажешь, от идолослужения, познай Бога, не стремись к серебру и золоту. Но разве он не засмеется и не скажет в ответ: сперва научи этому самого себя; Ведь не одно и то же - идолопоклонствовать, будучи язычником, и совершать тот же самый грех, будучи христианином. И как мы будем в состоянии других отклонить от идолопоклонства, когда и сами не удалились от него? Ведь мы к себе ближе, чем к ближнему. Когда не можем убедить самих себя, как мы убедим других?» /IX:548/.

«Не говори мне, что ты не кланяешься золотому идолу, но докажи мне, что ты не делаешь того, что повелевает золото. Ведь бывают различные виды идолопоклонства: один почитает своим господином маммону, другой признает богом чрево, а третий — грубейшую страсть. Но ты (говоришь) не приносишь им в жертву волов, как язычники? Правда. За то ты, — что гораздо хуже — закалаешь им в жертву свою душу. Ты не преклоняешь пред ними колена и не кланяешься? Но ты с очень большою покорностью исполняешь все то, что прикажут тебе и чрево, и золото, и господствующая страсть (…)Потому прошу вас избегать идолопоклонства (так Павел называет любостяжание), понявши всю важность этого порока, — избегать любостяжания не только в деньгах, но и во всякой порочной склонности, в платье, в трапезе и во всем прочем. Ведь мы за неповиновение законам Господним подвергнемся гораздо более жестокому наказанию, как и сказано: раб, ведевый волю господина своего, и не сотворив, биен будет много (Лк. 12, 47).» /IX:548-549/.

«Если скажешь: что такое мамона? Любостяжание, - и ты ему поклоняешься. Не поклоняюсь, говоришь? Почему? Потому что себя не сгибаешь? Но ты гораздо более воздаешь поклонения делами и поступками, потому что такое поклонение важнее (...) Но ты не заколяешь овец? Зато - людей и души разумные, иные - голодом, другие - клеветою. Ничего нет неистовее подобной жертвы» /XI:151-152/.

«Руки даны для того, чтобы ты простирал их на молитву, но если ты не ведешь себя трезвенно, ты простираешь их на любостяжание» /XII:551/.

«И ныне есть царь вавилонской пещи; и ныне он возжигает пламень сильнее того; и ныне есть повелевающий поклоняться истукану; у него есть и вельможи, и воины, и обольстительная музыка; и многие поклоняются этому истукану, разнообразному и великому. Этот, подобный тому, истукан есть корыстолюбие, не пренебрегающее и железом, слагающееся из самых разнообразных вещей, и заставляющее поклоняться всему, и меди, и железу, и вещам гораздо худшим» /X:174-175/.

Богатство вредно для души

«Пристрастившиеся к деньгам неизбежно бывают и завистливы, склонны к клятвам, вероломны, дерзки, злоречивы, исполнены всех зол, хищны и бесстыдны, наглы и неблагодарны» /I:90/.

«Ведь такова именно жизнь, провождаемая в сластолюбии, сребролюбии и честолюбии: она гнусна, безобразна, исполнена великой мерзости, неприятна, тягостна и полна горечи. Подлинно, пленившиеся ею совершенно лишены извинения особенно потому, что для них любезна и вожделенна эта жизнь, исполненная неприятностей и великой горечи, состоящая из бесчисленных зол, опасностей, кровопролитий, пропастей, подводных камней, убийств, страха, трепета, зависти, ненависти, коварства, и непрестанных беспокойств и забот, ни доставляющая никакой пользы и не приносящая никакого плода от таких бедствий, кроме мучения, наказания и вечного страдания. Не смотря на то, что она такова, многим она кажется блаженной и вожделенной, что впрочем служит знаком безумия пленяющихся, а не блаженства самого обладания ею» /III:482/.

«Удивляюсь тем, кто не пренебрегает деньгами. Это признак души, исполненной крайней лености, души... не представляющей себе ничего великого» /IX:78/.

на Мф.6,19-21 (не собирайте себе сокровищ на земле): «немалый для тебя вред будет заключаться в том, что ты будешь прилеплен к земному, будешь рабом вместо свободного, отпадешь от небесного, не в состоянии будешь помыслить о горнем, а только о деньгах, о процентах, о долгах, о прибытках и о гнусных корчемствах. Что может быть бедственнее этого? Такой человек впадает в рабство, более тяжкое, чем рабство всякого раба, и что всего гибельнее, произвольно отвергает благородство и свободу, свойственную всякому человеку. Сколько ни беседуй с тобою, имея ум пригвожденный к богатству, ты не можешь услышать ничего полезного для себя. Но как пес в логовище, прикованный к заботам о деньгах крепче цепи, бросаешься ты на всех, приходящих к тебе, - занимаешься только тем, чтобы для других сохранить лежащее у тебя сокровище. Что может быть бедственнее этого?» /VII:236/.

