В
новое время, начиная с конца XIX века, относительно Иерусалимской общины появились
совершенно другие оценки. Например, известный русский философ Иван Ильин писал:
"Первые христиане попытались достигнуть "социальности" посредством своего рода добровольной складчины и жертвенно распределительной общности имущества; но они скоро убедились в том, что и некая элементарная форма непринудительной негосударственной имущественной общности - наталкивается у людей на недостаток самоотречения, взаимного доверия, правдивости и честности. В Деяниях Апостольских (4,34-37; 5,1-11) эта неудача описывается с великим объективизмом и потрясающей простотой: участники складчины, расставаясь со своим имуществом и беднея, начали скрывать свое состояние и лгать, последовали тягостные объяснения с обличениями и даже со смертными исходами; жертва не удавалась, богатые беднели, а бедные не обеспечивались; и этот способ осуществления христианской "социальности" был оставлен как хозяйственно-несостоятельный, а религиозно-нравственный - неудавшийся. Ни идеализировать его, ни возрождать его в государственном масштабе нам не приходится" («Социальность или социализм?»).
И не только
философы, но и наши русские богословы словно сговорились доказать, что
первохристианского коммунизма не было, а если и был, то все закончилось
неудачей. Первый тезис, выдвинутый «новыми богословами», заключался в том, что
никакого коммунизма, обобществления имущества, в Иерусалимской общине не было.
А было нечто иное – складчина, некий общественный фонд, состоящий из
добровольных пожертвований, на основе которого организовывались агапы. Такую
позицию можно найти у ныне канонизированного о. Иоанна Восторгова, который,
можно сказать, специализировался на социалистическом вопросе и, критикуя
социализм, отрицал наличие коммунизма в
Иерусалимской общине. Он писал:
"Отрицалась ли первыми христианами собственность при том общении имуществ, которое мы видели в церкви Иерусалимской? Иначе говоря, принудительно ли совершалась продажа имений и внесение денег в общую кассу, общежительно ли это было для всех христиан первого времени? Ни то, ни другое, ни третье. В той же книге Деяний читаем, что Мария, мать Иоанна Марка, имела собственный дом в Иерусалиме (Деян.12,12). Из слов ап. Петра о Анании: чем ты владел не твое ли было и проч., заключаем, что ничего принудительного в продаже имений не было, а если Анания с Сапфирой были наказаны, то наказаны не зато, что оставили собственность у себя, а за обман, за ложь с целями тщеславия» («Христианство и социализм. Выпуск I-й»).
Аргументы
о. Восторгова не раз повторялись. Адепты такого взгляда выдвигают следующие
положения:
1)
это был не коммунизм, а складчина, «общественная благотворительность» типа
«кассы взаимопомощи», в которой участвовали не все члены общины и не все
имущество общины (у матери Иоанна-Марка оставался свой дом в Иерусалиме);
2)
складчина осуществлялась на добровольных началах.
Однако
следует заметить, что первое утверждение опровергается самим текстом Деяний.
Ведь рассказ об Иерусалимской общине, как нигде в Писании, насыщен, как говорят
математики, «кванторами общности» - словами, выражающими всеобщность явления,
полный охват им всех членов общины и
всего имущества: «Все же верующие были вместе и имели все общее», «И
продавали имения и всякую собственность и разделяли ее всем,
смотря по нужде каждого»,
«никто ничего из имения своего не называл своим, но все
у них было общее», «Не было между ними никого нуждающегося, ибо все,
которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного», «И
каждому давалось, в чем кто имел нужду», «в ежедневном раздаянии
потребностей».
Что
же касается дома матери Иоанна Марка, то достаточно процитировать Деяния более
полно: «И осмотревшись (Петр – Н.С. ) пришел к дому Марии, матери Иоанна,
называемого Марком, где многие собирались и молились» (Деян.12,12). То есть
этот дом фактически использовался общиной как храм. Так зачем же его нужно было
продавать и выручать за него деньги, если он и так принадлежал общине и
выполнял важнейшую функцию?
Теперь
относительно второго утверждения. Да, безусловно, коммунизм Иерусалимской
общины был добровольным. Но добровольность вовсе не исключает коммунизма.
Действительно, хотя нет никаких упоминаний о том, что передача имущества в
пользу общины стала правовой нормой, но поскольку нравственная высота такого
поступка была несомненна, он стал примером для подражания, что и повело к
практически полному обобществлению имущества. Впрочем, этот момент настолько интересен
и важен, что на нем следует остановиться подробнее...