«Кто владеет богатством, тому нелегко вырваться из его оков; такое множество недугов объемлет душу... то есть страстей, которые, как густое и темное облако, заслоняя взоры ума, не позволяют взирать на небо, но заставляют склоняться вниз и смотреть в землю» /I:485/.

«Как огонь, найдя горючее вещество, разгорается сильней, так и юность, получив много денег, возжигает такое пламя, что вся душа юного воспламеняется» /IV:637/.

«Не закапывай в землю (или в свое чрево и плоть) ни золота, ни чего-либо другого подобного, потому что сокровище ты собираешь для червя, тли и для воров. Хотя бы ты и сберег его от истребления ими, но не сохранишь своего сердца от порабощения и прилепления ко всему земному, потому что где будет сокровище твое, там будет и сердце твое» /VII:236/.

«Страсть (любовь к богатству) разоряла многие дома, воздвигала жестокие войны и заставляла прекращать жизнь насильственной смертью. Да еще и прежде этих бедствий она помрачает добрые качества души и делает человека малодушным, слабым, дерзким, обманщиком, клеветником, хищником, лихоимцем и вообще имеющим в себе все низкие качества» /VII:648/.

«Находящийся только во мраке при появлении солнца освобождается от тьмы; лишенный же зрения даже и при появлении солнца не видит. То же самое претерпевают и богатые. Даже и тогда, когда Солнце правды осиявает и наставляет их, они не чувствуют, ибо богатство ослепило их очи» /VII:240/.

«А сеянное в тернии, се есть слышай слово, и печаль века сего, и лесть богатства подавляет слово, и без плода бывает» (Мф.13,22)

«Богатство соединяет в себе два противоположных зла: одно сокрушает и омрачает - это есть забота; другое расслабляет - это есть роскошь. И хорошо сказал Спаситель - "лесть богатства", потому что все в богатстве лесть, - имена только, а не действительность» /VII:467-468/.

«Будучи рабами и пленниками страстей, они ( богатые - Н.С.) не способны и к гражданским делам. Если же они не способны и к этому, то тем более к небесному. Двоякая язва заражает помышления их: роскошь и забота. Каждая из них сама по себе достаточна для потопления челнока. Представьте же, какое произойдет волнение, когда обе соединятся!» /VII:469/.

«Нет безумнее человека, раболепствующего богатству. Одолеваемый он представляет себя повелителем; будучи рабом, почитает себя господином; связав себя узами, радуется; усиливая лютость зверя, веселится; находясь в плену, торжествует и скачет» /VII:535/.

"Те, которые смеются над страстью к богатству, те-то наиболее и любят Бога, как должно. Напротив, те, которые высоко ценят богатство, как первое благо, слабейшую имеют Любовь к Богу. Душа, будучи однажды пленена любостяжанием, уже не может легко и удобно удерживаться, чтобы не сделать, или не сказать чего-либо такого, что прогневляет Бога, так как она уже делается рабою другого господина, и притом такого, который повелевает ей все противное Богу" /VIII:61/.

«Оно (богатство - Н.С.) душу делает гнусною, - а что бесчестнее этого?» /XI:415/.

«Ничья душа не наполнена столь многими и столь безрассудными пожеланиями, как (души) желающих обогащаться» /XI:416/.

«Подлинно, богатство делает (людей) безумными и бешеными. Если бы у них была такая власть, они пожелали бы, чтобы и земля была золотая, и стены золотые, а пожалуй, чтобы небо и воздух были из золота. Какое сумасшествие! Какое беззаконие! Какая горячка! Другой, созданный по образу Божию, гибнет от холода, а ты заводишь такие прихоти! О гордость! Может ли безумный сделать больше этого? Извержения свои ты так почитаешь, что собираешь их в серебро[i]» /XI:417/.

«корыстолюбец - враг всей вселенной» /XI:805/.

«Невозможно любить вместе и серебро и душу» /X:233/.

«и мы делаем тоже, пренебрегаем своим спасением, а дорожим деньгами. Как же ты можешь испросить милость у Бога, когда не щадишь сам себя и предпочитаешь деньги душе? Крайне удивляюсь, какое обольщение скрывается в деньгах, или, лучше, не в деньгах, а в душах обольщаемых» /X:231/

«Отчего мы сделались рабами людей? Оттого, что наперед сделались рабами чрева, богатства, славы и всего прочего, утратили свободу, которую даровал нам Иисус Христос» /XII:209/.

«Он (сребролюбец - Н.С.) нападает на всех, все поглощает подобно аду, всюду ходит, как общий враг рода человеческого. Ему хочется, чтобы не было ни одного человека, чтобы ему одному обладать всем» /VII:321/.

"Хуже же всего то, что, если бы кто и захотел избавить нас от этого тяжкого плена, мы не только не позволяем, но еще гневаемся и негодуем, и таким образом являемся ничем не лучше безумных, и даже гораздо несчастнее всех их - потому что не хотим и расстаться со своим безумием. Ужели для того явился ты на этот свет, человек? Ужели для того родился человеком, чтобы только разрабатывать рудники и собирать золото? Не для того создал тебя (Господь) по образу Своему, но чтобы ты угождал Ему, чтобы достиг будущих благ и ликовал с ангелами" /VIII:391-392/.

"Впрочем, эта страсть сама по себе слабее, потому что не врождена нам и не происходит от нашей природы; иначе она была бы в нас с самого начала; но в начале не было золота, и никто не любил золота. Если хотите, я скажу, откуда возникло это зло (сребролюбие - Н.С.). Каждый, соревнуясь жившим прежде его, увеличивал эту болезнь, и предшественник возбуждал даже против воли. Люди, как скоро видят светлые домы, множество полей, толпы слуг, серебряные сосуды, большое собрание одежд, - всячески стараются иметь еще больше, так что первые являются причиной для вторых, эти для последующих. Между тем, если бы хотели жить скромно, то не были бы учителями для других" /VIII:441/.

"…золото не позволяет людям быть людьми, но делает их зверями и демонами" /X,409/).

«Но не таковы души преданных богатству: подобно тем, которые находятся под властью бесчисленных приставников и палачей, они не смеют даже возвести очей своих, не смеют свободно действовать для добродетели. Жадность к деньгам, славе и другим предметам, бросая на них суровый взор, делает их рабами своими и невольниками. Подлинно, ничто не лишает столько свободы, как прилепление к вещам житейским и пристрастие ко всему блестящему. Таковой служит не одному, не двум, не трем, а бесчисленным господам» /VII:600/.

На Мф.6,24 «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне»: «Не потому только, говорит Он, вредно для нас богатство, что оно вооружает против вас разбойников и совершенно помрачает ум ваш; но преимущественно потому, что оно, делая вас пленниками бездушного богатства, удаляет вас от служения Богу, и таким образом вредит вам и тем, что делает вас рабами вещей, над которыми вы должны господствовать, и тем, что не позволяет служить Богу, которому всего более вы должны служить» /VII:242/.

«Знал он (апостол - Н.С.), что гордость есть корень и основание богатства, и что, кто умеет жить скромно, тот не станет много заботиться о богатстве» /II:33/.

«душа богатого исполнена всех зол: гордости, тщеславия, бесчисленных пожеланий, гнева, ярости, корыстолюбия, неправды и тому подобного» /IX:132/.

Сребролюбец ни о чем не хочет ни слышать, ни говорить, как только о прибыли и росте на прибыль, о бесстыдных барышах, о ненавистных торговых заведениях, о делах приличных рабам, а не свободному человеку; как собака, он на всех лает, всех ненавидит, от всех отвращается, против всех враждует без всякой к тому причины, восстает на бедных, завидует богатым, ни с кем не водит дружбы. Если он имеет жену, детей и друзей и если из всего этого нельзя извлечь ему для себя выгоды, то они являются ему врагами более злыми, чем враги действительные. Что может быть хуже такого безумия? /IX:655/.

«Многие лишились жизни в то самое время, как предавались корыстолюбию, и отошли на явное мучение» /X:661/.

«Ничто не делает души столь нечистою, как любостяжание и хищение» /XI:801/.

Корыстолюбие – страсть неестественная

"есть много людей, которые, говорят, даже не знают, что такое серебро, потому что любовь к богатству - страсть неестественная. Естественные положения вложены в нас с самого начала; а о золоте и серебре долгое время даже не было известно, существуют ли они. Отчего же усилилась эта страсть? От тщеславия и крайней беспечности" /VIII:496/.

"(...)не самую плотскую похоть отверг (апостол), а только похоть незаконную. По причине похоти, говорит он, кийждо свою жену да имать (1 Кор.7,2). Напротив, собирать сокровища не позволено ни напрасно, ни не напрасно. Те страсти привиты к нам по нужде. Похоть плотская для чадорождения, а гнев для оказания помощи терпящим обиды. Но страсть сребролюбия ни к чему не годна, потому она и не врожденна. (…) Почему же, спросишь, многие больше уловляются этой страстью? Потому что не столько остерегаются ее, сколько разврата и блуда. Если бы и любостяжательность казалась им столь же ужасною, то не так бы легко уловлялись ею" /X:674/.

Иуда погубил себя сребролюбием

«Взгляд на золото, - по словам твоим, полезный для глаз, - не позволил несчастному Иуде внять гласу Господа, и еще довел до того, что он удавился» /VII:99/.

«О, безумие! Как ослепило его (Иуду – Н.С.) сребролюбие!» /VII:804/.

"Вот какое великое зло сребролюбие! Оно именно сделало Иуду и святотатцем, и предателем. Услышьте все сребролюбцы, страждущие болезнью Иуды, - услышьте и берегитесь этой страсти" /VII:805/.

«Но все это нисколько не удержало Иуду; он был объят сребролюбием, как бы некоторым бешенством, или лучше, как самой лютой болезнью: сребролюбие и есть самое свирепое бешенство» /VII:814/.

«Заметьте вы, сребролюбцы, и подумайте, что стало с предателем Иудой. Как он и денег лишился, и душу свою погубил. Такова тирания сребролюбия. Ни деньгами не воспользовался, ни жизнью настоящей, ни жизнью будущей, но вдруг лишился всего.../VII:848/.

Сребролюбие не в том только, чтобы любить множество денег, но и вообще в любви к деньгам. Желать более, чем нужно, - великое сребролюбие. Разве таланты золота склонили предателя? Всего тридцать сребреников; за тридцать сребреников он продал Владыку /XI:273/.

Может ли богатый спастись?

И еще говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие» (Мф.19,24).

"Сказав здесь, что неудобно богатому войти в царство небесное, далее показывает, что и невозможно, не просто невозможно, но и в высшей степени невозможно, что и объясняет примером верблюда и игольных ушей" /VII:646/.

"А отсюда видно, немалая награда ожидает тех, кто при богатстве умеет жить благоразумно. Потому Христос называет такой образ жизни делом Божиим, чтобы показать, что много нужно благодати тому, кто хочет так жить" /VII:646/

"Впрочем Он не запрещает обогащаться, но не велит быть рабом денег и предаваться любостяжанию. Как же можно спастись богатому? Все стяжание свое делая общим для нуждающихся" /VII:751/.

"Так и Бог дал тебе богатство с тем, чтобы ты им купил небо" /VII:780/.

«должно знать, что только малое число богатых спасется, а бедных гораздо более» /X:597/.

"Он (богач из притчи о богаче и Лазаре (Лк.16,19-31) - Н.С.) не за то наказан, что был богат, но за то, что был немилостив; богатый же и вместе милостивый может получить всякое благо" /XI:239/.

А желающие обогащаться впадают в искушение и в сеть и во многие безрассудные и вредные похоти: (Тим.6,9)

"не сказал просто: богатые, а: хотящие, потому что и имея деньги можно хорошо распоряжаться ими, если человек будет презирать их и раздавать бедным. Следовательно, не таковых обличает он, а жаждущих приобретения" /XI:744/.

«Итак богатому можно спастись? Конечно. Иов был богат и Авраам был богат… /V:566/

"А можешь ли, скажешь, богатому спастись? Вполне возможно" /XII:656/.

Авраам, Иов и другие ветхозаветные праведники

«Был ли богат Авраам? Да, он был богат, Ты видел его богатство? Посмотри же и на образ его жизни… Изобилуя богатством, он оставлял дом, жену, детей, рабов, которых имел триста восемнадцать, оставлял всех и выходил на ловитву, распростирал сеть страннолюбия, чтобы какой-нибудь путник, какой-нибудь странник не прошел мимо его дома. Посмотри, что делает старец. Он не поручает этого слуге, хотя имел их триста восемнадцать, - потому что знал обыкновенную леность рабов, - опасаясь, чтобы слуга не проспал, не пропустил странника и не потерял добычи. Вот Авраам, вот богатый!» /V:566/

"Если богатые нисколько не полезны нам, то для чего они и существуют? Что сказать на это? То, что бесполезны те богатые, которые такими способами сами сделали себя богатыми, а обогащенные Богом весьма полезны. Это можешь узнать из самих дел их. Авраам владел богатством на пользу всех странников и имевших нужду (…)/ Таков же был блаженный Иов. (…) он постоянно делал, употребляя все свое богатство на нуждающихся" /X:351-352/.

«Авраам не распрашивал проходивших, кто они и откуда, как мы ныне делаем; но просто принимал всех проходивших» /I :807/.

«оказывающий благотворительность должен не жизнь бедного исследовать, но помочь бедности и удовлетворить нужде» /I:807/

Как же можно спастись богатому? Все стяжание свое делая общим для нуждающихся, как поступал Иов" /VII:751/.

Златоуст хочет спасти богатых

"Знаю, что многие негодуют на меня за эти слова; но я не сержусь на них, а жалею и плачу, что они находятся в таком состоянии. Если бы они захотели даже бить меня, и это я с удовольствием перенес бы, только бы они оставили свое зверство" /X:91/.

"...многие тогда обвиняли нас и говорили: перестанешь ли ты вооружаться языком против богатых? Перестанешь ли непрестанно враждовать против них? Но против них ли я враждую? Против ли них вооружаюсь? Не за них ли я скорее говорю и делаю? тогда как они изощрили мечи свои сами на себя? Не доказал действительный опыт, что я, обличая и постоянно укоряя, заботился об их пользе, а они, осуждая нас за слова наши, были скорее сами себе врагами?" /III:431/.

"Опять скажут мне, ты против богатых? А вы опять против бедных? Опять ты против хищников? А вы опять против тех, у кого похищают. Вы не насыщаетесь, пожирая и терзая бедных, а я не насыщаюсь, исправляя вас (...) Я не против богатых, но за богатых; и когда говорю это, то за тебя говорю, хотя ты и не чувствуешь этого. Как за меня говоришь ты? Так; я удаляю тебя от греха, избавляю тебя от хищения, делаю тебя для всех любезным, для всех вожделенным. Я постоянно говорю тебе: не похищал ли ты, не искал ли корысти? – приди, и я изменю тебя, изменю вражду на дружбу, опасность на безопасность; это я сделаю для тебя здесь, а там доставлю тебе Царство Небесное, чтобы ты не подвергся бесконечным мучениям, чтобы ты получил блага, ихже око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человеку не взыдоша (1 Кор.2,9). Кому это свойственно, отгоняющему или советующему, любящему или ненавидящему тебя? Но, скажешь, ты ненавидишь меня. Нет, я люблю тебя. Я имею заповедь Господа Бога моего: любите враги ваша (Мф.5,44). Я не перестану врачевать тебя Господь наш, будучи распят, говорил: Отче, отпусти им, не ведят бо, что творят (Лк.23,34). Разве я тебя преследую? Я преследую страсть твою. Разве я с тобою сражаюсь? С пороком твоим. И ты не считаешь меня добродетелем, не считаешь меня покровителем, не считаешь меня твоим защитником больше всех?" /V:564-565/.

Борьба с любостяжанием: стремление к небесному

"В самом деле, кто в состоянии любомудрствовать о воскресении и весь перенесся в будущую жизнь, тот почтет за ничто все настоящее, - и богатство, и обилие, и золото, и серебро, и драгоценные одежды, и удовольствия, и роскошный стол, и все прочее, подобное этому, а кто считает все это за ничто, тот весьма легко примет на себя попечение о бедных" /III:265/.

«Если ты богат, подумай, что дашь отчет: на блудниц ты истратил деньги или на бедных; на тунеядцев и льстецов или на нуждающихся; на распутство или на человеколюбие; на удовольствия, лакомства и пьянство или на помощь несчастным?» /III:7/.

"…ты знаешь, что сребролюбие - от диавола; знаешь, что оно - причина бесчисленных зол; видишь, что диавол бросает как грязь, нечистые и постыдные помыслы, - и, с обнаженною головою принимая нечистоту его, ты не думаешь о том, что следовало бы, посторонившись несколько, освободиться от всего этого. Как тот, если бы посторонился, избавился бы от грязи, так и ты не принимай подобных помыслов, и избегай греха, отвергни пожелание" /IX:77/:

"Зная жестокость тиранства (любостяжания -Н.С.) , надлежало бы убегать рабства и истреблять пагубную любовь. Но, скажешь, возможно ли это? Возможно, если только водворишь в себе другую любовь, любовь к небесам. Кто желает Царства Небесного, тот смеется над корыстолюбием" /VII:98/.

Когда злой навык или страсть к любостяжанию будет сильно обольщать тебя, вооружись против них такой мыслью: презрев временное удовольствие, я получу великую награду. Скажи своей душе: ты скорбишь о том, что я лишаю тебя удовольствия, но радуйся, потому что я готовлю для тебя Небо. Ты трудишься не для человека, но для Бога; потерпи немного и ты увидишь, какая произойдет отсюда польза; пребудь твердой в настоящей жизни и ты получишь неизреченную свободу. Если таким образом будем беседовать с душою, если будем представлять не одну тягость добродетели, но и венец ее, то скоро отвлечем ее от всякого зла /VII:188/.

Отсеки эту страсть; она рождает следующие болезни: делает нечестивыми, ведет к забвению Бога, несмотря на Его бесчисленные благодеяния... Немаловажна эта страсть, она способна произвести тысячи гибельных смертей /XI:273/.

Освободим себя и погасим пристрастие к деньгам, чтобы воспламенить желание небесного. Ведь не могут эти два стремления совмещаться в одной душе /XI:695/.

Пусть же не воспламеняется и не овладевает тобою сребролюбие, но пусть пожигается и истребляется эта безумная страсть духовным огнем, пусть отсекается мечом Духа. Это будет добрая жертва... жертва прекрасная, которая приносится на земле, но тотчас принимается на Небо /XII:106/.

"Не можете служить Богу и мамоне" (Мф.6,24)

"Помыслим и ужаснемся, что заставили мы сказать Христа, - сравнить богатство с Богом! Если же и представить это ужасно, то не гораздо ли ужаснее на самом деле работать богатству, и его самовластное владычество предпочитать страху Божию? (...) Итак, не мудрствуй излишне! Бог однажды навсегда сказал, что служение Богу и мамоне не может быть соединено вместе" /VII:243/.

Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что нам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, и тело – одежды? (Мф.6,25)

на (Матф.6,25): "не только попечение о снискании богатств для вас вредно, но даже вредна излишняя заботливость о самонужнейших вещах, поскольку ею подрывается ваше спасение; она удаляет вас от сотворившего, помышляющего и любящего вас Бога" /VII:244-245/.

"Если бы ты был язычник и ценил бы только настоящее, - может быть, это было бы весьма трудно, хотя и язычники делали это. Но ты - человек, ожидающий неба и того, что на небесах, - и говоришь: как отвергнуть? (...) Не удивляюсь тем которые пренебрегают (деньгами), но удивляюсь тем, которые не пренебрегают (...) Что ты говоришь? Хочешь наследовать жизнь вечную, и говоришь, как буду презирать для нее настоящую? Ужели можно это сравнивать? Хочешь получить одежду царскую, и говоришь: как презреть рубище? Ожидаешь, что тебя введут в дом царя, и говоришь, как презреть настоящую бедную хижину?" /IX:78/.

«Не берите с собой ни золота, ни серебра, ни меди в поясы свои, ни сумы на дорогу, ни двух одежд, ни обуви, ни посоха. Ибо трудящийся достоин пропитания» (Мф.10,9-10)

"Иуда ежедневно находился с Тем, Кто не имел, где главы приклонить, ежедневно был научаем делами и словами тому, что не должно иметь ни золота, ни серебра, ни двух одежд, - и при всем этом не вразумился. Как же ты надеешься избежать этой болезни, когда не употребляешь сильного врачевания и не прилагаешь сильного старания?" /VII:806/.

"Какое безумие - не хотеть добровольно отдать и взять с собою то, чего можем лишиться против воли? Ведь если бы нас вели на смерть, а потом предложили избавиться от смерти ценою всего нашего имущества, мы конечно почли бы это за милость; а теперь, когда мы увлекаемся по пути в геенну и могли бы избавиться от нее, пожертвовав половину имения, мы соглашаемся лучше подвергнуться мучению и хотим удержать у себя то, что нам не принадлежит, и таким образом теряем истинно нам принадлежащее" /VIII:263/.

"Представь любостяжание, когда бываешь чужд этой страсти. Нет ничего гнуснее, ничего отвратительнее хищения и любостяжания. Мы часто говорим об этом не потому, будто хотим тревожить вас, но для того, чтобы доставить вам великую и чудную пользу. Кто не исправился, услышав однажды, может быть исправится, услышав в другой раз, а кто пропустит в другой раз, исправится в третий" /VIII:346/.

"Возлюби Его больше, нежели деньги, - и тогда я поверю, что ты любишь Его больше самого себя" /XI:608/.

" Как же быть? Как погасим пламень? Можно (погасить его), хотя бы даже он поднялся до самого неба. Нам стоит только захотеть, - и мы без сомнения, одолеем этот пламень. Как усилился он вследствие нашего желания, так от желания и уничтожится. Разве не свободная наша воля зажгла его? Следовательно, свободная воля в состоянии будет и погасить. Только пожелаем" /XI:748/.

Как погасить пламя любостяжания? Можно погасить, даже если оно поднялось до неба. Стоит только захотеть - и мы, без сомнения, одолеем это пламя. Как оно усилилось вследствие нашего желания, так от желания и уничтожится. Разве не наша свободная воля зажгла его? Следовательно, свободная воля в состоянии будет и погасить, только пожелаем. Но каким образом может явиться в нас такое желание? Если обратим внимание на суетность и бесполезность богатства, на то, что оно не может нам сопутствовать в Вечную Жизнь; что и здесь оно оставляет нас; что даже если оно пребывает здесь, раны от него идут с нами туда. Если посмотрим, как велики богатства, уготованные там, и если сравним с ними земное богатство, то оно покажется ничтожнее грязи. Если заметим, что оно подвергает бесчисленным опасностям, что оно, доставляет только временное удовольствие, смешанное с огорчением, если хорошо рассмотрим иное богатство, то есть то, которое уготовано в Вечной Жизни, тогда будем . иметь возможность презреть богатство земное. Если вникнем в то, что богатство нисколько не приумножает ни славы, ни здоровья, ни чего-либо другого, а, напротив, погружает нас в бездну гибели, если узнаем, что несмотря на то, что здесь ты богат и имеешь много подчиненных, отходя туда, ты отойдешь одиноким и нагим, - если все это мы будем часто повторять и слышать от других, то, может быть, к нам возвратится здоровье, и мы избавимся от этого тяжкого наказания /XI:748/.

Духовные причины богатства

Знал он (апостол Павел – Н.С.), что гордость есть корень и основание богатства, и что, кто умеет жить скромно, тот не станет много заботиться о богатстве» /II:33/.

Для чего Бог попускает богатство?

"Бог сделал тебя богатым для того, чтобы ты помогал нуждающимся, чтобы своею щедростью к другим искупал собственные грехи; дал тебе богатство не для того, чтобы ты запер его на свою погибель, но чтобы расточал для своего спасения" /II:38/.

"Не для того попустил тебе Бог иметь больше других, чтобы ты тратил не на распутство, пьянство, сластолюбие, драгоценные одежды и другие предметы роскоши, а для того, чтобы раздавал нуждающимся" /XII:659/.

"Бог попустил тебе иметь больше других не для того, чтобы ты тратил на блудодеяние, и пьянство, и пресыщение, и дорогие одежды, и на другие предметы роскоши, но для того, чтобы ты уделял нуждающимся" /I:805/.

«Как же, скажешь, многие любостяжатели не подвергаются этому (потере богатства – Н.С.)? Непременно подвергнутся, хотя и не вдруг; а если избегнуть теперь, то тем страшнее будет тогда; они соблюдаются для большего наказания. Притом,если они сами избегнут, то наследники их испытают это» /X:148/.

«Потом Иисус вошел в Иерихон и проходил через него. И вот, некто Закхей, начальник мытарей и человек богатый, искал видеть Иисуса, кто Он, но не мог за народом, потому что мал был ростом; И забежав вперед, влез на смоковницу, чтобы увидеть Его, потому что Ему надлежало проходить мимо нее. Иисус, когда пришел на это место, взглянув увидел его и сказал ему: Закхей! сойди скорее, ибо сегодня надобно Мне быть у тебя в доме. И он поспешно сошел и принял Его с радостью. И все, видя то, начали роптать и говорили, что Он зашел к грешному человеку. Закхей же став сказал Господу: Господи! половину имения моего я отдам нищим и, если кого чем обидел, воздам вчетверо. Иисус сказал ему: ныне пришло спасение дому сему, потому чтои он сын Авраама; ибо Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее» (Лк.19,1-10)

"Почему же, скажешь, Бог попускает таким людям делаться богатыми? Потому что Он долготерпелив и хочет привести нас к покаянию; потому что Он уготовал геенну и назначил день, в который будет судить вселенную. Если бы Он тотчас наказывал обогащающихся неправедно, то Закхей не имел бы времени раскаяться и отдать вчетверо больше того, что похитил, с прибавлением собственного имущества; Матфей не мог бы перемениться и сделаться апостолом, если бы не имел надлежащего времени и многие другие подобные" /X:352/.

Борьба с любостяжанием: милостыня

Будем расточать богатство на бедных, чтобы ... погасить адский огонь, чтобы в иной жизни иметь дерзновение /XII:16/.

Бог сделал тебя богатым, чтобы ты помогал нуждающимся, чтобы мог искупить свои грехи спасением других; дал тебе деньги не для того, чтобы ты запирал их на свою гибель, а чтобы расточал для своего спасения. /XII:564/.

Будем сострадательны, будем милосердны, чтобы таким образом угодить Богу и достичь благ, обещанных любящим Его /XII:852/.

Разве человеколюбивый Господь для того дал тебе много, чтобы ты употребил это только в свою пользу? Нет, не для этого, но для того, чтобы, по апостольскому (и евангельскому) увещанию, твой избыток восполнял недостаток других /IV:186/.

"Итак, каким же образом невозможное сделается возможным? Если ты откажешься от своего имения, раздашь его нищим и оставишь злые вожделения" /VII:646/.

"Но как, скажут, все это ("оставить дом или земли" – Н.С.) привести в исполнение? Как может восстать тот, кем уже овладела ненасытимая страсть к богатству? Если он начнет раздавать имение и разделять свои избытки, - чрез это он мало-по-малу будет удаляться от своей страсти, и впоследствии поприще для него облегчится" /VII:647/.

" Но если мы захотим, то можем низвергнуть с престола тяжкую власть этого тирана (богатства – Н.С.) и заставить его повиноваться нам, а не повелевать нами. Каким же образом? Если будем разделять свое богатство всем" /X:129/.

«Рабство богатству тяжелее всякого мучительства, о чем хорошо знают все те, которые удостоились освободиться от него. Для того чтобы и вам узнать эту прекрасную свободу, разорвите узы, бегите от сетей! Пусть у вас в доме хранится не золото, но то, что дороже бесчисленных богатств, - милостыня и человеколюбие. Это дает нам дерзновение перед Богом, а золото покрывает нас великим стыдом и помогает диаволу влиять на нас» /IX:676/.

"Золото хорошо; но оно хорошо, когда издерживается на милостыню для вспоможения бедным, а не для бесполезного употребления" /XI:670/.

"Милостыня есть великая красота и драгоценность, великий дар; или лучше, великое благо. Если мы научимся презирать деньги, то научимся и прочему. Смотри, сколько добра происходит отсюда. Дающий милостыню, как должно давать, научается презирать деньги; научившийся презирать деньги, исторг корень зол. Посему он делает добро не столько другим, сколько себе; не только потому, что милостыне подлежит воздаяние и награда, но и потому, что душа делается любомудрою, высокою и богатою. Дающий милостыню приучается не дорожить ни деньгами, ни золотом. А приучившийся к сему весьма великий сделал шаг к небу, и уничтожил бесчисленные предлоги к вражде, ссоре зависти и печали. Ибо знаете, знаете и сами, что все зло от денег, - и что из-за денег бесчисленные брани" /III:113/.

"Уврачевать милостыней в соответствующей мере то зло, которое нанесено любостяжанием невозможно. Если ты отнял у кого обол, то тебе мало уже обола, чтобы посредством милостыни залечить рану, нанесенную любостяжанием, но потребен талант. По закону, пойманный вор должен возвратить вчетверо больше украденного им. Но хищник хуже вора. Он должен возвратить в десять раз больше похищенного. Впрочем и тога он только получит отпущение в своей неправде, но не насладится плодами милосердия (...) Если же , и поступая таким образом, ты едва можешь вознаградить вред другого, то когда ты поступаешь наоборот, т.е., похитив все имущество у ближнего, раздаешь только малую часть его, и притом не тем, у которых похитил, а другим, - какое ты будешь иметь оправдание?" /VII:543/.

«Как для желудка было бы пороком – удерживать пищу у себя, а не распределять, потому что это повредило бы всему телу, так и для богатых порок – удерживать свое имущество у себя, потому что это губит и их самих и других» /X:97/.